-Ну и как там? - спросил Паша.
-Шикарно! Ну, если конечно отвлечься от ненавязчивого, полуказарменного быта. Жили в вагончиках, типа строительных балков, обедали по-походному, прямо у костра, снаряжение таскали на собственном горбу. Но в остальном... полный отпад! Береговой ландшафт - как на Луне: скалы, выщербленные ветром и волнами, заросшие разноцветным мхом. Декорации на суше - как на съемочной площадке: сплошные осколки Третьего Рейха. У фрицев там мощнейший укрепрайон был. В сорок четвертом там такая мясорубка была, что до сих пор по земле ходить страшно. Доты, дзоты, ходы сообщения, подземные тоннели и бункеры с выходом под воду, вырубленные прямо в скалах доки для субмарин, километры колючки проволочных заграждений. И везде кругом осколки бомб и мин, а в траве, во мху, под деревьями, просто как грибы, каски фашистские... растут. В иных местах идешь по земле, а гильзы стреляные, ржавые так под ногами и хрустят. Верите - нет, но я себя просто как на Кавказе чувствовал: все время под ноги смотрел...
-Растяжку поймать боялся? - улыбнулся Паша.
-Ага! - кивнул Кирилл. - Хотя, конечно, никаких растяжек и закладок там давно уже нет. Ну, под водой тоже не скучно. Только в нашем заливе, у нашего, так сказать, домашнего пляжа три советских десантных катера на дне лежали. Фрицы их тогда прямой наводкой утопили. А дальше, в море, целая немецкая субмарина ржавела. Только она больно глубоко лежала, сорок с лишним метров. Нас, салабонов, туда не взяли. К ней только наши... дедушки-инструкторы ныряли. Ну, нам и на мелководье было чем заняться. Помимо лодок там на дне еще и самолеты сбитые лежали, затопленные на скорую руку пушки с минометами и... много еще чего. Природа, опять же, интересная. Не такая богатая и яркая как здесь, но зато оригинальная. Дедушки говорили, после тропической коралловой пестроты просто глаз отдыхает.
-И как же вы там ныряли? - спросила Елена.
-В "сухарях", естественно! Как же еще! - пожал плечами Кирилл. - В хорошем "Посейдоне" вполне комфортно. Нет, конечно, со здешними, парными водами ничего общего, но часок поплавать можно. Особенно если в глубину не забираться...
-Почему?
-Холодновато. В поверхностном слое температура может быть довольно высокая, но стоит только погрузиться метров на десять и - мощнейший термоклин градусов в пять. Холод сразу же хватает и за руки и за ноги и за затылок и... за все остальные места. Потом привыкаешь, но сперва просто... сковывает! Ощущения исключительно острые!
-Кто б сомневался. - покачал головой Паша. - А вообще ты хорошо рассказываешь. Холодно.
-Не любишь холод?
-Терпеть не могу.
-Да ты ж вроде не кисейная барышня! - рассмеялся Кирилл.
-Не кисейная. - улыбнулся Паша. - Просто я, Кирюша, слишком часто промерзал до костей и слишком сильно полюбил тепло.
-Ясно.
Кирилл замолчал, рассеяно глядя по сторонам.
Полночь была глубока и покойна. Легкий ветерок окончательно выдохся и не тревожил более раскидистые пальмовые ветви, нависшие над костром. Огонь, лишенный подпитки, совсем скис, словно сдавшись потоку лунного света, усиливавшегося, по мере того как Луна, вынырнув из черной морской пучины, взбиралась вверх по звездному полотну неба...
Разбуженный наступившей тишиной, Эрнесто уселся на песке, несколько раз раздраженно чихнул и уставился на скатерть.
-Ну что, еще по пять капель, адмирал? - расшифровал его вопрошающий взгляд Паша.
Польщенный высоким морским званием, понятным без перевода на любом языке, капитан улыбнулся и кивнул.
Паша поднял почти опустевшую бутылку рома и обернулся к Елене. Но она лишь покачала головой.
-А вина?
-Не хочу. - твердо отказалась женщина.
Паша не стал спорить и, щедро распределив остатки рома по трем стаканам, уточнил:
-Так, джентльмены, закуски хватает?
Кирилл печально посмотрел на пустые тарелки из под мясной и сырной нарезок. Эрнесто, сообразив: в чём дело, взял последний апельсин, споро очистил его и разломал на дольки. После этого он изучил маленькие флакончики со специями, принюхиваясь к содержимому, пуще прежнего чихнул, нарвавшись, видимо, на перец, но потом всё же нашёл искомое и, сдобрив приправой одну апельсиновую дольку, накрыл её второй. Затем соорудил ещё два цитрусовых сэндвича и раздал дайверам, многозначительно покачав пальцем и упомянув "флибустьерос".
-Ага! - сообразил Кирилл, принюхавшись и уловив тонкий аромат корицы. - Фирменная пиратская закусь.
-Ну-ну. - скептически покачал головой Паша. Однако потом, чтобы не расстраивать старину Эрнесто, улыбнулся и провозгласил: - за щедрую на чудеса землю суверенной Доминиканы!
Ответная улыбка Эрнесто подтвердила, что он прекрасно понял слова, адресованные его родине.
Опростав стакан и смачно выдохнув, Кирилл целиком отправил в рот пиратскую закуску и старательно разжевал. Сочная апельсиновая сладость соединилась с терпкой сладостью корицы в прекрасный букет: апельсин убрал вязкость корицы, а она, в свою очередь, приглушила его резковатый вкус. И это восхитительное сочетание необычайно мягко обволокло весь его внутренний мир, от кончика языка и до самых глубин, бесследно истребив огненную ромовую жгучесть.
Кирилл уважительно поднял большой палец и Паша присоединился к нему.
Довольный произведённым эффектом, адмирал Эрнесто встал и, пожелав всем "Буэнос ночес", направился к яхте, дремавшей у берега. Он уже скрылся из виду, когда Паша вдруг тоже поднялся и ни слова не говоря, пошел за ним следом. Зачем бы это? рассеянно подумал Кирилл. Договориться об утреннем погружении? Скорее всего...
Он уже хотел окликнуть товарища, но случайно обернувшись к Елене, поймал ее пристальный взгляд.
Весь сегодняшний день она то и дело поглядывала в его сторону, словно собираясь о чем-то спросить. Собираясь, но не решаясь. Кирилл ответил на ее взгляд своим, не менее вопросительным, предлагая не робеть.
-Слушай, я все хотела спросить, - начала она, поняв, что отступать некуда. - А ты к Тане не хотел вернуться? После того как демобилизовался.
-К Тане? - Кирилл задумался на мгновение, а потом пожал плечами. - Хотел, конечно. Я за эти два года столько всего передумал. Вернулся такой...
Паша, отсутствовавший всего пару минут, вернулся к костру и снова сел возле Елены, положив на свободный край скатерти гитару.
-Вернулся я, значит, такой весь из себя... ядреный дембель, с парой далеко не последних орденов, ну и сразу к ней. Так, мол, и так: извини, дорогая, погорячился я тогда! Не подумал! Ну что возьмешь: молодо-зелено! Хочу, мол, тебя видеть, ну и ребенка тоже...
-А она?
-А она послала меня куда подальше! - Кирилл рассмеялся и, взяв гитару, прошелся по струнам. - Я, говорит, давно уже нашла себе хорошего мужика, который и меня и Ирочку любит, а тебя, козла вонючего и урода морального даже видеть не хочу!
Он пожал плечами и тренькнул еще пару раз, широкими, размашистыми движеньями загребая сразу все шесть струн и, слушая как их многоголосый раскат стихает в глубине деки.
-Ну а ты что?
-Ну а я - что? Я за два года привык приказы выполнять беспрекословно. Она послала, я и пошел.
-Далеко?
-Не, не очень. На Университетскую набережную. В Академии восстанавливаться.
-А... - Елена кивнула и замолчала, удовлетворив, видимо, свое любопытство.
Некоторое время над берегом стояла тишина, нарушаемая лишь монотонными гитарными переборами.
-Любишь? - спросил, наконец, Паша.
-Да нет. - покачал головой Кирилл. - Перегорело уже...
-Да я про гитару! - усмехнулся Паша. - Играть любишь?
-Люблю. Научиться, правда, так и не научился, но любить - люблю.
-Хорошо сказано! - Паша требовательно протянул руку и Кирилл передал инструмент.
Оказавшись у него, гитара сразу же преобразилась, зазвучав стройными ладами.
-Капитан наш - любитель этого дела. - пояснил Паша. - Я ее сразу же приметил. Как только на борту оказался.
