Не следует судить пап слишком строго. Они ясно видели — чтобы достичь идеальной теократии Григория VII^, которая на самом деле отнюдь не являлась идеальной, такие противники, как Фридрих II, должны быть побеждены любой ценой. Но в действительности им не было нужды так стараться. Империя уже проиграла битву, разрыв между идеалом и реальностью был значительнее, чем в случае с папством, и она еще меньше была готова выдержать долгую борьбу. Блестящие личные качества Фридриха II дали империи последнюю пугающую видимость величия, но он ничего не мог сделать, чтобы спасти ее. Настоящую угрозу для Пап представляло совсем не то, чего они боялись: опасно было не то, что империя может восторжествовать, а то, что, разгромив империю, папство таким образом может совершить самоубийство.

Мудрый наблюдатель мог уже видеть, что время прежней многонациональной империи прошло. Стремление человечества к миру и покою, которые может обеспечить одно всемирное государство, не угасло, и никогда не угаснет. Но трудности на пути к достижению единства теперь были очевидны. Национальные нужды и традиции различались все сильнее, плохо развитые коммуникации создавали слишком много барьеров. Стали возникать исходя из географической целесообразности новые небольшие унии. Император, несмотря на свой вселенский титул, в действительности был лишь королем земель Центральной Европы, причем королем, чья власть зиждилась на привнесенной идее, в отличие от его собратьев во Франции и в Англии, чья власть глубоко укоренилась в реальности. В следующем столетии у империи нашлись красноречивые адвокаты, но они защищали уже проигранное дело. Будущее было за национальными королевствами. Не только Западная империя переживала упадок. По всему миру гибли империи раннего средневековья. Законный наследник Рима, Византия, где сохранялись римское право, греческий язык и культура и Православная церковь, связавшая людей различных национальностей в единое государство с городом, который Константин сделал столицей, в течение девяти веков оставалась подлинным наднациональным христианским государством. Но бесконечные нападения врагов на всех фронтах сократили территорию этого государства, а социальные и экономические проблемы истощили его силы. Турки вторглись в Малую Азию, нормандцы из Северной Италии и с Сицилии представляли постоянную угрозу для европейских провинций империи. Славянский национализм привел к восстанию на Балканах. В 1204г. сам Константинополь — момент особенной слабости — пал под натиском союзников венецианцев и рыцарей, связанных обетом пойти в Четвертый крестовый поход. Латинская империя, основанная крестоносцами, была империей лишь номинально. Империя в изгнании, основанная византийцами в Никее, была скорее не империей, а королевством, где греки и другие православные могли найти убежище и вынашивать план мести. Восточная Европа больше не была единой, а сам Константинополь, до недавнего времени казавшийся незыблемой столицей великой империи, стал лишь игрушкой в международной политике.¹⁴

В мусульманской мире халифат Аббасидов^, давний враг Византии, тоже клонился к закату. Власть халифов, подорванная наемниками — тюрками, уже давно была чисто номинальной, и хотя в XIII в. последний из них, аль-Мустасим, успел насладиться несколькими годами независимости, он вскоре, в 1258 г., погиб вместе с полумиллионом своих подданных во время резни, устроенной монголами при разграблении Багдада. Из враждебных династий, претендовавших на халифат, династия испанских Омейядов^ угасла не один век назад, а последний фатимидский халиф Египта был свергнут в 1171 г. Саладином. Саладину и его династии Эйюбидов почти удалось объединить мусульман, но, несмотря на все свои блестящие успехи, они были просто семьей курдских авантюристов и не могли похвастаться престижной биографией. В 1250 г., в год смерти Фридриха II, египетский султан из династии Эйюбидов был убит, и власть над Египтом попала в руки военной клики, военачальников — мамлюков турецкого происхождения. Из множества мелких государств, на которые теперь распался мусульманский мир, мамлюкский султанат Египта был самым деятельным и честолюбивым.¹⁵

Даже в Восточной Азии шел тот же процесс. В Китае блестящая империя Сунь, давно миновавшая пору своего расцвета, искалеченная, ковыляла к своему окончательному закату в 1279 г. Южнее Китая империя кхмеров, объединившая Индокитай под властью монархов Ангкора, близилась к распаду, ей оставалось лишь несколько десятилетий. Во всем мире только одна великая империя, казалось, процветала, и она была такой необычной и пугающей, что не подпадала ни под одну известную категорию. Монгольская империя превосходила своими размерами и жестокостью своих воинов, все известные миру империи, и все же даже она вскоре ощутила веяния того времени. В то же столетие, когда умер ее основатель, Чингисхан, каждая ветвь его династии приняла религию и культуру того народа, которым правила, и великий хан в Каракоруме уже не был их повелителем.¹⁶

При таком положении дел во всем мире люди вскоре могли бы задаваться вопросом: сможет ли папство стать великой вселенской теократией, о которой мечтали Григорий VII и Иннокентий III? Папы подорвали власть Гогенштауфенов, чей последний великий правитель был мертв. Но теперь, когда империя Гогенштауфенов сломлена, что они воздвигнут на ее месте? Слишком занятые империей, не забросили ли они западные королевства? Смогут ли понтифики сами создать в Италии, от контроля над которой зависит их власть, эффективное правительство, или им придется прибегнуть к помощи посредников, которые в результате могут нанести еще больший ущерб их делу?

Император Фридрих был женат трижды. Его первую жену, Констанцию Арагонскую, выбрал для него Папа Иннокентий III. Намного старше Фридриха, Констанция была вдовой короля Венгрии. Констанция умерла в 1222 г., оставив одного сына, Генриха, которого еще ребенком сделали Римским королем и правителем Германии. Но Генрих не любил своего отца и не одобрял его политику. После множества интриг и ссор его лишили власти в 1234 г., и он неожиданно погиб, упав с лошади в 1242 г. От его брака с Маргаритой Австрийской родились двое сыновей, Генрих, вроде бы признанный Фридрихом II на какое-то время наследником Сицилийского королевства, но умерший, по-видимому, раньше своего деда, и Фридрих, который прожил ненамного дольше. Второй брак Фридриха был заключен с наследницей Иерусалимского престола Иоландой (или Изабеллой) де Бриенн. Она умерла при родах в 1228 г., оставив после себя сына, Конрада, который, будучи семи дней от роду, стал законным королем Иерусалимским. В 1234 г. Фридрих женился в третий раз — на Изабелле Английской, сестре короля Генриха III. Она также умерла раньше своего мужа и оставила одного сына, названного Генрихом. У Фридриха было несколько незаконных детей. Наиболее привлекательным из них был сын уроженки Кремоны, мальчик по имени Энцио, который получил титул короля Сардинии. Всего за несколько месяцев до смерти Фридриха Энцио был захвачен в плен во время битвы с болонцами и провел остаток своей жизни пленником. Любимчиками Фридриха были двое его детей от Бьян-ки да Ланца из рода графов Лоретских. Дочь Бьянки Констанция еще ребенком — к ужасу Папы — была выдана замуж за императора-схизматика Никеи, немолодого уже человека, который унизил свою невесту, открыто предпочтя ей одну из ее фрейлин. Сын Бьянки, Манфред, претендовавший на признание его законным сыном, был к моменту смерти отца красивым восемнадцатилетним юношей. Еще один внебрачный сын императора, Фридрих Антиохийский, рожденный во время крестового похода императора, теперь был императорским наместником в Северной Италии.¹⁷

В своем завещании император оставил Сицилийское королевство старшему из своих законных сыновей, Конраду, которому оно и полагалось по праву наследования. Конрад уже был избран Римским королем и наследником императорского титула. Младшему сыну, Генриху, должно было достаться либо Бургундское королевство, либо Иерусалимское. Это был бесполезный подарок — король Бургундии, доставшейся Гогенштауфенам от жены Фридриха I, обладал лишь титулом, дающим некие смутные феодальные права, передавать же по наследству Иерусалим мог только Конрад, а не Фридрих, и рьяно следящие за исполнением законов заморские бароны Иерусалимского королевства никогда бы не допустили, чтобы трон без их согласия был передан правителю, в чьих жилах не течет кровь их государей. Если бы Конрад умер бездетным, Генрих должен был унаследовать германские и сицилийские земли, принадлежавшие их семье. Из незаконных детей императора ни Энцио, в своем заточении, ни Фридрих Антиохийский не были упомянуты в завещании, но Манфред получал большой удел в Северной Италии в качестве князя Тарентского; он также был назначен бальо — или наместником — всей Италии до тех пор, пока Конрад не придет и не примет правление; он также должен был унаследовать Сицилийское королевство — или просто королевство (Regnum), как теперь называли его итальянские хронисты — в случае, если прервется род законных наследников.¹⁸