«Объяснение может быть только одно: Александр, которому выгодно было дать бой именно здесь, искусно заманил немцев в западню с помощью сложного, мастерски проведенного маневра. Немецкие военачальники, несомненно, хорошо знали данный район, да и в момент подхода к нему отлично видели, что ведут свое войско в узкий коридор между полуостровами. Они, безусловно, не пошли бы в ловушку, если бы допускали, что противник помимо полка, встроенного перед Вороньим камнем, сосредоточил на лесистых берегах, то есть на флангах наступавших, значительные силы. Значит, Александру накануне боя удалось создать у немцев ложное впечатление, что других сил, кроме собственного полка, выстроенного у Вороньего камня, у него нет. Немцы спокойно и устремились на этот полк. Прошиблись сквозь него “свиньей” и, надо полагать, рассчитывали развить успех, обрушив дополнительно на расчлененное пополам русское войско шедшую за рыцарями пехоту. Как же удалось Александру ввести в такое заблуждение опытных орденских вояк? Историкам, которые до сих пор считали, что Александр шел со всеми своими силами с целью взять Юрьев, нетрудно допустить, что и командование Ордена тоже могло так думать. В самом деле, немцы узнали от пленных из отряда Домаша, что Александр в 35–40 километрах от Юрьева распустил свой полк “в зажитье”. Отсюда напрашивался вывод, что готовится идти вперед, на Юрьев, обеспечивая свой полк продовольствием перед новым походом. Следовательно, отступление Александра обратно к русскому берегу немцы не могли расценить иначе, как проявление слабости, как крушение его плана, как бегство перед их превосходящими силами. И мы знаем, что произошло дальше: “Князь же вспятился на озеро Немцы же и чудь поидоша на нех”. Традиционное толкование этих слов летописи таково: между тем, как Александр “вспятился” на озеро, и тем, как за ним на лед сошли немцы, прошло достаточно времени — около суток и более. Сразу пошли за отрядами отступавших русских, преследовали их. Могут возразить, что от Хаммаста, где был разбит отряд Домаша, до берега озера, на лед которого отступал Александр, довольно большое расстояние, около 30 километров, и немцы не могли его быстро пройти. Однако такое возражение не основательно. Ведь и Александр начал свой отход не с момента разгрома Домаша, а после того, как до него добежали остатки разбитого отряда. Немцы за это время продвигались по тому же пути. Кроме того, Александр должен был успеть собрать свой полк, ушедший “в зажитье”. К тому же и сам Александр находился не у самого берега, а где-то ближе к Хаммасту. Наконец, самое главное: если, как мы полагаем, Александр действовал обдуманно, он мог и не спешить, с тем чтобы начать отступление на виду у противника. Таким образом, нет никаких оснований искусственно вносить в слова летописи то, чего в них нет — указания на размежевание по времени между отходом на озеро Александра и движением немцев вслед за ним. Теперь мы получаем ответ на вопрос: как могли немцы втянуться в столь гибельную для них ловушку? Рыцари преследовали отступавшее у них на виду после разгрома своего авангарда войско. Они шли добивать слабого противника. Они видели положение таким: Александр шел на Юрьев, неожиданно встретил превосходящие силы рыцарей, отступил и теперь остановился, пытаясь защитить своим полком подступы к родной земле…»

В действительности, как мы увидим ниже и как справедливо это указано у Альшица, Александр у Вороньего камня, вероятно, встретил полк своего брата. Эти силы действительно могли выпасть из поля зрения крестоносцев. Но еще раз мы подчеркнем, что мысль о том, что Александр за 138 лет до своего потомка Дмитрия Донского применил тактику скрытого резерва, не может считаться убедительной. Военная хитрость и стратегический план Александра заключались в том, чтобы выманить рыцарей на решающее сражение в месте, где русские имели бы определенные преимущества. Одно из них заключалось в том, что часть русского войска не участвовала в набеге на западный берег Чудского озера, а отдыхала. Немцы же, начав военную кампанию на своей территории, сразу же вынуждены были с марша вступить в битву. По понятиям средневековой чести они, увидя перед собой не разрозненные и потрепанные отряды авангарда, а крупное воинское соединение, уже не могли уклониться от битвы. И здесь нельзя еще раз не согласиться с мыслью Д.Н. Альшица: «Таким образом, разгром немецких рыцарей у Вороньего камня явился значительным моментом тщательно подготовленной операции по вовлечению противника в гибельные для него условия боя. Победа была обеспечена скрытым сосредоточением войск, мастерской демонстрацией движения на Дерпт и поспешного отступления к восточному берегу. Вот почему вполне заслуженно “нача слыти имя Александрово по всем странам и до моря Сурожского, и до гор Аравийских, и об ону страну моря Варяжского, и до самого Рима”».

И мы не вправе считать этот слух о победе Александра над отборными силами, которыми, вне всякого сомнения, являлись рыцари Тевтонского ордена, выдумкой или литературным преувеличением летописца. Эта весть действительно могла быстро разнестись по Европе, где «держали руку на пульсе» тех трагических событий, которые проходили на Руси. Эта победа имела огромное политическое значение. Рим понял, что и после нашествия монголов Русь жива и способна давать мощный военный отпор любым притязаниям с Запада. Победа в Ледовой сече по средневековым понятиям была «легитимной», то есть честной в глазах средневекового рыцарства. Все, что смог придумать ливонский хронист, так это нереальное численное преимущество русских, не объясняя, впрочем, как смогли угодить в подобную смертельную западню опытные в военном деле орденские братья. Здесь еще раз уместно поразмышлять по поводу гипотетической засады, примененной Александром у Вороньего камня.

Немецкие источники также ничего не сообщают о засаде русских, что было бы расценено как вероломство, не достойное честного рыцарского поединка по понятиям того времени. Мы вынуждены занять точку зрения тех специалистов, которые считают, что никаких уловок со скрытыми в лесах силами на льду Чудского озера не было. Местность эта совершенно лишена леса сегодня и вся просматривается на много километров вдаль. При условии того, что 700 лет назад лес все же покрывал острова, то, учитывая особенности растительности в прибрежной полосе сегодня, мы не можем допустить, что это была непроницаемая взором чаща, способная в зимнее время укрыть значительное число людей и коней.

Кроме сказанного выше, нам не следует доискиваться особых хитростей, которые использовали русские дружины. Значение этой победы не в хитроумных маневрах русского войска, не в ловушках и прочих «нечестных» с точки зрения Средневековья приемах.

«Ледовое побоище — первый крупный случай, когда тяжелая рыцарская конница была разбита в поле войском, состоявшим преимущественно из пехоты, и свидетельствует о безусловном превосходстве русского военного дела над западным. Преувеличение роли сражения претерпевает в нынешние скептические времена и другую крайность: его склонны рассматривать как эпизодическое и малозначительное. Истинный масштаб этого давнего события можно оценить, лишь внимательно изучив его предпосылки и результаты».

Эта победа действительно произвела глубокое впечатление на Западе.

«Несмотря на молодость лет, Александр Ярославич снискал себе славу разумного правителя. Ливонский вице-магистр Андреас фон Вельвен, встречавшийся около этого времени с Александром, говорил, по словам нашего летописца: “Я прошел многие страны, знаю свет, людей и государей, но видел и слушал Александра Новгородского с изумлением”».

По многим причинам у исследователей всегда был особый интерес к определению точного места битвы. Мы выше уже освящали этот вопрос и определили два этапа поисков места битвы. Но главное, точная локализация помогала с большой долей достоверности реконструировать и ход этого знаменитого сражения, и расположение полков, и даже соотношение сил.

Еще раз отметим, что огромную работу по определению места исторического сражения проделал в 50-х гг. прошлого столетия генерал-майор в отставке Г.Н. Караев. Руководитель экспедиции Г.Н. Караев посвятил несколько лет организации работ по точному определению места Ледового побоища. Ему, опытному военному, историку, было абсолютно ясно, что лишь точное определение места, где князь Александр 5 апреля 1242 г. разгромил немецких рыцарей, может положить конец необоснованным высказываниям западных, а теперь и отечественных историографов о том, что и битвы-то как таковой не было, а имела место лишь локальная стычка. Изыскания длились восемь лет и пролили свет на одну из важнейших битв европейского Средневековья, чьи последствия были значимы и для века XX, и для нынешних времен, когда граница между Россией и прибалтийскими государствами пролегает именно там, где она была при Александре Невском. Дополнительные изыскания современных исследователей подтвердили верность всех основных выводов, которые сделала экспедиция Караева.