— Ладно. — Я сердито посмотрела на них обоих, прежде чем полностью сфокусировалась на Нике. — Мне нужно одолжение.

Его ухмылка стала шире.

— Сексуальное, я надеюсь.

— Нет. — Я села повыше, не обращая внимания на коварное приятное ощущение у себя между ног при мысли о сексуальном одолжении от Ника. — Кулинарное одолжение, на самом деле.

— Кулинарное одолжение? Хмм. Конечно, менее возбуждающе, но я заинтригован. Расскажи мне, кексик. — Он посмотрел на свои часы. — Пойдем дальше по улице выпьем в «Two James». Ты сможешь спросить об одолжении, а я смотреть на твое лицо — и может, на другие обстоятельства. Мы сможем выпить виски как в старые добрые времена и, возможно, что-то придумаем.

Ох черт. Я знала, что чувствовала по поводу «что-нибудь придумать за виски как в старые добрые времена с Ником Лупо», и это не имело ничего общего с готовкой. Смогу ли я доверять себе и придерживаться плана? Я посмотрела на его рот, первый рот, который я чувствовала на какой-либо части своего тела, что был очень сжат прямо сейчас. Как много ночей я фантазировала об этих полных губах на моей коже? Как много фантазий начинались и заканчивались с этого рта на мне? Сколько оргазмов я подарила себе его телом, его голосом, его именем в моей голове? Слишком много, чтобы сосчитать, и я, вероятно, сделаю это сегодня снова.

Черт побери, он все-таки добрался до меня.

Мой рот открылся, и я произнесла свою мантру:

— Я переболела тобой. И я справлюсь с этим.

Ник рассмеялся, его рот был широко открыт, а голова запрокинута назад, все мое тело окутало теплом. Я и забыла, как сильно любила смешить его.

— Ах, боже. Я скучал по тебе, — сказал он, постукивая по моей ноге. — Давай. Пошли.

Я могу справиться с этим, повторяла я, хватая свою сумочку и быстро следуя к двери, чтобы у него не было соблазна сопровождать меня, положив руку мне на спину. Первая часть моей мантры слабела в моей голове.

Вызывая свою внутреннюю Миа, которая, я молилась, существовала где-то там, я составила несколько правил для себя. Не сидеть близко, не прикасаться и не переборщить с воспоминаниями и виски.

Когда мы достигли двери, Ник двинулся вперед, чтобы открыть ее, и я, плавно двигаясь мимо него, уловила его запах в теплом воздухе. Он был таким знакомым — мускусный и запах мужественности, но летний, как свежескошенной травы, так же с намеком на измельченные травы, что он использовал на кухне ранее. Довольно скоро я добавлю к этому виски, и эта смесь может оказаться смертельной.

Я посмотрела на него через плечо.

— Спасибо.

— С удовольствием. — Его губы изогнулись в медленную сексуальную улыбку, и я добавила еще несколько правил к списку.

Не вдыхай его запах, не смотри на его рот и абсолютно точно не целуй.

Великолепно. В этот момент мне захотелось попросить у бармена «Two James», повязку на глаза, прищепку для носа и защитную маску. И мне нужно будет сидеть на своих руках, пока мои ощущения не притупятся.

Полагаю, что повторю этот заказ.

Чтобы отвлечься от того факта, что Ник Лупо шел возле меня, и что мы на самом деле шли куда-то вместе после всех этих лет, я начала считать шаги, которые потребовались, чтобы добраться до «Two James». Миа научила меня делать это, когда я жутко хотела что-то купить, но знала, что у меня нет денег. Я считала шаги, которые мне нужно было пройти, чтобы дойти до магазина, повернуть за угол, чтобы скрыть его из виду. Обычно это срабатывало, но сегодня эта стратегия была обречена на провал, так как объект моего желания следовал за мной. Сумки, косметика и туфли на высоких каблуках просто не делали этого.

Но я пыталась. Это считается, верно?

Двадцать девять, тридцать, тридцать один. Смотря вниз на землю, я наблюдала, как наша обувь ударяется о цемент. Черные замшевые ботинки Ника с ярко-голубыми шнурками, казалось, двигались намного медленнее, по сравнению с моими быстрыми, беспокойными шагами, и я вспомнила, что он никогда не был человеком спешки. Это сводило меня с ума, особенно когда мы опаздывали. Мы постоянно препирались насчет этого, и один раз, когда мы ввязались в эту безумную философскую дискуссию о времени, он обвинил меня, что я смотрю на него как на песок в песочных часах. Оно кончается и ускользает.

Но время кончается, утверждала я. И оно ускользает, если ты не осторожен. Ты можешь получить его, но должен будешь сделать выбор, как провести его с пользой. Я не верила в откладывание чего-либо на следующий день, например, что нужно ждать распродажи, чтобы купить что-то, или колесить по парковке в поисках места на десять метров ближе. Я не сидела в надежде, будто что-то направит мой путь, когда я сама могла приложить к этому усилия и получить то, что хочу, и быстро.

Я обвиняла его, что он воспринимает время как океан, бесконечное и тянущееся перед нами как вечность, но это не так. Где-то на другой стороне другой берег, и более того, уровень воды, вероятно, сокращается.

Он рассмеялся и, пощекотав меня, опустил меня спиной на покрывало, которым мы пользовались на улице, чтобы пить виски и смотреть на звезды, когда мы посещали ферму его бабушки. Я не думала об этом споре годами, но его следующие слова вернулись ко мне так же ясно, каким было небо в ту ночь.

— Послушай, — сказал он, растягивая свое длинное, худое тело на мне. — Когда мы приезжаем сюда, в деревню, и я смотрю на небо, полное звезд, каким-то образом я знаю, что я, ты, время и все во вселенной будет длиться вечность. Поэтому не пытайся сказать мне что-то другое, потому что я не хочу это слышать.

Каждая клеточка в моем теле вибрировала жизнью и чувством, когда я смотрела на него. Он сказал вечность. Он сказал вечность.

— Вечность, ага?

Он потер свои губы со вкусом виски об мои.

— Вечность.

И затем по какой-то причине я испугалась, что он умрет молодым, потому что он был идиотом и мог быть безрассудным и глупым, каким мог быть только двадцатиоднолетний парень, и я прижала его к себе, открывая свой рот, свои ноги и свое сердце так широко, как это было возможно, как будто то, что он будет внутри меня — защитит его.

Я должна была волноваться о том, чтобы защитить себя.

Мое сердце заныло на мгновение, вспоминая, как сильно я любила его в ту ночь, как сильно мы любили друг друга. Я так хотела верить, что он мог быть прав.

Я хотела вечности.

— Мы на месте. — Ник распахнул дверь в бар, расположенный в старом гараже на Мичиган-авеню. Круговая барная стойка в дегустационном зале была занята, но один из барменов в приветствии помахал Нику и показал жестом на пустое место рядом с ним. Когда он протер бокалы и вытер стойку, я подошла и заняла место, поставив сумочку на свои колени, Ник скользнул на стул рядом со мной.

— Ник. — Бармен, очень бородатый парень в голубой рубашке, протянул Нику руку через барную стойку. — Рад видеть тебя.

— Я тебя тоже, Себастьян. Это моя подруга, Коко.

— Приятно познакомиться с тобой, Коко. — Себастьян вытянул руку, и я приняла ее.

— И мне, — сказала я. — Я большой фанат «Two James».

Он улыбнулся.

— Что я могу сделать для вас?

— Как насчет пяти шотов для дегустации? — Ник посмотрел на меня. — Ты не против поделиться?

— Конечно.

Себастьян покинул нас, и Ник повернул свой стул, чтобы быть лицом ко мне, и опустил свои сложенные руки между бедер.

— Итак.

Я быстро посмотрела на его запястья, которые, так случилось, покоились прямо рядом с его промежностью, вызывая еще одну нежелательную, но тем не менее, приятную щекотку между ног. Я сжала ноги вместе и заставила себя встретиться с ним взглядом.

— Итак.

Он ничего не сказал, просто продолжил смотреть на меня, а затем зажал свою полную нижнюю губу между зубами, как будто он хотел что-то сказать, но не был уверен, должен ли. Очень не похоже на него.