- Ты упоминал какого-то прекрасного юношу, но не назвал его по имени.

- Люцифер. Вечно юный владыка здешних земель, которому твой вопрос показался таким наивным, что лучше задай еще один.

- Ты счастлив?

>> Он снова слизывает мои слезы и выносит куда-то в запредельную полосу света, которого в пустыне не было. Меня ослепило, убив воспаленные долгим плачем глаза, а руки Юлиуса отпустили и исчезли, и его лицо, смертельно спокойное и серьезное... красивое... мучительное! осталось в завесе мрака, по ту сторону замерзшего ада. Я не вижу его, зажмурившись от нестерпимого ожога. И знаю, что слышу в последний раз. >>

- Я был счастлив с тобой. И только с тобой, Ангел.

>> Мой ответный крик... надеюсь, он долетел. Я хотел, чтобы Демон понял, что получил на прощание еще кусочек меня. На его ладонях и губах осела самая вязкая кровь, самая горькая, концентрированная и ужасная на вкус... она полностью из меня ушла. Под плотно стиснутыми веками теперь беснуется дикая боль, но я смиряюсь и принимаю этот приговор как должное.

Больше никогда. Никаких. Они кончились. Потому что... >>

*

- Моди, SOS! – Хэлл бегал в истерике по багажному отсеку, выписывая хаотичные атомные траектории и сшибая затянутую в полиэтилен мебель и какие-то ящики. – А-а-а, демон, блять, да где же ты, спаси! Мы в крови нахрен утопнем!

- Утонем, а не утопнем, – упрекнул темптер, возникнув в свободном углу у двери. Мастер тут же на него налетел и стал трясти за грудки. – Математик ты недоделанный! Не заикайся. Что за аврал на борту?

- Пойдем, пойдем! – мастер потащил его к гробу, судорожно пытаясь унять рыдания. – Какая-то нелегкая дернула меня позвать стюарда и спуститься сюда, проверить... открыть эту чертову крышку чертового гроба... а он в кровище! Купается уже в ней! А она и льется, и льется, и льется! Ручьями! Из глаз! Мо-о-о-од!

- Не кричи, я отлично помню свое имя. Давай аптечку. У тебя есть аптечка? – демон нетерпеливо дернул его за сумку, висевшую через плечо. – Хороший мальчик, все, что нужно припас, – он покопался, нашел бинт, шприцы и пластиковую ампулу, а когда поднял голову, проверить, чем занят инженер, раздраженно выдохнул и опустил руки. – Ну что ты куксишься как младенец, Хэлл? Когда уже прекратишь звать на помощь по малейшему поводу? Ситуация не критичная, а ты просто паникер. Возьми это, – вручив бинт, он воткнул иглу прямо через оболочку ампулы и набрал полный шприц ацетилхолина. – Хэлл... – Асмодей на мгновение закатил глаза, бросая все, – не доводи меня.

- Ч-что нужно делать?

- Из правого верхнего кармана у тебя торчат ножницы, – начал темптер терпеливо – нараспев и с расстановкой, – возьми их и отрежь от бинта два одинаковых прямоугольных куска. Потом найди в аптечке спирт и обильно смочи их. И жди.

- Кого ждать?

Моди отмахнулся и открыл гроб.

- Впечатляюще, – резюмировал он сдержанным тоном и очень аккуратно приподнял локоть сына из кровавой ванны. Пережал плечевую артерию пальцем, похлопал по руке и застыл ненадолго, рассматривая багровые струйки слёз. Они бежали по вискам безостановочно. Закрытые веки дрожали, видимо, в попытке распахнуться, но ресницы были слишком длинными... отяжелев от густой влаги, они прилипли к щекам. – Хэлл, сюда...

Инженер послушно приблизился с бинтами наперевес. И споткнулся на последнем шаге.

- Я сплю? Ты не можешь такое творить наяву! Права не имеешь!

Над согнутым локтем Ангела рельефно проступила артерия. Даже на обильно забрызганной кровью коже она была хорошо заметна. Асмодей, не мешкая, ввел в нее содержимое шприца и скомандовал:

- Приложи свои аппетитно воняющие кусочки марли к его глазам. А теперь наклонись. И целуй... Эй, только в гроб не падай!

- Извини, – Хэлл успел ухватиться за обитые красным бархатом стенки. – Голова внезапно закружилась. Он... у меня дыхание рвется, а еще кровь, тут столько крови, меня мутит... почему он перестал плакать? Почему вообще начинал?

- Целуй, – повторил темптер непреклонно. – Это приказ. Энджи припомнит тебе потом саботаж. Так что целуй на совесть.

- Д-да, – мастер страдальчески икнул и...

Губы оказались прохладными, немного солоноватыми, хотя скорее сладкими... или, может, терпкими на вкус? Они легко приоткрылись, приглашая его попробовать и оценить новый замысел ада, виртуозно выполненный в обманчиво светлых тонах, так называемый белый яд... чистый яд, невинный, как глоток полуденного солнца, за которым наступает ожог. Невыносимо грязное, но, безусловно, гениальное изобретение дьявольского ума... хотя, скорее, дьявольского сердца. Губы? Просто губы? Просто легкий поцелуй?

Впоследствии Хэллиорнакс все равно ничего не рассказал об этом скользком моменте, угрюмо прятал глаза и бормотал что-то о цветах и укусе медовой пчелы. И еще о какой-то шелковой вуали, горьком шоколаде и скрещенных пальцах, которые он разогнул... и о нежном голосе, задумчиво и развратно, а главное – абсолютно спокойно шепчущем на ухо гадости, от которых невыносимо покалывало в паху и становилось как-то одновременно стыдно и сладко... И что в конце остался только аромат клубники, позднего сорта, насыщенный, обволакивающий властно и неумолимо, голова кружилась от него еще очень долго... и, сказать по правде, не перестала кружиться никогда. Он растерял свою обычную болтливость, впустив в душу странные, неосторожные мечты, и не заметить их бриллиантовые отблески в его глазах было невозможно. Предвидев все эти прелестные безобразия, демон только сочувственно улыбался и продолжал наблюдать, как мастера затягивает в капкан.

- Я больше не нужен, – проговорил Моди тихо, больше себе, чем увлеченному Хэллу. – Но это не последняя неприятность перед вторым пришествием.

*

«Блядь. Вот стоишь ты с разинутым ртом и размышляешь, за каким хреном твой лучший солдат, единственный друг и соратник, спрятавшийся в танке, вдруг оказался двухметровым педиком. И тебя даже не предупредил об этом. А на губах у тебя высыхает его слюна, и ты не можешь ее стереть, потому что окоченел в ступоре, пока над тобой ржет малыш Ксавьер и Дэз. Хотя серафим как раз не ржет. Он знал? Определенно знал, зараза! С его таинственной ухмылкой только подлянки устраивать. Блядь! Блак действительно несет лопатку. Не сдурел ли он? А я... не сдурел, конечно, но паршивенько себя чувствую. Обманутым и использованным».

- Чарльз, отставить рыть яму.

- Я не яму, господин фельдмаршал, я могилу копаю.

- Брось лопату!

- Я тебе не подчиняюсь, я вроде упоминал.

- БЛЭКХАРТ!

- Да, мой генерал?

- Что за цирк... – пробормотал Дезерэтт и надумал вмешаться. – Совершенно очевидно, что майор выбрал неудачное время для любовного признания, давайте на время забудем о ваших разногласиях и просто сходим поболтать с лесными кровососами. Как вам такой вариант?

- В жопу.

- В жопу.

- Ну... – серафим пожал плечами, – по крайней мере, я попытался.

- В жопу! – бодро подхватил Ксавьер и обнял его за ногу. – В жопу вообще всех офицеров американской армии, я сыт ими по горло. Дэзя, пойдем домой, а? Или тебе по кайфу играть в войну?

- А давай хоть посмотрим на аборигена Эрика, вдруг он – мужественный, красивый и в меру подкаченный индеец племени льюна, понравится тебе, возьмем его с собой? Завернем на кассе. И две диетические колы бесплатно.

- Заманчивое предложение. Вампирские недели в Burger King?

- И не только. А если он окажется невкусным, так и быть, я съем его сам.

Они завернули за угол размеренной походочкой, с преувеличенной манерностью держась за ручки, но, едва скрылись из виду, Кси набросился на серафима.

- Дэз, бежим!

- Куда? – ошеломленный красавец встряхнул волосами. – Я почему-то подумал, что ты насчет Эрика несерьезно.

- А зачем тогда ты предлагал?! Насколько я понял по информации, украденной непосредственно из мозга Фрэнка, он принадлежит к первому поколению трансгенных людей. Мутация глазных яблок, ушных раковин и резцов. Эластичные костные ткани, зачаточный хвост или что-то похожее на хвост, в коже нет меланина, а в кишечнике – аппендикса, зато есть высокоразвитые передние лобные доли, коэффициент интеллекта зашкаливает за 200. И по идее, похож на Фрэнсиса как отсканированный. Если Эрик при этом хотя бы наполовину такой обаятельный, как папочка...