- Ты же только что потеряла любовника! Его убили... и не самым естественным способом.

- Ксавьер, ты еще не забыл, кто я? За двадцать с лишним лет супружеской жизни я привыкла к Фрэнсису и всем его проявлениям. У него отличный вкус, почему бы не воспользоваться хоть раз шансом разузнать подробнее, чем и кем заняты его мысли, раз мне там больше нет места, – она довольно закрыла глаза, мягкие губы коснулись моей шеи...

Мда. Вчера я переспал с фельдмаршалом, сегодня, возможно, пересплю с его женой. Что будет завтра? Жизнь хочет превратить меня в циничного разрушителя собственной души. Ангел... мне совестно думать о тебе. Если ты не отвергнешь меня, то я сам себя уже презираю и гнушаюсь.

*

Блак мелко дрожал от злости. Молокосос позволяет себе такие вольности, за которые фельдмаршал должен был бы его десять раз сгноить в самом паршивом застенке. Его заигрывания с Минервой не просто приводят в бешенство, но еще и смертельно бьют по самолюбию.

Санктери так легко удалось завладеть вниманием несравненной женщины! Той, на которую он сам никогда не дерзнул бы поднять глаза, не допустил бы самой мысли добиться ее. Кси очаровал Минерву, ту самую Минерву, которой он втайне поклонялся в течение долгих-долгих лет... еще с момента, как сам познакомился с ней, а потом познакомил Фрэнсиса. Чарльз прекрасно знал, что молодая, умопомрачительно красивая аристократка не выберет простого солдата. Будущий фельдмаршал, равный ей по крови и статусу – единственная возможная партия. Но зато ее выбор позволил Блаку остаться рядом. На почтительном расстоянии, но ближе, чем кто-либо другой мог дотянуться.

И вот она идет к особняку, плавной королевской поступью, блестящие черные волосы, как обычно, собраны в тугой узел и скреплены японской заколкой, но несколько непослушных локонов выбиваются, спадая на лицо... и на устах играет озорная улыбка пятнадцатилетней девчонки. Минерва проходит мимо, а он роняет охапку злополучных роз, потому что ее серые глаза... никогда они еще так не горели. Обреченностью и горьким торжеством.

Сама мысль о том, что он подчиняется приказу фельдмаршала и медленно убивает ее, невыносима. Но еще невыносимее становится сейчас, когда Блак понимает, что Минерва уже знает все. Ненавидит его, смеется над ним... и беспечно радуется жизни, ее последним моментам... объятьям и поцелуям белобрысого сосунка. Ксавьер отнимает его мечту, как уже отнял у армии Фрэнсиса. Черт возьми, как же убрать этого опасного выродка? Из жертвы он давно превратился в проблему. Какую смерть ему ни выбери, Конрад обвинит Блэкхарта и приговорит. Замкнутый круг.

Чарльз тоскливо проводил глазами аппетитную фигурку в корсете и стал озираться, в какую же сторону по саду ушел Кси...

Ксавьер тем временем встал непосредственно у него перед носом и наслаждался потерянно-пришибленным видом майора. Секунды две или даже все десять. Наконец, Блак заметил его и открыл рот, сказать... неизвестно что сказать, белокурый упырь все равно опередил.

- Закончил ворон считать? Чарльз, пора – вези мне доктора Лиама. И не мешкай, ты должен вернуться раньше госпожи Конрад.

- Почему это? – Блак скрипнул зубами, сдерживая утробный вой.

- Потому что я так сказал. В отсутствии Фрэнка слушаться будешь меня, ясно тебе? – Кси властно выставил вперед руку, и майор, уже почти бросившийся на него, остановился. – Учти, если ты опоздаешь, ничего особенного не произойдет – наказания и выговоры по части твоего генерала. Я же... просто уединюсь с леди в одной из спален, и ты даже сразу догадаешься, в какой.

*

~~~ Δ Мы ввалились в кабинет Фрэнсиса, целуясь на ходу, как сумасшедшие. Он постанывал мне в рот, требуя, чтобы я засасывал язык... жестче. Интересно, это Ксавьер раскрутил его до полного неистовства? Морис прикипел к креслу для гостей, ни жив ни мертв, и даже смотреть на нас боялся. Трусливый шакал... Я бросил Конрада на стол и сам запрыгнул сверху, полюбоваться его пылающим лицом и опухшими губами. Прекрасен, прекрасен, извращенец чертов... читаю в его глазах желания, одно краше другого. Надо же было так напиться! Δ ~~~

«Серафим преступно медлит, наслаждаясь моим голодом и беспомощностью. Он кусал мне губы, но мало, ма-а-ало. Садист! Или это я такой ненасытный стал, разбаловавшись малышом...

Он оседлал меня, несильно придавив к столу. Знаю, что не будет никакого продолжения, но иллюзия слишком яркая, а возбуждение не притворно. Обнял Дэза за шею, путаясь в густых красных волосах, притянул ближе, ближе к лицу. Поцелуй, ну поцелуй меня еще хотя бы раз!»

~~~ Δ В голубых глазах теперь неприкрытая мольба. Я в растерянности. Ему что, так нравится моя физиономия фрика? Многочисленный пирсинг и микросхема во лбу? «Венец» моего страстного идиотизма в период, когда я больше всего убивался и сох по Кси. Эх... хрен с тобой. Δ ~~~

Фельдмаршал чуть не рассмеялся от удовольствия, когда Дезерэтт, сжалившись, рухнул на него всей массой тела. Непомерную тяжесть крыльев Конрад прочувствовал на себе, когда затрещали ребра, но ему плевать, в безумном порыве он хочет одного – вырвать у серафима еще немного жестокой ласки. Укус за укусом, стон за стоном, с кисловатым привкусом металла на языке, горячий вздох-вскрик и пульсация боли в шее, снова острые клыки, глубоко впивающиеся в плоть, нежные губы рвутся, а демон так сладко слизывает с них кровь...

Когда они неожиданно сели ровно, раскрасневшиеся, стараясь отдышаться как можно скорее, Морис непроизвольно икнул в испуге: тяжелый немигающий взгляд Дэза пообещал ему длительную и крайне болезненную расправу.

Фрэнсис же заулыбался и проговорил вполне обыденным тоном:

- Ну здравствуй, зятёк. Ты хотел меня видеть? Еще вчера, я помню. Извини, времени не нашел. Знаешь, у меня и сейчас времени немного. Так может, ты скажешь мне, зачем пожаловал?

Морис при всем желании не смог бы выдавить сейчас ни слова. Да он и не пытался. При повторном вопросе он замычал и затрясся, вжимаясь в кресло.

- Ладно, так и быть, я скажу за тебя, – фельдмаршал слез со стола и приблизился к нему. Рассмотрев абсолютно круглые от ужаса глаза топ-менеджера, бросил с жалостью: – Ты похож на свинью, которую привели на бойню. Ей так страшно, что она не визжит, даже хрюкать не может. И ты... жалкое отродье, чуть не обделавшееся в штаны... смеешь предъявлять свои права на чужую собственность? Тянешь грязные лапы к мальчику, которого не посмел тронуть до его совершеннолетия, потому что кишка тонка? А ты точно не обосрался, Морис? Знаешь, я никогда не интересовался личной жизнью своей дочери, а вот стоило бы. Теперь раскаиваюсь в этом – ты не знаешь, почему? Да! Я разрешу тебе уйти отсюда живым, если ты сегодня же подашь документы на развод. Живым, Морис... но я не сказал, что невредимым. Дэз, – он с нежностью оглянулся на серафима. – Мне кажется или мистеру Греноверу больше не пригодятся его яйца?

- Уверен, они ему совершенно ни к чему, – Дезерэтт степенно обошел вокруг кресла помертвевшего Мориса и встал рядом с фельдмаршалом. – Но, Фрэнк, у нас нет хирургических инструментов, – он вздохнул в притворном сожалении и обвил Конрада за талию.

- Но мы ведь и канцелярскими ножами справимся... – кровожадно протянул генерал и перевел взгляд на ширинку штанов гостя. Тот заскулил. – Так ведь? А Морис нам поможет.

*

Майор колесил по Нью-Йорку и битый час не мог дозвониться Конраду. Как прошла встреча с президентом?! Неужели что-то случилось? Что-то хреновое... а он не посмеет нарушить приказ, ведь если все в порядке, Фрэнсис повесит его. Ну а если нет?

Телефон упрямо молчал, и ответы на вопросы взять было неоткуда. Он добрался до нужного перекрестка, еще раз сверил адрес дома с написанным на бумажке и постучал в дверь.

- День добрый, вам кого? – рослый небритый мужик, отворивший ему, как-то не вязался с образом психотерапевта, сложившимся в голове. Блак нахмурился.

- Вы... Лиам ван Хельм?