— Да что ж так медленно? — и мужчина рывком вытряхнул меня из моего свитера, тут же натягивая его на себя и блаженно жмурясь, прижимая нагретую мной ткань к себе. Продрог наверное, бедолага.
А вот я сидела в малиновом бюстгальтере, что отлично оттенял бледность моей кожи и, прикрыв руками грудь, пыталась понять, почему мне вообще не холодно. Ну, то есть, совсем. Даже руки подняла, давая ветру больше доступа к коже, а эффект тот же — не холодно совершенно!
— Давай залазь быстро, а то замёрзнешь. Э-э-э, ты чё делаешь? — вспомнил обо мне учитель, и я тут же перевела взгляд на его руки, приглашающе оттягивающие края свитера, как я пару минут назад.
— Да мне, вроде, и не холодно, — растерянно оглянулась я, всё ещё пытаясь понять, почему так.
— Не тупи, Громова, — и меня, будто мешком, накрыли собственным свитером, притягивая впритык к чужому телу и заставляя усесться на колени. — Твою мать, Громова, ты горишь!
— Нифига подобного, — возмутилась я и тут же глупо захихикала. Просто так.
— Не спорь, дура, у тебя температура! — и его губы прижались к моему лбу. — Блядский в рот, ты вся горячая, и температура охерительно высокая. Так, секунду. — Действительно секунда, и учитель подгребает меня под свою майку, заставляя прижаться голым животом к нему. Горячий. — Вот так-то лучше. Когда твоя подружка должна прийти за тобой?
— А как ты понял, что она придёт? — удивлённо спросила я, даже не думая отнимать лоб от его прохладной шеи. Ещё с другой стороны ладонь положила, чтоб ему теплее было.
— Блядь, Громова, убери от меня свои холодные ручищи! Лечиться надо! — зашипел он, самостоятельно отстраняя мои ладони от себя и пряча их глубоко в ворот. — И ты меня за идиота не держи, я прекрасно видел, как ты спокойно себя вела, когда узнала, что дверь закрыта, значит, была уверена в себе.
— Даша-Следопыт, — хихикнула я, поражаясь невероятной дедукции учителя.
— У-у-у, ну всё с тобой, Громова, ясно, — протянул он, крепче прижимая меня к себе, пытаясь согреть, но мне холодно и не было. Грела, скорее, я учителя, чем наоборот.
— Что со мной ясно? — снова ни с чего хихикнула, прижимаясь ближе и позволяя себе маленькую вольность — прижаться губами к его шее, прикусывая кожу и тут же проводя кончиком языка по собственному прикусу.
— Чё это ты делаешь? — отодвинул от меня свое лицо Саша, заглядывая мне в глаза. Учитель сейчас выглядел настолько забавно: взъерошенный, удивленный, с огромными глазами и красными от мороза щеками, — что я, не сдержавшись, затряслась от смеха. — Всё, Громова, ты готова.
— Клиент готов и доведен до кондиции! — воскликнула я, снова громко захохотав и крепче прижавшись к нему, обхватывая мощный торс руками.
Кожа к коже, дыхание к дыханию. Кажется, у меня кружится голова от перевозбуждения.
— Все, Бяточка, лапочка, давай спатки, — и он начал укачивать меня, как маленького ребёнка, а мне вдруг реально охренеть как захотелось спать. — Давай, спят усталые игрушки, книжки спят! А вот потом, когда у тебя голова встанет на место, мы поговорим! Серьезно поговорим!
— Обещаешь? — хихикнула я, укладываясь в его руках поудобнее и прикладываясь ухом к его глубоко стучащему сердцу.
— Обещаю, — по-доброму улыбнулся он, поцеловав меня в кончик носа, продолжая укачивать. — Спи.
— Не, а что вы мне предлагали? Мороз минус сорок, а ты, Громова, мёрзни, — возмущался Быков, встав между мной, лежащей на кровати в больнице, и разъяренными отцом и Инессой. — Умри от переохлаждения или от температуры!
— Вы позволили себе недопустимое! — орала в голос женщина, готовая кинуться на учителя, но цеплялась за отца.
— А что мне было, ебанный ж ты в рот, делать! Оставить её сидеть на диване и замерзать?! Женщина, включите мозг, эта та херня, что плещется в той херне, на которой Вы свои прически носите! Она бы нахер замёрзла там! Я бы смог просидеть на морозе, я здоровый мужик! А она сопля больная, которая не выздоровела толком, приперлась в школу, а потом ещё на крыше протусовалась, как итог температуру подхватила! Не тупите, бога ради!
— Ты пытаешься оправдываться! — Холодно заявил отец, но даже отсюда было видно, как его трясет от злости.
— Вообще ни разу, — хмыкнул учитель, складывая руки на груди. Вел он себя, как не странно, как холодная, безразличная скала. — Просто сами подумайте, что мне было делать?
— Что ты вообще делал на той крыше?
— Любовался видами! — Соврал Саша, не моргнув и глазом.
— Да кем ты себя возомнил? — взбесился отец, но сделать ничего не смог — в палату, громко хлопнув дверью, вошла бабушка.
— Собственно, все на выход, кроме вот этого молодого человека и этой малолетней симулянтки, — пропела она, напрочь игнорируя взбешённую женщину и отца.
— Но-но, — обиженно воскликнула я, садясь на кровати и прижимая чёрную майку учителя к телу. Вот это номер… — Не симулянтка, а заболевшая принцесса! — Нихера себе у меня охрипший голос! А горло-то как болит! Полежала на снегу, называется.
— Ну-ну, принцесса, — хохотнула бабушка, хватая в руки мою карту. — Так, тридцать девять и семь, аллергическая реакция на холод, обострение гастрита. Ладно, не симулянтка, заболевшая принцесса.
— Вот так-то лучше, — согласилась я, падая обратно в объятья подушки и накрываясь сверху одеялом.
— А теперь поговорим о делах насущных, — резко сменила тон бабушка, как только отец и Инесса вышли за дверь, и я подскакиваю на месте, почему-то тут же подбираясь и, игнорируя резко закружившуюся голову и чёрные круги перед глазами, посмотрела прямо в глаза дьяволу. — Мне тут лапшу про холода и зимовку можете не вешать, мне самой шестнадцать не так давно было, да и вот этот засосец очень даже красноречив. Так что быстро рассказали, что между вами происходит! Но-но! — остановила бабушка мой порыв что-то сказать. — Я прекрасно знаю, когда ты врешь, Беатриса, так что даже не пытайся.
Мы с учителем нервно переглянулись: что говорить бабушке не знал никто. Да и стоит ли говорить? Ну какой смысл? Было и было.
— Ничего не было, Агнесса Фёдоровна, — спокойно говорит мужчина и садится на мою кровать, невзначай положив ладонь на мою ступню, прикрытую одеялом. Сразу становится спокойнее, и я позволяю себе немного расслабиться.
— Милый, — хмыкает бабушка, — этому засосу часов пять-шесть от силы, а где вы были часов пять-шесть назад? — провокационный вопрос снова заставляет меня выпрямиться, как струна.
— На крыше, — невозмутимо согласился Саша, — но в её оправдание хочу сказать, что она была в бреду. Причём полном.
— Да ладно вам! — засмеялась бабушка, прыжком усаживаясь на подоконник и начиная по девчачьи болтать ногами. — Расслабьте булки! Я чё, молодой не была что ли? Вы только это, предохраняйтесь, — проказливо закончила она, уворачиваясь от кинутой в неё подушки, которая с глухим стуком попала в окно, а родственница тут же подгребла её под спину.
— Бабушка! Прекрати! — но меня никто не слушал: оба хохотали, причём непонятно над чем.
— Да что с ней такое? — орёт бабушка, начиная бить врача папкой по голове.
— Что случилось? — хрипло спросила я, поднимая голову. Стены кружились и ходили ходуном, вызывая тошноту, а тело не хотело слушаться.
— Бяточка, солнышко, — запричитала бабушка, отталкивая врача и бросаясь ко мне, падая практически на колени. — Где болит?
— Нигде, — хриплю я, но мне настолько плохо, что рвотный позыв удержать не получается, поэтому на подставленные ладони тут же падают несколько капель крови, а потом и целый фонтан, что застилает глаза.
— Бята! — испуганно кричит бабушка, но её уже уводит медсестра, а я всё ещё смотрю на кровь на собственных ладонях и чувствую, как темнеет перед глазами.
— Злокачественная опухоль желудка.
— Да у неё же был просто гастрит! — не знаю, кто говорит, но говорит так, будто я собака, которая только мешается и которую надо усыпить.
— Просто гастрит, — насмешливо отвечает первый голос. — Просто гастрит — это маленькая язва, которая расширяется под действием желудочной кислоты. А желудочная кислота — это разбавленная, слабо концентрированная соляная кислота. При недостаточном контроле гастрит просто разъедает человека изнутри, что и произошло с вашей дочерью. Так что сейчас остается только ждать. Желудок мы ей зашили, но теперь, если она выживет, то есть будет только каши на воде и всё. Диета строжайшая. Насколько я знаю, вам уже была прописана диета в восьмилетнем возрасте? Она соблюдалась?
