Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Москва, 1938 г.

«На этаже пятнадцатом…»

На этаже пятнадцатом
Гостиницы «Москва»
(Хоть не хочу признаться в том)
Кружится голова…
А с улицы доносится
Сирен разноголосица,
Колес разноколесица,
Трамвайные звонки…
Тяжелые, зеленые и желтые жуки,
Ползут себе троллейбусы, задравши хоботки.

«Серые избы в окошке моем…»

Серые избы в окошке моем,
Грязные тучи над грязным жнивьем.
Мы, вечерами
   Москву вспоминая,
Песни о ней
   бесконечно поем —
Каждый со всеми,
   и все о своем.
Ночью — далекие залпы
   орудий,
Днем — от дождя
   озверевшие люди
В тысячу мокрых,
   пудовых лопат
Землю долбят, позабыв
   о простуде,
Липкую, грязную
   глину долбят.
Значит, так надо. Чтоб в мире любили,
Чтобы рождались, работали, жили,
Чтобы стихи ошалело твердили,
Мяли бы травы и рвали цветы бы…
Чтобы ходили,
   летали бы,
   плыли
В небе, как птицы, и в море, как рыбы.
Значит, так надо.
   Чтоб слезы и кровь,
Боль и усталость,
   злость и любовь,
Пули и взрывы, и ливни, и ветер,
Мертвые люди,
   оглохшие дети,
Рев и кипенье
   огня и свинца,
Гибель, и ужас,
   и смерть без конца.
Муки —
   которым сравнения нет,
Ярость —
   которой не видывал свет…
Бой
   небывалый за тысячу лет,
Боль,
   от которой не сгладится след.
Значит, так надо.
   В далеком «потом»
Людям,
не знающим вида шинели,
Людям,
   которым не слышать шрапнели,
Им,
   над которыми бомбы не пели,
Снова и снова
   пусть скажут о том,
Как уходили товарищи наши,
Взглядом последним
   окинув свой дом.
Значит, так надо.
Вернется пора:
Синие, в звоне
   стекла-серебра,
Вновь над Москвой
   поплывут вечера,
И от вечерней
   багряной зари
И до рассветной
   туманной зари
Снова над незатемненной столицей
Тысячью звезд взлетят фонари.
Пусть же тогда нам
   другое приснится,
Пусть в эти дни
   мы вернемся туда,
В испепеленные города,
В земли-погосты,
В земли-калеки…
Пусть мы пройдем их
   опять и опять,
Чтобы понять
   и запомнить навеки,
Чтоб никогда
   уже не отдавать.
Вспомним, как в дождь,
   поднимаясь до света,
Рыли траншеи, окопы и рвы,
Строили доты, завалы, преграды
Возле Смоленска
   и возле Москвы…
Возле Одессы и у Ленинграда.
Вспомним друзей,
   что сейчас еще
     с нами,
Завтра уйдут, а вернутся ль — как знать…
Тем, кто увидит
   своими глазами
Нашей победы разверстое знамя,
Будет
   о чем вспоминать.
……………
Травы желты, и поля пусты,
Желтые листья летят с высоты,
Осень и дождь без конца и без края…
Где ты, что ты, моя дорогая?
Часто, скрываясь за облаками,
Чьи-то машины проходят над нами.
Медленный гул над землею плывет
И зататихает,
   к Москве улетает.
Кто мне ответит,
   кто скажет, кто знает:
Что нас еще впереди
   ожидает?
Нет никого,
   кто бы знал
     наперед.
Может быть, бомбой
   шальной разворочен,
Жутко зияя оскалами стен,
Дом наш рассыплется,
   слаб и непрочен…
Может быть… Много нас ждет перемен…
Что же… Когда-то, романтикой грезя,
Мы постоянно считали
   грехом,
То, что казалось
   кусочком поэзии
Нынче явилось
   в огне и железе,
Сделалось жизнью,
   что было стихом.

«Плыли блики в речке синей…»

Плыли блики в речке синей
Керосиновых кругов,
Разбегались в керосине
Переблески всех цветов.
Плыли радуг переблески,
А над речкой, на горе
Тихо стыли перелески
В предзакатном янтаре.
И за эту елку-палку,
За речную тишь да гладь, —
Вдруг я понял — мне не жалко
Все отдать. И жизнь отдать.

14 мая 1942 г.

Борис Смоленский

«Я сегодня весь вечер буду…»

Я сегодня весь вечер буду,
Задыхаясь в табачном дыме,
Мучиться мыслями о каких-то людях,
Умерших очень молодыми,
Которые на заре или ночью
Неожиданно и неумело
Умирали,
   не дописав неровных строчек,
Не долюбив,
   не досказав,
     не доделав.
25
{"b":"559707","o":1}