Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Конечно! – воскликнул Зайцер. – Не согрешишь – не покаешься, отстрадаем совестью христианской сколько положено… Зато потомки нам спасибо скажут и в пояс поклонятся!

– Не понимаю, – в который уже раз сказал Кармазин. – Что за выход такой? Он действительно есть? Что ж мы тогда не выходим этим выходом? Я готов…

– Он готов! – фыркнул Зайцер.

– Ловлю вас на слове, – отечески улыбнулся Двудумов. – Дай бог, как говорится, дай бог… А выход, прелестный наш Михаил Вадимыч, заключается в том, чтобы, не откладывая в долгий ящик, не теряя ни минуты драгоценного времени, простите некоторую вычурность слога – чтобы вам немедля умереть.

Кармазин потряс головой.

– Виноват, не расслышал, – сказал он тупо.

– Всё ты расслышал, – мрачно произнес Зайцер. – Просто кишка тонковата такие вещи на слух принимать.

– Умереть, Михаил Вадимыч, – сказал Двудумов. – «Cкончаться. Cном забыться…» Прямо сегодня, сейчас. В этой вот квартирке, за которую и цепляться-то особого резона нет.

– Умереть?.. Зачем?!

– Как только вас не станет, – с ласковой укоризной пояснил Двудумов, – сей же момент рассыплется в прах и ржу нависший над нами дамоклов меч. Ведь вы ничего уже не напишете такого, чтобы снова ввергнуть нас в весь этот кошмар. Одной угрозой меньше… а с прочими мы уж как-нибудь, привычными методами, разберемся, опыт имеется. Что там у нас, Лев Львович?

– Случайные обладатели пиратских копий, – с неприятной готовностью отозвался Зайцер. – Вот и список имеется… За пару суток обойти, изъять и напомнить об ответственности. Никто и не дрыгнется. В интернет вроде бы ничего не попало, очень удачный контингент получил доступ к материалу, законопослушный. Что неизмеримо облегчает задачу пресечения.

– А этот… как его… – Двудумов пощелкал пальцами, морща высокий лоб.

– Кинг, что ли? – хохотнул Зайцер. – Не фамилия, а кликуха, право слово… Они же там по-нашему ни бельмеса, не оценят всех глубин. Попросту намекнем по нашим каналам про нарушение авторских прав и несанкционированный доступ, они мигом завянут, там с этим делом строго… Всё подотрем, подчистим и заживем спокойно, как и прежде.

Кармазин сидел оглушенный. Девушка Агата Ивановна неотрывно глядела на него и шмыгала сизым носом.

– Кажется, вы так ничего и не поняли, Михаил Вадимыч, – промолвил Двудумов. – Мы не звери, не убийцы…

– Я знаю, кто вы, – пробормотал Кармазин.

– Cтервятники, – нетерпеливо подсказал Зайцер. – Cлыхали уж. Но давайте-ка закругляться, время позднее, а мне на другой конец города, завтра вставать ни свет ни заря.

– Не торопите, Лев Львович, – поморщился Двудумов. – Что вы, ей-богу… Дело серьезное. Человек сам должен созреть. В конце концов, вызовем такси.

– Я не миллиардер на такси раскатывать, – огрызнулся Зайцер. – Не Мэрдок какой!

– Ну, я дам вам в долг, – рассердился Двудумов.

– Это глупо! – воскликнул Кармазин, теряя рассудок от жутких предчувствий. – Несправедливо! С какой стати я должен умирать из-за своего романа? Это же набор слов, и только…

– Вот все они таковы, – сказал Зайцер ядовито. – Напишут, и как бы ни при делах. Я не я, и репа не моя… А то, что за деяния свои платить приходится, что у каждого дела есть цена, никому и в голову не приходит!

– Давайте, в конце концов, договоримся, – почти прохныкал Кармазин.

– Не можем мы с вами договариваться, – сказал Двудумов. – Знаю: сейчас, в минуту слабости, вы готовы обещать что угодно, идти на любые компромиссы, Джордано Бруно из вас никакой… А стоит нам покинуть ваше жилище, как вы успокоитесь, уговорите себя, что это дурной сон, кошмар, что все как-нибудь устаканится. И сызнова к клавиатуре протянете свои шаловливые ручонки… Воля ваша, но нам нужны гарантии неповторения. А что может быть лучшей гарантией, чем ваша смерть?

– Бред, – Кармазин неожиданно для себя мелко захихикал. – Да не хочу я умирать, уйдите вы от меня, оставьте вы меня в покое. Да вы и вправду кошмар мой!

– Какой же кошмар, – пожал плечами Двудумов. – Отнюдь нет. Мы осязаемы, можете нас потрогать. Мы вымокли под дождем и завтра поголовно будем охвачены насморком. Кошмары, как известно, насморком не страдают. А по поводу того, хотите вы умирать или нет, так все уж решено и согласовано.

– На редакционном совете, – сказал Зайцер. – Хотя, лгать не буду, кое-кто из числа безответственных товарищей по молодости своей, по незрелости и воздержался…

– Что же вас тревожит, Лев Львович? – прищурился Двудумов. – Радоваться надо, что у молодежи нашей уже есть свое необщее выражение лица. Прошли времена полного единодушия, а правильнее – равнодушия! И, однако же, большинством голосов…

– Это я воздержалась, – тряхнула головой девушка. – И многие члены совета молодых специалистов. Конечно, мы вынуждены подчиниться вашему авторитету, но позиция наша остается! И я обещаю вам, что когда мы придем вам на смену, такой дикости больше не повторится!

– Господи, – промолвил Кармазин. – Да кто же вы все такие?! Откуда вы пришли? Как попали на места ваши?..

– Обыкновенно, любезнейший Михаил Вадимыч, – сказал Двудумов. – Учились, учились, а потом выучились и пошли работать. Так и работаем по сю пору… И не воображайте нас этакими сыроядцами, исчадиями ада. Мы такие же люди, как и вы. И нам по-человечески будет жаль вас, но что поделать? Мы, как справедливо вами подмечено, на своем месте. А вы, соответственно, на своем. Все мы существуем в системе, и система определяет правила, по каким нам между собой взаимодействовать. Так что при чем здесь я, Лев Львович, Агата Ивановна? Cистема, незабвеннейший Михаил Вадимыч, биоценоз…

– Подите вы со своей системой! Да я драться буду!

– Ну и глупо, – сказал Двудумов. – Драться? C кем?! Я старше вас вдвое, у меня дети вроде вас. Лев Львович – ударник труда, орденоносец. Агата Ивановна так и вовсе девушка. И с нами вы станете драться? Вы же интеллигентный человек.

– Так что давайте попроворнее, – снова забеспокоился Зайцер. – Этаж у вас хороший, с полуподвалом почти шестой, балкон есть, никаких сложностей я не предвижу. Попрошу, попрошу!

– Нет! – закричал Кармазин. – Не хочу!

– Чего там не хочу, – напирал Зайцер. – Мужик вы или кто? Надо – значит надо…

– И в самом деле, Михаил Вадимыч, – сказал Двудумов укоризненно. – Вы уж как-нибудь подостойнее. Как классики наши… Сообразно своему положению. Не теряйте, как говорится стиля…

«Бежать, – подумал Кармазин. – Прочь отсюда… куда подальше… к другу под крыло… друг поможет!» Он скосил глаза едва ли не за спину: до выходной двери рукой подать. Правда, замок был туговат, мог подвести, открыться не сразу, давно его нужно было починить. Но кто же знал, что приспеет такая нужда?! А там, за дверью – промозглая ночь, ледяная вода вперемешку со льдом валится с небес, а он, как назло, по-домашнему, в тапочках на босу ногу, в трико да в футболочке с Микки-Маусом.

– Отпустите меня, – сказал Кармазин упавшим голосом. – Забудьте про роман. Не надо его.

Он бросил умоляющий взор на Двудумова, на Зайцера – те молчали, и было ясно, что не пощадят. Тогда он обернулся к девушке Агате Ивановне. Та уже не плакала. На ее сморщенном личике застыла гримаса брезгливого презрения.

– Легко вам рассуждать, Михаил Вадимыч, – с легким раздражением в голосе произнес Двудумов. – Отпустить, забыть… Конечно, мы постараемся забыть. И прочих попросим о том же со всевозможной убедительностью. Но отпустить вас мы никак не можем. Вы автор этого романа. Прямо скажем, гениальный автор. Но мы не только и не столько простые служащие издательского бизнеса. Мы еще и его солдаты. Если угодно, охранители равновесия и порядка. Не надо нам гениев. Мы уж как-нибудь без них проживем.

– Хороший гений – это мертвый гений, – осклабился Зайцер.

Он поднялся, открыл дверь на балкон, и промозглый ветер ворвался в комнату.

– Фу, накурили, надышали, – проворчал Зайцер. – Даже голова кружится. Нет, давно мы, Эдгар Евлампиевич, культпохода за грибами не затевали. Займусь-ка я прямо нынче.

29
{"b":"560437","o":1}