— Мне здесь нравится, — сказал Генри, осматриваясь, будто раньше никогда этого не видел.

— Почему?

— Это показывает мне, что способствовало твоему становлению, почему сегодня ты такая идеальная.

— Я не идеальна.

— Зато чертовски близка к этому, — подмигнул он мне. — Ох, грамота за использование первого тампона. Такое большое достижение. Мне правда нравится, что твоя мама сделала из тампонов рамку.

— Можем мы не смотреть на это?

— И они ламинированные; она отлично научилась делать грамоты.

— Может быть, она сможет сделать тебе одну за любопытство.

— Что я люблю в тебе больше всего, вместо того чтобы выбросить грамоты, ты их повесила, — захихикал он.

— Ну, это было бы грубо. Мама потратила много времени, чтобы сделать их, даже если они немного неуместные и очень смущающие.

— Так очаровательно. — Подходя ко мне, он взял меня за руки и произнес: — Хочешь пообниматься в твоей кровати?

— Нет! — практически закричала я, когда меня окатило волной тепла.

— Давай же, это будет весело, — пошевелил он бровями.

— Мы должны найти тебе рубашку до того, как ты обеспечишь нам неприятности. Давай же.

Я вытянула его из своей комнаты в родительскую, где продолжилась тема розовато-лилового цвета. Мой бедный отец. Мама любила розовый цвет, и для нее ненужные оборки были приемлемы, а приглушенные цвета не приветствовались.

— Хочешь футболку или рубашку? — спросила я, просматривая шкаф отца.

— Все подойдет, — ответил Генри.

Когда я посмотрела на него, то увидела, как он снимает свою футболку и сжимает ее в руке. Он не надел майку, так что я смотрела на его четко-очерченную грудь и пресс. Вероятно, он тренировался во время перерывов на обед намного чаще, потому что выглядел очень хорошо.

Я только что сказала, что он выглядел хорошо? Когда я вообще так думала о своем лучшем друге? Почти никогда, но теперь, когда он был в моей голове, у меня появились все эти мысли о поцелуях и о том, чтобы держаться за руки, и еще много чего, теперь я чувствовала, что рассматриваю все сексуальные аспекты, и, черт побери, если он не был самым сексуальным парнем, которого я когда-либо встречала.

— Лав, ты не можешь просто смотреть на меня так и остаться незамеченной.

— Прости, — я покачала головой и отвернулась, чтобы найти рубашку, но даже ради своей жизни, я не могла заставить свои руки функционировать.

Генри встал позади меня и опустил руки мне на бедра, отправляя Вирджинию в неистовство. Она практически поедала мои трусики, чтобы оказаться поближе к Генри.

У меня перехватило дыхание, когда он наклонился вперед и переместил свои руки на мой живот, притягивая меня к своей голой груди. Обнаженная кожа моей спины встретилась с его теплым телом, посылая через меня дрожь волнения.

Я не должна так себя чувствовать, не должна думать о грязных вещах со своим лучшим другом... но я хотела, чтобы он прижал меня к стене и наконец взял то, что я пыталась предложить.

— Развернись, Лав, — произнес он тихим голосом, соблазняя меня.

Мой разум и сердце боролись друг с другом, пытаясь понять, какое действие будет лучшим. Мой разум говорил: нет, не делай этого, ты все разрушишь, но сердце билось с угрожающей скоростью, давая понять, что если не сдамся, могу потерять самую потрясающую возможность в своей жизни.

В этот раз мое сердце победило, так что я развернулась в его руках и встретилась с его строгим взглядом.

Его руки поднялись по моему телу, пока не обхватили мое лицо. Я стояла неподвижно, не зная, что делать, как моргать, как дышать, но в ту секунду, когда Генри опустил свою голову к моей, мое тело расслабилось в его объятиях и последовало за ним.

Мои губы раскрылись, и очень медленно он позволил языку скользнуть в мой рот, так что я думала, что в моей груди загорится пламя. Он дразнил мой рот и ласкал его, заставляя мои коленки дрожать. С каждым его движением, он все больше и больше заставлял меня плавиться.

Мои руки нашли его талию и начали медленно ползти вверх по его груди, изучая каждый контур и изгиб его тела. Его дыхание стало таким же затрудненным, как и мое, и это только вдохновило меня двигать руками дальше, пока они не коснулись его грудных мышц.

В одно мгновение Генри отстранился от меня и взял за плечи, смотря на меня, ловя ртом воздух, так же, как и я.

На краткое мгновение мы уставились друг на друга, задаваясь вопросом, какого черта мы делаем, и что будем делать дальше. Я лишь надеялась, что Генри не ждал ответов от меня, потому что я понятия не имела, как справляться с такой ситуацией.

Искры летали между нами, взрываясь как фейерверки на четвертое июля. С Генри все было по-другому, все ощущалось так эротично, так неподобающе, ох, но так чертовски правильно.

— Вы двое потерялись там? — прокричала мама с лестницы.

Вырвавшись из тумана, я прокричала в ответ:

— Не-а, просто выбираем рубашку.

— Хорошо, поторопитесь. Мы с папой хотим сыграть пару раундов в кости, до того как вы уедете.

Я закатила глаза и покачала головой, когда Генри усмехнулся.

Стараясь избежать неловкого разговора, я обернулась, подняла цветную футболку и протянула ее Генри.

— Вот, она должна подойти. Я подожду тебя внизу.

Я начала уходить, когда Генри схватил меня за руку и потянул обратно к себе как Йо-Йо.

— О нет, ты этого не сделаешь. Ты вот так не уйдешь от меня.

— Как так?

Он не ответил, вместо этого он схватил мой подбородок большим и указательным пальцем, и снова прижал свои губы к моим. Инстинктивно я поцеловала его в ответ, даже если не должна была.

Так же быстро как он поцеловал меня, он отстранился и надел футболку, которая была на размер больше и на два десятилетия старше, но он все еще хорошо выглядел.

— Пошли, Лав, — сказал он, взяв меня за руку и переплетая наши пальцы. — Пришло время обыграть твоих родителей в кости.

Ошеломленная резким изменением в его настроении, я шептала, пока мы спускались по лестнице, чтобы родители не могли нас услышать.

— Так ты собираешься поцеловать меня и потом вести себя так, будто ничего не произошло?

Прежде чем мы оказались на виду у родителей, Генри развернулся и прижал меня к стене коридора.

Его сильное тело прижалось к моему, пока руки снова не оказались на моей талии.

— Я никогда не смогу вести себя так, будто ничего не произошло. Прямо сейчас я на седьмом небе от счастья из-за этого поцелуя, и вместо того чтобы выяснять все, как ты, вероятно, хочешь, я лишь хочу насладиться этим и немного поиграть в кости. Иногда ты просто должна позволить всему идти своим чередом, Рози, и не анализировать. Поживи немного.

— Я живу, — ответила я дерзко.

— Это так, но поживи немного со мной, Рози.

— Что это вообще значит?

— Вы двое идете? — в этот раз прокричал папа.

— Ага, — ответил Генри, потянув меня за собой.

Мы встретили родителей на террасе, где они установили игровое поле и отдельный набор игральных костей для каждого человека.

— Смотри, милая, мы нашли для тебя кости с кошками, — взволнованно произнесла мама.

Неважно, как много раз я говорила маме, что ненавижу кошек, она до сих настаивала на приобретении кружек, футболок и календарей с кошками. У нее в голове засело, что раз я работаю в журнале с кошками, то люблю их, когда на самом деле все было по-другому. Если бы я работала в магазине товаров для гольфа, она, вероятно, каждый год наполняла бы мой рождественский чулок шарами для гольфа.

— Вау, спасибо, мам, — ответила я, садясь. Генри сел рядом со мной, пододвинув свой стул так, что он практически оказался в моем игровом пространстве. Он не собирался сдаваться, и, черт меня побери, если втайне я не надеялась, что это продолжится.

— Тебе очень идет эта футболка, — сказала мама Генри.

— Спасибо вам, миссис Блум. Уверен, мистер Блум заслуживает этого больше, чем я.

— Я бы сказал, что это правда, — добавил отец, хихикая.