Издалека донеслось еле слышное, монотонное тарахтение лодочного дизеля. Подняв голову, Кирилл увидел темный, похожий на чечевицу силуэт днища "Пинты", застывший между скалами. Не желая тратить время на возвращение к месту ночевки, дайверы договорились, что Эрнесто подхватит их прямо здесь, на выходе из лагуны. Он посмотрел на консоль приборов. Воздуха осталось меньше половины. Пора наверх.
Кирилл осмотрелся. Лена неподвижно зависла неподалеку от него. На фоне стены было хорошо заметно как ее медленно сносит течением. А Паша? Кирилл оглянулся по сторонам и заметил товарища метрах в десяти ниже. Тот решительным жестом подозвал их к себе.
Спустившись, Кирилл увидел... даже не грот, а огромную пещеру, уходившую вглубь основания почившего вулкана. Сняв с пояса фонарь, Паша включил его и посветил внутрь. Луч заплясал на базальтовых стенах, распугивая больших пучеглазых рыб, шарахавшихся от него во все стороны.
Паша посмотрел на Кирилла и указал внутрь черного провала. Стекло маски не могло скрыть озорные, мальчишеские огоньки, сверкнувшие в его глазах.
Кирилл еще раз оценил остаток воздуха в баллоне, пожал плечами и, запалив собственный фонарь, сделал Лене знак следовать за ними...
*
-Ну, а сам ты его с чем сравниваешь? - Лена размахнулась и швырнула камень.
-Кого - его? - спросил Кирилл, глядя как тот описал дугу и плюхнулся в воду далеко под обрывом.
-Вдохновение.
Вспомнив ночной разговор, Кирилл усмехнулся и пожал плечами:
-Есть у меня один пример. Правда, послабее того, что использовал мой профессор.
...Они сидели на капоте "Ленд Ровера", стоявшего у самого берегового обрыва. Обрыв резко спускался вниз, переходя в неширокий, изгибавшийся красивой, правильной лукой пляж. Пляж тянулся до самого мыса, замыкавшего небольшую бухточку с запада.
За мысом лежал Судак...
...Почти весь день они кочевали из одной бухты в другую между мысами Рыбачий и Француженка, разыскивая интересное, заманчивое местечко для пленэра. Однако преуспеть в этом не смогли. Все без исключения места казались им на редкость тривиальными, недостойными стать достойными декорациями давно задуманного эпического полотна "Афродита Тавридская". Несколько раз выкупавшись и нырнув в пустынных бухточках, живописец и его натурщица так и не прикоснулись ни к мольберту, ни к остальным рисовальным принадлежностям, уныло громыхавшим на заднем сидении внедорожника когда тот, вальяжно переваливаясь с боку на бок, поднимался или спускался по грунтовке к морю.
Работа не шла совершенно.
Вдохновение, словно обидевшись на вчерашнюю отповедь Кирилла, не торопилось осенять его своим крылом.
Вместо этого, не пойми с чего, нахлынули воспоминания о жарком "зимнем лете" и карибских погружениях, отвлекавшие, еще больше мешавшие сосредоточиться...
-И что же это за пример? - спросила Лена.
-Чисто армейский. Боюсь, тебе он будет не вполне понятен...
-Да это ты просто не слышал какие разговоры идут у нас дома, когда Пашкины друзья приходят! - рассмеялась она. - Так мозги запудрят всевозможной армейской галиматьей - спасу нет! Так что - излагай.
-Армейскую галиматью? - усмехнулся Кирилл. - Ладно, слушай. Мне, как снайперу, связка вдохновение - творение представляется в виде патрона...
-Патрона?! Какого патрона?
-7,62 миллиметра. Творением, произведением, шедевром, если угодно, здесь является пуля. Согласись, аналогия неплохая: подобно пуле, произведение искусства способно... разить, поражать...
-Сбивать с ног!
-Точно. Ну а исходной точкой выстрела всегда является вспышка капсюля, который мы уподобим...
-Вдохновению?
-И снова - в десяточку. Именно вдохновению. Как капсюль - пуле, вдохновение дает первый импульс произведению, творческой работе. Но это - с одной стороны. С другой же - на одной вспышке капсюля, на этом первоначальном импульсе, пуля далеко-то не улетит. Если уж совсем точно: она вовсе никуда не улетит. Даже ствола не покинет. То же самое и с творчеством: на одном лишь вдохновении много не сотворишь. Возможно в каких-то отдельных, специфических видах искусства - да, но в большинстве случаев - нет...
-Например?
-Например?
-Да. Что это за специфические виды искусства?
-Ну, например - поэзия. Хотя... - Кирилл замолчал, размышляя над собственными словами. Солнце уже ощутимо склонилось к морской равнине, подпустив в желто-оранжевую гамму своих лучей сказочно красивой золотистой красноты. Или - червонного золота? - Хотя, пожалуй, и в поэзии, при всей ее стремительности, одно лишь вдохновение мало что решает. Выплеснув на лист свои мысли, чувства, идеи, то есть свое вдохновение, настоящий поэт потом еще работает и работает с ними, переставляя и подбирая слова, в поисках самого верного и точного, шлифуя рифму, выправляя размер. Собственно, это и дает ему право называется настоящим поэтом, в отличие от тех кто пишет стихи... только в девятнадцать лет, к двадцати пяти окончательно переходит на прозу, а в сорок не воспринимает уже ничего кроме биржевых сводок. Нет, - сказал он убежденно, - даже в поэзии одного вдохновения мало! Одной только вспышки капсюля для выстрела мало.
-Верно. - согласилась Лена. - Вспышка капсюля способна лишь поджечь порох... ну а с чем же ты сравнишь порох в своей модели?
-Во-вторых - не поджечь, так говорят только профаны, а воспламенить. - поправил ее Кирилл. - А, во-первых, порох в данной модели я сравню с куражом.
-С куражом? Мне всегда казалось, что кураж - исключительно игрецкое словечко. Разве нет?
-Нет. Не исключительно. - покачал головой Кирилл. - У них и у нас, даже разное значение этого слова. Для игроков кураж это - удача, везение... пруха. Для творческого человека кураж - особое состояние души, близкое к вдохновению, но все же отличающееся от него. Кураж - это когда на тебя снизошло вдохновение и ты чувствуешь, что настолько ясно рассмотрел образ, очерченный им, настолько полно ухватил все штрихи и грани будущего шедевра, что не упустишь уже ничего. Кураж - своего рода слепок, фотоснимок вдохновения, хотя, признаюсь, это - довольно грубое сравнение. Вдохновение ушло, улетело, упорхнуло, а снимочек-то остался. И, опираясь на него, ты сможешь закончить работу даже без вдохновения. Понимаешь?
-Откровенно говоря - не очень.
-Ладно, вот тебе пример. Нужно мне было прошлой зимой написать Петропавловскую крепость. Пришел я, получается, на Дворцовую набережную, расположился с этюдником, начал работать. А не получается! Ни в какую дело не идет. Рисую, рисую, а на бумаге - какая-то муть. Ну, то есть графически-то все верно, но... без души. Не картина - строительный эскиз! А погодка-то на улице соответствует сезону: мороз, да еще с нашим невским ветерком. Моментально до костей выстуживает. Промучился я час, замерз, плюнул на все и поехал домой. На следующий день - та же самая история. И на послеследующий - тоже. Короче, мучился я где-то с неделю и совсем уже собирался бросить эту безнадежную затею, как вдруг однажды - случилось! Поймал-таки вдохновение! То ли свет как-то правильно на пейзаж упал, то ли еще что, но вот вдруг увидел я Петропавловку именно так как мне хотелось. И пошло у меня дело. Никакого мороза уже не замечал. Часа три малевал, пока не сообразил, что ни черта уже не вижу - зимний день на Неве короток. Приехал домой, задубевший весь, еле отогрелся, а в голове одна мысль - картина-то и наполовину не закончена, а ну как завтра уже ничего не получится?! Но как только я назавтра снова на том месте оказался, тут же все вернулось! Как будто и не уезжал вовсе. Образ, композиция, тона, светотень - все на месте! Понимаешь: вдохновения уже нет, а картина, созданная им - есть. Словно она у меня в голове отпечаталась и никуда уже оттуда не исчезнет. И не исчезла. Все три дня, что я ее дописывал.
-Значит, кураж, это что-то вроде... эха вдохновения? - спросила Лена, дослушав его.
