Папа Александр был в ярости. С упрямством слабого человека он решительно не хотел уступать Генриху. Из-за успеха Манфреда (виноват в котором он во многом был сам) Александру тем более не хотелось выпускать англичан из своих тисков. Ростан впал в немилость; ему было позволено вернуться в Англию, но ответ Папа передал через нового легата, нотария Арло-та. Александр сделал одну маленькую уступку: Генриху разрешалось не выплачивать остаток обещанных денег, что составляло значительно больше половины изначально указанной суммы, до лета 1258г.; между тем английские послы должны были выступить гарантами по займам на покрытие части долга. Генриху же далее было приказано заключить мир с Францией и прибыть на Сицилию не менее чем с 8500 вооруженными людьми к 1 марта 1259 г. Архиепископы и епископы должны были отвечать за сбор денег в каждой епархии, а Генрих должен был собрать налог с мирян. В случае невыполнения этих условий Генрих будет предан анафеме, а на страну наложен интердикт.

В апреле 1258 г. Генрих созвал светскую и церковную знать и сообщил ей об условиях, выдвинутых Папой. Реакция последовала весьма резкая. Через несколько дней представители высшей светской знати собрались вместе и поклялись поддерживать друг друга. Потом они подъехали в полном вооружении к королевскому дворцу в Вестминстере и, оставив мечи у порога, ворвались к королю. Осознав собственное бессилие, вместе со своим наследником, принцем Эдуардом, король поклялся на Евангелии последовать совету своих баронов. Те со своей стороны пообещали помочь ему с сицилийской проблемой, если Папа смягчит условия, а король — проведет конституционные реформы. В мае в Оксфорде надлежало созвать парламент для обсуждения реформ.⁶⁹

Сицилийское дело теперь вылилось в более широкий спор между монархией и аристократией Англии. Генрих III все еще питал определенные надежды. Более того, через три года он все еще считал, что, если бы не вмешательство знати в 1258 г., он мог бы прийти к реальному соглашению с Папой. Послы Генриха, преуспевшие во Франции с мирным договором, который был утвержден на следующий год, добились внесения в договор условия, согласно которому король Людовик обещал оплачивать содержание 500 рыцарей в течение двух лет, чтобы поддержать Генриха III в сицилийской войне. Английские бароны написали Папе, предлагая содействие в этом вопросе, но при этом дали понять, что они не в восторге, отметив, что с ними не посоветовались, и намекнули, что сомневаются в выполнимости задачи. Фактически всем стало понятно, даже Папе, что от Англии уже нечего ждать. Александр неплохо нагрел руки на этой истории: получил от Англии 60 000 марок, и это ничего ему не стоило. Сразу приняв решение, 18 декабря 1258 г. он издал буллу, отменяющую пожалование Сицилийского королевства принцу Эдмунду.⁷⁰

Долгое заигрывание с Англией никак не помогло в решении проблемы сицилийской короны. Папа получил некоторое количество наличных денег, но Манфред тем временем укрепил свое положение в Италии. Вся эта история важна, главным образом, из-за влияния, которое она оказала на внутренние дела Англии, ибо она привела к «войне баронов», спорам вокруг конституции и событиям, омрачившим последние годы правления короля Генриха. Сейчас кажется нелепым, что королю Генриху вообще могла придти в голову мысль посадить сына на итальянский трон. Ни сам Генрих, ни его страна не могли позволить себе этот грандиозный проект; и Папа должен был гораздо раньше понять, что зря теряет время. Но немногие средневековые монархи задумывались о финансовых вопросах. Да и брат Генриха Ричард, который считался одним из мудрейших людей своего времени, полагал, что достаточно богат, чтобы затеять еще более честолюбивый проект — сделаться императором, и ему это почти удалось. Если бы подданные Генриха оказались более сговорчивыми и оплатили бы войска для похода, а Папа был бы не так ненасытен в своих требованиях, Эдмунд мог бы стать королем Сицилии. Манфред не был непобедим, как показали последующие события; а в 1256 г. он был слабее, чем в 1266 г. Французская армия, победившая его чуть позже, хотя и имела преимущество в лице компетентных полководцев, была не особенно многочисленна; да и потратили на нее гораздо меньшую сумму, чем сумма, обещанная Генрихом Папе. И в самом деле, будь Генрих и Папа Александр умнее и пользуйся они большим уважением у своих подданных, они могли бы достигнуть своей цели; а для Сицилии, возможно, было бы лучше зависеть от далекой Англии, чем от Франции. Принц Эдмунд впоследствии стал умным и великодушным правителем, почитаемым своими вассалами. Он мог бы стать хорошим королем и основать династию, искренне преданную интересам сицилийцев. Но ему, без сомнения, повезло, что его освободили от хитросплетений средиземноморской политики, и Эдмунд был гораздо счастливее в роли графа Ланкастера, чем мог бы стать в роли короля Сицилийского.

Отказ от английского проекта позволил Папе заняться поисками нового кандидата. Но Александр, как всегда, колебался, и смерть забрала его прежде, чем он успел принять решение. Преемник Александра, Урбан IV, имел более четкую программу.

Папа Урбан последние несколько лет до своего восшествия на папский престол провел на Ближнем Востоке. Он не был причастен к политике папства в Западной Европе и мог взглянуть на нее свежим взглядом. Как только у него появилось время изучить историю кандидатуры принца Эдмунда на сицилийский престол, он понял, что эта затея неосуществима. Генрих Ш, со своим неисправимым оптимизмом, надеялся, что новый Папа может изменить последнее решение Александра, но несмотря на просьбу английского короля, Урбан в сентябре 1262 г. прислал ему сообщение, подтверждающее, что переговоры с Англией окончены. Он уже искал другую кандидатуру.⁷¹

Урбан был французом, и инстинкт подсказывал ему искать спасения для Церкви во Франции. Король Людовик Святой до сих пор не особенно радовал папство в этом вопросе. Но Урбану больше не к кому было обратиться. С того времени, как он был послом в Германии, Урбан испытывал сильную неприязнь к Гогенштауфенам: для него и речи быть не могло, чтобы встать на сторону Конрадина с целью свергнуть Манфреда. В Германии больше не было подходящей кандидатуры, поскольку Ричард Корнуэльский, Римский король, был слишком занят попытками удержаться у власти, и ему в любом случае было не до Италии, даже если бы Папа согласился рискнуть и объединить императорскую и сицилийскую короны. Из остальных западных монархов король Хайме Арагонский был человеком авантюрного склада, готовым ввязаться в любое новое предприятие, но он только что заключил союз с Манфредом. Король Альфонс Кастильский предложил себя в качестве короля Сицилии, но он все еще был кандидатом на императорский трон и вызвал недовольство папства своими имперскими амбициями, подружившись с гибеллинами Северной Италии. Оставался только французский двор. Весной 1262 г. нотарий Альберт Пармский снова был отправлен в Париж — просить короля Людовика, чтобы тот пересмотрел свое решение и принял предложение о пожаловании Сицилийского королевства принцу из его династии.

Король Людовик был в замешательстве. Он обещал свою поддержку английскому кандидату, но в любом случае его беспокоили наследные права Конрадина. В то же время Людовик осуждал Манфреда, который в его глазах был узурпатором и врагом Церкви. Он был настроен против Манфреда так серьезно, что готов был разорвать помолвку своего сына Филиппа с арагонской принцессой, когда узнал, что ее брат женился на дочери Манфреда. Людовик согласился на этот брак, только когда Хайме Арагонский пообещал никогда не предоставлять Манфреду военную поддержку в его конфликте с Церковью. Король Людовик некоторое время колебался. Затем, с ловкостью, едва ли совместимой с его безупречной репутацией, он пошел на компромисс: отказался от сицилийского трона для себя или для своих сыновей, но не стал возражать, когда Альберт предложил трон его брату, Карлу Анжуйскому. Обрадованный согласием Людовика, Альберт приготовился отправиться в Прованс, где находилась резиденция графа Анжуйского, когда в Париж прибыли новые письма от Папы с указанием приостановить все дела.⁷²