— Минутку…

Рядом зашевелилась жена; подняла голову от подушки, сонным голосом спросила:

— Ты уже встаешь?

— Спи! — сказал Бочаров. — Мне тут по делу звонят!

Бочаров поднялся с постели, и, как был, босиком, в трусах, выбрался из спальни — через гостиную — в помещение кухни.

— Паша, я твоего звонка с пятницы жду! Уже и не знал, что и думать… Ну так что скажешь?

— Можешь ко мне приехат ть?!

— Когда? Прямо сейчас?

— Та, прямо сейчас! Я кат талог новой продукции привесс! Хочу т тебе показат ть!

— А ты у себя?

— Та. Как обычно! Жду т тебя, Женя! Ник куда не заезжай и ник кому не звони… эт то важно!

Бочаров отправился в душевую кабинку. Встал под прохладную струю воды… Он услышал, как в ванную комнату — которую удалось расширить почти в два раза после недавней перепланировки их трехкомнатной квартиры — вошла Мила. Вообще то, такому человеку, как он, лучше бы не иметь семьи. Но так уж случилось, что семья у него есть: жена Мила, чье тридцатилетие они справили весной и сын Игорь, которому в следующем году предстоит пойти в школу.

С будущей женой он познакомился еще в ту пору, как подвизался в РНЕ. Там был собран всякий сброд, включая агентуру органов и откровенных провокаторов, работающих строго на реакцию СМИ. Но среди молодежи встречались не только гопники, квасные патриоты и уже упомянутые «азефы», но и довольно интересные ребята, которые искали возможность как то проявить себя — в рамках русской патриотической идеи. Мила в ту пору училась на втором курсе МГУСа — московского университета сервиса. Через год ее оттуда поперли: отчасти за националистические взгляды, отчасти за хроническую неуспеваемость. Несмотря на разницу в возрасте, они идеально подошли друг другу. Мила очень неглупая девушка, она не из болтливых и предана ему, как никто другой. Даже после того, как у них родился пацан, они не спешили оформлять отношения. И только сравнительно недавно, года три назад, когда дела Бочарова пошли в гору, когда появилось кое что из «движимого и недвижимого», когда стал на глазах подрастать сынуля, они, не афишируя сам этот факт даже перед соратниками, сходили в ЗАГС города Железнодорожный, где Бочаровым была приобретена «трешка» и где в последнее время они были прописаны, и оформили свой брак. Мила ведет всю бухгалтерию в его «легальной» фирме; но даже ей, самому близкому человеку, Бочаров не открывает до конца всех своих тайн, всех своих задумок и связей — такой он человек…

Мила — шатенка с арийской внешностью и формами, ценившимися в Германии 30 40 х годов прошлого века. У нее имеется пара тату. На правом предплечье — изображение кельтского креста (такое же тату нанесено и у Бочарова). А на левом бедре, в верхней части, небольшое, в детский кулак, изображение оскаленной волчьей пасти…

Каким то бабьим инстинктом Мила вычислила все кнопки, на которые следует нажимать, чтобы доставить своему соратнику и мужу максимум удовольствия. Вот и сейчас она, почистив зубы, сбросила короткую ночнушку и встала рядышком с ним под бодрящие струи душа…

— Я тороплюсь! — процедил Бочаров. — Надо ехать… меня человек ждет!

— Ничего… обождет!

Она обняла его, потерлась полной грудью; присела на корточки, ловя ртом его член… Бочаров минуту или две стоял неподвижно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Как ни старалась Мила, его плоть оставалась вялой, его естество не отзывалось на ее ласки.

— Да что это с тобой, Жень?! — сказала она удивленно. — Я тебя уже третий день не могу «завести»! Может, случилось чего?

— Да задолбало… всё задолбало! Так и импотентом недолго стать! — он выбрался из душевой, сдернул с крючка полотенце и принялся насухо вытираться. — Устал я… надо чё то делать! А еще лучше — валить отсюда!

— Что? — переспросила Мила. — Я не расслышала, что ты там бормочешь!

— Вот что… Выключи сначала душ! — он дождался, когда она закроет кран и выберется из душевой кабинки. — Слушай сюда! Ты в офис сегодня не поедешь!

— Но… вторник же… есть дела!

— Я сказал! Все!! Игоря в «подготовительный» сегодня не води! Сидите дома, ждите либо моего звонка, либо — возвращения!

В половине седьмого Бочаров уже катил на своем «патруле» по Носовихинскому шоссе — в сторону столицы.

Ехать ему предстоит в Северное Тушино, где снимает «двушку» в новом монолите его давний знакомый Пауль Аристэ. Он же Павел Аристов — именно так предпочитает представляться в русскоязычной среде этот прекрасно говорящий по русски прибалт.

Чтобы понять, что это за человек и какую роль он играет в жизни того же Бочарова, нужно сделать небольшое отступление.

У теневого лидера столичной ячейки НСО Вольфа, как и у всякого разумного, рационального человека, подвизающегося в оппозиционных властям структурах, имеются свои «крыши», кураторы в спецслужбах, а также собственный вполне легальный «бизнесок».

Тут важно понимать, что такие люди, как Вольф, — в миру Бочаров Евгений, тридцать шесть лет, русский, коренной москвич — как ни странно может показаться, востребованы в равной степени и властями и оппозицией, финансируемой из мутных зарубежных финансовых источников.

Для одних группировка национал социалистов, радикальным крылом которой как раз и руководит Вольф (но не напрямую, не гласно, а через соратников, через того же Антизога), как сам факт ее существования, так и проводимые время от времени митинги, сборища и стычки с «инородцами», является прекрасным информационным поводом для разговоров о «русском фашизме», об опасности установления в стране полицейской диктатуры с националистическим душком.

Для других структуры НСО — это абсорбент, способный впитать в себя, вобрать многие другие опасные вещества. Или, если угодно, ловушка для легковерных, приманка, рассчитанная на определенных личностей, устроенная к тому же незамысловато, подобно липкой ленте для мух.

У Бочарова имеется трое кураторов, три источника финансирования и три «крыши». В своих взаимоотношения с «органами» он особо не мудрил, а шел путем тех, кто действовал на этой же поляне прежде него. По линии МВД он вот уже несколько лет контактирует с двумя сотрудниками СОБ, которым по роду их деятельности положено собирать информацию о национал социалистических и правоэкстремистских организациях в Москве и в центральном регионе России. Еще раньше, в двухтысячном, на Бочарова вышли люди с Лубянки и вежливо предложили делиться с ними сведениями о структуре, активистах, замыслах, источниках финансирования столичной организации НСО и других близких по духу и целям движений. С этими товарищами — они изредка менялись, передавая партайгеноссе Вольфа друг другу вместе с делами, как важного информатора — Бочаров контачил не чаще одного раза в месяц. Иногда, если возникала нужда экстренно встретиться, звонил на известный ему номер, после чего ему сообщали время и место встречи с куратором…

Иногда эти люди давали ему деньги — наликом.

Но, во первых, финансирование было не слишком щедрым.

А во вторых, он, Бочаров, писал расписки на одни суммы, а на руки получал в два, а то и в три раза меньше.

К примеру, накануне первого «Русского марша» он должен был получить четыреста тысяч рублей, в чем и расписался, а реально ему выдали — сто штук деревянных…

Но он был не в обиде, что кураторы «пилят» те средства, что отпускаются на «оперативное сопровождение и сбор информации». Зато они обеспечивают со своей стороны ему спецслужистское прикрытие, а это нынче дорогого стоит.

У Бочарова имеется собственный бизнес, который ему помогли создать как его покровители из органов, так и люди, о которых Вольф никогда и ничего не сообщал своим «официальным» кураторам. Он владеет фирмой, занимающейся транспортировкой, торговлей и ремонтом подержанных автомобилей. Товар он получает — а в последнее время и сам завозит — из Европы, в основном — из Германии и Литвы. У него есть в собственности два трака для перевозки легковых автомобилей, есть офис и автомастерские в городе Железнодорожный Балашихинского района; он арендует торговые места на крупных авторынках, а всего в его фирме трудятся порядка тридцати человек (из которых, кстати, лишь трое являются «соратниками»).