- Что ж, если так, то у меня к тебе дело. Минерва за завтраком неожиданно отравится суши-роллами. Я хочу, чтобы ее кишечник облюбовал ленточный червь. Проследи, в течение месяца она должна слечь.

- Что еще?

- После завтрака от Минервы уедет ухажер. Мне безразлично, на чем он уедет, и куда будет спешить, свое путешествие он окончит на кухне. Распределишь сам, кто сегодня более голоден, амазонские анаконды или тигровые акулы. И еще одно.

- Да, мой генерал, – Блак подобрался, догадываясь, что самое неприятное впереди.

- Рано утром я уеду обратно в гарнизон. Все дела ты должен уладить в телефонном режиме или через Интернет, поскольку остаешься здесь. Возьмешь себе в помощь сколько угодно людей. Охраняй Ксавьера. Если с ним что-нибудь случится... не важно, что – я буду очень расстроен. Тебе все ясно?

- Яснее некуда, – майор зло прикусил губу.

- Блак, чем ты недоволен?

И Блак решился:

- Тебя подменили. Мальчишка сотворил с тобой какую-то гнусность. И я тебя не узнаю. Не считая этого, я всем доволен.

- Я сегодня никого не убил, ты прав, – на удивление миролюбиво ответил фельдмаршал. – Но Кси тут ни при чём. Как закончишь с первостепенными задачами, вызовешь ко мне священника.

Блэкхарт открыл рот... и порадовался, что говорит по телефону и Конрад его не видит. Поступки генерала становятся бредовее и бредовее с каждой минутой, а что же тогда творится в его мыслях?!

- Фрэнк, а зачем тебе духовник?

- Развлекать Ксавьера в мое отсутствие, так как с тобой скучно до зевоты, Блак.

*

Почему я должен сидеть взаперти? Фрэнсис воображает, что я послушный военнопленный? Для ужасов гестапо моя жизнь не подходит (в морге я уже был, не понравилось), попробуем превратить ее в веселый фарс. Я вампир, мое тело – это дымка... бля, как в этом еще дерево убедить?!

Преодолев сопротивление крепкой дубовой двери, я отряхнулся, соображая, что внутри опилок нет, всего лишь иллюзия боли... неприятный осадок от предыдущей жизни, в которой я пользовался дверьми исключительно по инструкции. Помогло, хоть и не полностью.

В коридоре я присмотрелся к полу. Потом сообразил, что нужно не смотреть, а... включилось что-то... похожее на нюх. Отпечатки голых подошв фельдмаршала представились светящимися, с остаточными молекулами запаха, выделениями его кожных желез... фу. Это у меня такое тоже было в бытность человеком? Следопыт я хренов...

Отпечатки привели в интереснейшее место, где я к своему вящему удовольствию лицезрел спящую пару, мужчину и женщину (неужели я нашел натуралов? редкий, исчезающий вид). «Третий лишний», лежавший между ними, навел на тяжелые размышления о неизлечимой болезни фельдмаршала, но ломать голову, гадая, чем ему насолили эти двое, я не буду, некогда. Забрал пистолет, борясь с глуповатым хихиканьем, и вернулся в свою запертую комнату. Я сам себе напоминаю сейчас нашкодившего ребенка. Кстати, а как оружие прошло через дверь, если оно не?.. Ну нафиг. Спрошу потом у Ангела.

Я очень вовремя юркнул в клетку. Почти неслышимый скрип замка предупредил о приходе моего тюремщика, я успел принять расслабленную позу, а пистолет спрятать за спиной.

Фрэнсис... в тебе неуловимо что-то изменилось. Тревожно обследовав твою фигуру в густой ауре душевного безумия, я понял, что переменилось. Кто переменился.

Я. Изменившимися глазами смотрю на твою шею, и плечи... и ключицу в приоткрытом вороте рубахи. И это мои гормоны разносят сейчас по холодной крови голод, в котором почти ничего нет от обыкновенного желания пищи. Некоторые, особенно страстные взгляды Энджи ясно представились в ином, теперь уже правильном свете. Этот страшный голод... неотделимый от вкуса крови. А кровь – неотделима от вкуса плоти. И они сами, вместе всегда, как единица. Неделимы. Поэтому жертв у настоящего вампира может быть немного – только те, кого он любит. Кого хочет... кто вызывает прилив этого чужеродного, нечеловеческого тепла, возвращающего к жизни... Стоп! Я хочу фельдмаршала?!

Еще раз. Я поглядел на свою руку в сетке тонких сосудов с ровной пульсацией ожившей крови... которой быть не должно ну никак. Прикрыл отяжелевшие веки, замечая, как ткань моей собственной любимой рубашки становится грубой, каждая ворсинка неприятно трет, касаясь кожи, а кожа ноет и трепещет. В ожидании... в предвкушении чего?! И верхние клыки я внезапно чувствую длинными и врезавшимися в нижнюю губу. Нет. Нет... Да! Выступает кровь... непроизвольно слизанная... с жадностью слизанная... я не хочу. Хочу. Но не хочу... Хочу! Хочу человека, стоящего в трех шагах и не сводящего с меня влюбленных глаз.

На мне больше не выступает пот, но я бы не отказался как-то выпустить из себя панику. Я абсолютно беспомощен против нахлынувшего темного естества, я совсем «новый», юный, бестолковый вампир, я еще не подчинил себе НИЧЕГО, и я чувствую, что меня захватывает, вытесняет, тело просто не слушается. О, Ангел, какой самоконтроль ты проявил, столько времени находясь рядом и трахнув меня лишь раз! И не укусив... Господи, КАК этому вообще можно воспротивиться? Я нервно сглотнул слюну и кое-как заставил себя говорить.

- Где Морис?

- На лавке аутсайдеров, – Конрад удивлен моей резвостью и не пытается этого скрыть. – Малыш, разве он тебе нравится?

Ох, я б тебе рассказал, что мне в данную минуту нравится. В гормонах страсти и обольщения дозировано плавает цинизм, неимоверным усилием я отправил его в свой голос и... нет, глаза не слушаются, я раздеваю Фрэнсиса рентгеновским взглядом, возбужденному вампиру одежда, оказывается, абсолютно не помеха. А у фельдмаршала отличное, первоклассное тело. М-м... почему я раньше не заметил? Ну да, да, было как-то фиолетово, он не мой мужчина, похититель, преступник, тварь, остальное там по списку... блять, как подавить жалобный стон, он очень даже мой мужчина, с тонкой и красивой худощавой фигурой... Ангел! Это все ты виноват.

Нехотя я перевел взгляд повыше, на его острые скулы и абсолютно развратный подбородок, и испугался очередной волны кипятка в сосудах. Смотреть в зрачки, зрачки... хе-хе, не поможет. Поначалу показавшиеся очень холодными, эти голубые глаза тоже абсолютно развратны, больше чем... короче, на меня хватит, и еще на пару-тройку перевозбужденных вампиров останется. Славненько. Прелестно. Что будем делать? Я превосходно знаю, Фрэнк, ты пришел сюда ровно за тем же самым, чего и мне тут грезится. Но как нас к этому побыстрее подвести?

- Нет. Он мне определенно не нравится. И никогда не нравился.

- Ты отрезал волосы.

- Действительно, я рад, что ты заметил.

Как хочется покусать твои губы! Ты так эффектно раскрываешь их, когда говоришь... А-а-а-а, ну подойди поближе!

- Малыш, ты выглядишь уставшим. Ты не заболеваешь? Прости, я оставлял тебя. Там...

Что ты несешь?! За каким хреном мне сейчас твоя отеческая забота?! Я дико хочу трахаться, иди сюда! Куда вообще подевался твой генеральский тон, властные манеры диктатора, грубость, эгоизм? Откуда скромность эта, мягкость... ты же сумасшедший палач! Но мне-то уже плевать, я пожираю глазами изящную ямку пониже твоей шеи.

- Я в порядке, – ага, меня только немного мутит от ненормального желания отдаться тебе. – Зачем ты меня похитил? Тебе мало других жертв? Почему именно я?

А что я-то теперь плету? Правда, может, его это раззадорит...

- Я не хочу тебя убивать. В этом вся разница.

Я понял, о какой он разнице толкует, и даже смог отвлечься от желания разбушевавшейся Нежити. Люди как пешки, как пушечное мясо, как корм для рыб... средство для управления, подчинения, рабы и рабочая сила. Выходящий из строя винтик тут же заменяется новым. А во мне, в моих шальных блестящих глазах носферату он нашел кое-что другое, стоящее чего-то большего, нежели быть частью системы. Неужели оно заставит его внутренне переродиться? Уже заставляет... но что-то слабо верится пока. Я ведь обычный парень со стандартным набором «функций».

- Ладно, живой, вот он я. Дальше что?