Сам же он, не шелохнувшись, по-прежнему полулежа в кресле, барабанил пальцами по массивной пряжке ремней безопасности да отсчитывал про себя интервалы стыков бетонных плит: полсекунды, секунда, две...
Интервалы удлинились совсем уж до неприличия. Сосед отпустил, наконец-то, подлокотник и, выдохнув, потер друг о друга потные ладони... или сухие? Нет, потные. Иначе зачем бы он пару раз, отрывисто, шваркнул ими по штанам, от бедер к коленям? Сухие ладони вытирать незачем. Это - аксиома.
-Волнуетесь? - приоткрыл он левый глаз.
-А? - обернулся тот. - А, да нет! Жена вот... нервничала... немного. - и он кивнул на супругу, занимавшую кресло подле окна.
Скользнув взглядом по ее припухшим векам и маленькому, аккуратному ротику, отворенному на мгновение зевком, Кирилл понимающе усмехнулся: нервы вылились в беспробудный сон, потревожить который смогло лишь касание шасси ВПП.
Все мужики - сволочи, подумал он, отворачиваясь.
Самолет, между тем, погасил бешеную скорость пробега и вывернул с полосы на летное поле. Солнечные пятна и тени в салоне сместились, перекроив его геометрию.
Вдали показалось приземистое здание аэропорта с изящной колоколенкой башни управления. Народ вокруг зашумел, зашевелился. Загремели пряжки ремней безопасности.
Рыжая, однако, поубавила энтузиазма, напомнив, что пассажирам первого салона придется подождать, пока освободится корма.
Ничего не поделаешь, за все нужно платить. И за комфорт в том числе, подумал Кирилл, отбрасывая ремень и поднимаясь на ноги. Ухватившись за спинку переднего кресла, он прогнулся назад, разминая спину, а потом снова упал на сиденье. Против порядка не попрешь: сказали вторыми, значит - вторыми...
*
Пашу он увидел как только нырнул в прохладный сумрак зала ожидания. Сумраком, конечно, это выглядело лишь относительно летного поля, залитого жарким южным солнышком...
Пока желтый аэродромный автобус возвращался за ними, первая партия курортников успела рассредоточиться по залу, и немногочисленные встречающие были видны издалека.
За прошедшие полгода Паша нисколько не изменился. И одет он был все так же просто и лаконично: черные брюки флотского кроя и белая футболка без цветасто-корявых надписей или радостно скалящихся "звездных" физиономий. И под футболкой все так же внятно читался чеканный рельеф основательно прокачанных мускулов. И густой ежик коротких черных волос, по которым так и хотелось провести рукой, чтобы смахнуть снежные крупинки остался прежним. И широкая улыбка, которую не мог омрачить даже росчерк металлического когтя на правой скуле и выверенное, в меру крепкое рукопожатие за прошедшие полгода нисколько не изменились.
-Здорово, брат! - Паша как следует приложил его ладонью по плечу, дублируя рукопожатие.
-Здорово, земеля! - Кирилл постарался дать ему достойный ответ, но получилось плохо.
-Ну, как добрался?
-Нормально! Два часа полета и из питерского дождя попал... в дождь крымский.
-Подметил? Хвалю!
-Попробуй не подметить. Такая облачность, что никакого Крыма "с высоты птичьего полета" рассмотреть не удалось. - он осмотрелся: - а Лена...
-Дома ждет. - махнул рукой Паша. - Это полная выкладка или в багаж что сдавал? - указал он на сумку, с которой Кирилл вышел из самолета.
-Сдавал. Так, еще один баул. Кое-какие малярные принадлежности да комплект номер один.
-Ну, брат, ты бы еще скубу, что ли прихватил! - рассмеялся Паша, легким движением подняв на плечо сумку Кирилла. - Ладно, пошли, посмотрим: как там твои... малярные принадлежности.
*
Полчаса спустя, забросив в багажник автомобиля чемодан, перенесший перелет не хуже своего хозяина, они вырулили со стоянки аэропорта и, выскочив на трассу, помчались в сторону Симферополя.
Гладкий, ухоженный асфальт влетал под колеса спортивного купе с тихим, едва различимым шелестом, не досаждая ни машине, ни пассажирам. Вдоль обочины, сменяя друг друга, проносились утопающие в зелени домики крупных сел и желтые, подсушенные уже, квадраты небольших полей. Перебрасывая взгляд из стороны в сторону Кирилл пытался поначалу высмотреть хотя бы один виноградник, но Паша быстро отговорил его от этой затеи. Виноградники появятся позже, сказал он, ближе к горам.
Вел он безупречно. Крепкие ладони, лежавшие на ободе рулевого колеса на двух- и десятичасовой отметках, почти не отрывались от него. Лишь изредка, выстреливая по встречной на обгонах, он прикасался к рычагу коробки скоростей, переключаясь вниз, а потом снова возвращаясь к верхней передаче. Яркий серебряный трилистник на ступице руля едва заметно покачивался, выдавая работу водителя, не мешавшую ему, впрочем, общаться со своим гостем.
-Льет! - кивнул он. - Практически каждый день льет. Погоды нынче совсем нет. До обеда - стабильно дождь. С полудня, правда, разъяснивает, как сейчас, но до обеда - льет каждый день.
-Накрылся, выходит, мой отдых. - вздохнул Кирилл, забрасывая руки назад, за подголовник.
-А ты сюда, чего, отдыхать, что ли приехал?! - возмутился Паша. - Не, брат, отдыхать тебя сюда никто не звал! Окунешься разок - другой и за работу!
Кирилл рассмеялся и отвернулся к окну. Кое-где, в тени придорожных деревьев, еще виднелись непросохшие лужи, свидетельствовавшие о том, что погоды здесь нынче и в самом деле стоят нехарактерные для летнего Крыма. В остальном же окружающий пейзаж ни коим образом не выбивался из контуров, обозначенных его воображением. Именно так он и представлял себе Тавриду, где ему до сих пор не доводилось бывать...
"Мерседесу" не понадобилось много времени, чтобы покрыть расстояние от аэропорта до столицы полуострова. Оказавшись на Объездной дороге, Паша смирил аллюр горячего германского жеребца, чинно преодолев плотный транспортный поток. Лишь вырвавшись на Керченское шоссе, он снова пришпорил скакуна и тот помчался с прежней скоростью.
Сразу за Симферополем начались предгорья, а вместе с ними - и виноградники. Бегло, на ходу, рассмотрев их, Кирилл пришел к выводу, что на холсте они смотрятся не в пример интереснее. Нет правды в мире, вздохнул он про себя.
Дорога, меж тем, теряла прямолинейность, присущую ей на равнине, старательно выискивая оптимальное направление между невысокими пока еще горными отрогами и неглубокими пока еще распадками. Возможно другого водителя это и смутило бы, но Паша летел по трассе настолько уверенно, словно видел ее на два поворота вперед. Лишь в паре мест он напряг тормоза, сбавив скорость. Один раз это случилось около высокой белой скалы, высившейся посреди всхолмленной предгорной равнины.
-Белая гора. - сказал он, указывая на скалу.
Отвесный склон, рассеченный глубокими морщинами расселин и впадин, отозвался в памяти Кирилла смутным эхом, источника которого он различить не мог сколько ни пытался.
Некоторое время это эхо увлекало его, однако после того как "Мерседес" взял очередной перевал, и впереди блеснуло огромное, свинцово-серое полотно, размалеванное яркими солнечными бликами, диковинная гора сама собой уступила место новому зрелищу.
Машина, как слаломист неслась вниз по извилистому, крученому серпантину, а Кирилл разглядывал море, наметанным взглядом пытаясь ухватить едва приметные детали, штрихи, нюансы, способные отличить этот пейзаж от множества других виданных им и в натурах и на холстах. Солнце едва перевалило зенит и горы были нейтральны, не отбрасывая теней и не оказывая существенного влияния на окружающий вид. Ландшафт невысоких приморских хребтов читался безупречно.
-Что, Айвазовский заговорил? - Паша мгновенно уловил его интерес, проскользнувший то ли в профессиональном прищуре глаз, то ли еще в чем и не замедлил блеснуть наблюдательностью.
