Ну, собственно, это все, что я хотела сказать.

А еще простите, что главы такие нерегулярные

точнее, нет вообще никакой гарантии, что глава выйдет в скором времени.

Вся проблема в том, что раньше у меня всегда был компьютер под рукой, а сейчас только каличный планшет, который не может ничего, от слова совсем. Пришлось вот только ради вас просить у соседки по комнате ноут (терпеть не могу просить и трогать чужую технику! Как и ненавижу, когда берут мою), и вот редачить, как проклятая, за 10 минут.

Вот теперь точно всё.

Кфид [FenomeN] – Учиться нужно у всех, даже у врагов.

Саша Coi – Учиться нужно у всех, даже у врагов ( 2 часть).

2rbina 2rista ft. ЦЫРККРИГА – Папа, - если серьезно, то вся работа писалась именно ради этой песни, и я дождаться не могла, пока смогу вставить ее грамотно в текст(а грамотно один хуй не получииилось!!!!)

— Готова? — спросил Быков, останавливаясь напротив кабинета математики и проказливо смотря на меня.

— Нет, — ответила я, начиная пятиться. За закрытой дверью слышался хохот и мое имя, что явно не сулило мне абсолютно ничего хорошего.

— А придётся, — просто сказал учитель, и его рука проскользнула по моей талии, хватая ручку двери и опуская её, а сам Саша, укусив меня в плечо, другой рукой толкает меня в свет класса, где я тут же оказываюсь в самом центре внимания толпы, собравшейся вокруг парты Любы.

Чуйка, кричащая о проблемах, себя оправдала.

— Не знали мы, Громова, — начала Люба, аки королева поднимаясь со своего места и направляясь ко мне. — Что ты насасываешь у учителей за оценки. А нам-то всегда было интересно, откуда ты такая умная. А ты не умная, ты хитрая!

Вот он, подхер года.

— Я искренне не понимаю, о чём ты говоришь, — спокойно сказала я, смотря на неё с высока, учитывая даже то, что она была чуть выше меня.

— У-у-у, она не понимает! — заулюлюкала она, поворачиваясь к толпе, чтобы получить от них поддержку. И её поддерживали все. Абсолютно. Все мои одноклассники и вроде как друзья. Даже Мила и Паша, держась за руки, смотрели на меня с осуждением. Тошнота снова накатила, оседая горечью на корне языка.

— У вас есть ко мне претензии? Претензии к моим оценкам? — насмешливо и гордо спросила я, складывая руки на груди, пряча их дрожь. — А почему вы их не получаете? Кто вам не даёт ночи напролет зубрить? По-вашему, я виновата, что вы — умственно отсталые дегенераты?

— Бята, — учитель кладет руку мне на плечо, пытаясь остановить, но я резко скидываю его руку.

— Все свои предъявы можете засунуть себе в жопу, ок да? Я пахала, как проклятая, на эти оценки. И ни одному не отказала в помощи, даже на экзах, так что же мешало вам делать то же самое? Мне никогда не делали поблажек, в отличие от вас, и я всегда отрабатывала всё по-максимуму, а вы, дебилы, в это время гонялись за юбками и тачками. Не мои проблемы, что вы настолько идиоты, — и мой злобных смех разлетается над боящимися даже слово сказать одноклассниками. — Не вам мне что-то предъявлять.

И я, развернувшись, просто ушла, оставляя их и дальше перемывать мне кости. Я просто устала от этого. Жду не дождусь, когда уже сдам чёртовы экзамены и уеду отсюда навсегда.

Но Вселенная, по видимому, посчитала, что рака и школьных проблем для меня недостаточно, поэтому, как только я в шестом часу вечера вернулась домой, разъяренный отец потребовал, чтоб я немедленно явилась в столовую, на что я хмыкнула и чисто из желания позлить его явилась туда ровно к восьми.

И замерла на входе, потому что за столом сидела чета Королёвых вместе со своими сыновьям. Та-а-ак, а что это тут такое происходит? Этот вопрос я и задала. Громко и чётко.

Но Ольга и Олег лишь стыдливо отвели взгляд, пряча от меня глаза. Ну, собственно, я уже догадалась о цели данного визита.

— Нет! — громко и чётко сказала я, смотря отцу прямо в глаза. — Я сказала «Нет!».

— А тебя кто-то спрашивал? — холодно спросил он, даже не посмотрев на меня, перебирая в руках документы. — Знаешь, Беатриса, в наше время за деньги можно сделать многое. В том числе и свидетельство о браке задним числом.

— Нет, — в ужасе сказала я, не веря в происходящее. — Не говори мне, пожалуйста, что ты настолько ублюдок! Просто скажи, что это шутка, и я всё забуду. Серьёзно.

— Нет, — просто сказал он, даже не оторвавшись от бумаг, и тогда я посмотрела на единственных адекватных людей здесь, но пара лишь сказала «прости» и отвернулась. Ясно.

— Ну на нет и суда нет, — просто сказала я, хватая в руки декорированный деревянный стул. Тяжёлый очень, между прочим.

Меня демонстративно игнорировали ровно до того момента, пока я, замахнувшись посильнее, не выкинула стул прямо в раму, вынося её в тёплый конец марта, когда можно уже ходить без курток.

— Свое мнение можешь засунуть туда же, — посоветовала я, уходя через то же окно и сразу же смываясь с территории дома, потому что за эту выходку меня ждали нихеровые такие санкции.

— Кимушка, можно мне перекантоваться у тебя немного?

— Да в чем базар, Бят, конечно! Могла бы не спрашивать, только залети в Пустоту, взять ключи.

— Спасибо, через час буду.

В Пустоту меня пропустили, как к себе домой. Кирилл лишь приветливо улыбнулся, пропуская меня через турникет, и я просто не могла не улыбнуться этому доброму бугаю, даже не смотря на свое ужасное настроение.

— Да че ты тут выёбываешься? — борзый голос Колчанского я бы узнала, даже будучи при смерти, учитывая, сколько совместно мы с ним выступали. Так что услышать его здесь, тем более со сцены, было немного… Непривычно. — Это клуб моего деда, уебан!

Ну, собственно, дальше можно было не продолжать, так ведь? Мы ведь все знаем, кто, помимо деда Колчанского, владелец этого клуба. Это мы уже выяснили опытным путем. Да-а. Дела-а.

И вот вдруг накатила дикая ненависть к этому человеку. Необъяснимая и беспочвенная. Просто вот вдруг я увидела этого вечно улыбчивого мальчика с его другой, оборотной стороны. И там я видела лишь прожжённого своими связями и деньгами подростка.

Сейчас вместо Паши я видела зайца. Того самого, шоколадного, из моего детства. У которого очень красивая и яркая обёртка, которая располагает к себе окружающих. Но внутри. Там лишь ужасный и невкусный шоколад. И пустота. Зияющая дыра вместо начинки. Именно таким и был Колчанский на протяжении всего нашего знакомства. Но я не замечала этого почему-то. Возможно, потому, что от Ростовой всегда слышала, какой он прекрасный, милый и замечательный. И я верила ей на слово. А не стоило бы.

А ещё вдруг поняла ответ на вопрос, который никогда не задавала: куда он девал мои тексты, которые я иногда писала для него. Не сам же он исполнял женские партии. А вот теперь ответ стоял на сцене рядом с Колчанским и вертел жопой в такт. А ещё она полностью неправильно передавала голосом интонации. В общем, желание показать сукам, где их место, возникло из ниоткуда, поэтому, когда Колчанский начал зачитывать знакомые слова, что он уже произносил как-то на уроке русского, я просто подошла к бару и, перегнувшись через стойку, просто достала дополнительный микрофон, которым иногда делали объявления или просто были люди, которые позволяли себе петь со стойки.

Вот сейчас таким человеком была я.

— Па-а-аш, мы преподали урок,

И вот на батле кончается твой Time.

Ты всех врагами считал, но заблуждался,

Парнишка, goodbye!

Кто-то корону надел тебе поспешно,

Скорее снимай.

Учиться нужно у всех, а лучше у нас, — он резко и испуганно развернулся всем корпусом к бару, во все глаза смотря на меня и мою улыбку. — Колчанский, пупсик, если будешь отдавать мои тексты непонятным шавкам, я выгрызу тебе кадык, — и мило улыбнулась, слезая с бара под оглушительные аплодисменты и свист молодых людей. — Вот так должен звучать настоящий голос. А ты лишь маленькая копия, — я говорила с ней, как с умственно-отсталой: мягко и с доброжелательной улыбкой. Но деваха доброты не оценила и лишь сверлила меня злобным взглядом. — А тебе, Паша, это маленькая месть за предательство. Подумай дважды, прежде чем переходить мне дорогу в следующий раз.