— Вечер добрый всем, — буркнул Краснов. — Шульц… харош сказки рассказывать! Во первых, я там не один был. Во вторых, это был рядовой махач. Так что не вижу никакого геройства!

Вперед выступил рослый сухощавый парень лет тридцати с небольшим. Хотя он был коротко стрижен, но все равно сильно отличался обличьем и повадками от остальных собравшихся здесь «бритоголовых».

И не только из за очков, которые в их компании — редкость.

Этот тип смахивает скорее не на правильного «энэсовца», а на какого нибудь «интилехента».

Ну или на программера, на манагера, на ударника каптруда, просиживающего штаны в буржуазном офисе.

— Не скажи, геноссе, не скажи. Из за таких «махачей» потом случаются разборы масштаба Кондопоги или Ставрополя!

Он немного помолчал, умело взяв паузу: явно хотел привлечь к своим речам внимание.

— Слыхал, что т а м творилось? Да и в других местах — та же картинка! «Звери» действовали по беспределу, это ж чисто глумежка была! А менты не то, чтобы заступиться за братьев славян, так еще и дубьем пацанов отметелили, а кое кого и закрыли! Поэтому надо действовать по умному, четко, заранее согласовывая позиции! И про коммуникации не надо забывать, пропиаривать такие вещи нужно! Кхм… Но я тебя понимаю, Краснов: эту черножопую мразь надо душить, решать, взрывать, выжигать огнем!.. Кстати, я не представился — Антон! А еще меня зовут — Антизог!

Он протянул свою узкую влажную ладонь.

— Рад с тобой познакомиться, Дмитрий… А партийное прозвище у тебя есть?

— Партийное прозвище? — переспросил Краснов. — Я не состою нигде.

— Ничего, это дело поправимое… Шульц много лестного о тебе нам успел рассказать! А это наши соратники! — «очкастый» показал на остальных (те жевали бутерброды, запивая минералкой из пластиковых бутылок). — Камарад Паук… как и ты, бывший «контрабас»! — лысый плечиcтый парень вытер ладонь о полу пятнистой куртки и протянул ее Краснову. — А это… это Топор! — «очкарик» кивком указал на еще одного «бритого», который своей статью напоминает крупногобаритного Леху Супруна. — Знаешь, почему ему такую кликуху дали? Он у нас как завидит какого нибудь таджика или кавказоида, так сразу кричит: «Дайте мне топор… зарублю, чурка, нах!!»

Остальные дружно заржали, как будто «очкарик» только что удачно съюморил, рассказал смешную хохму.

— А это, Димон, наши ребята, земляки, воронежские, — Шульц кивнул на двух парней, которые тоже, пользуясь случаем, подкреплялись бутербродами. — Кислый… он на такси работал, а сейчас вот его пристроили… скажем так, в хорошее местечко. И Борман… он у нас заведует кассой и оргвопросами!

Краснову пришлось поручкаться и с этими двумя.

— Еще трое наших сейчас дежурят возле объекта! — уточнил Шульц. — Я тебя с ними попозжей познакомлю!

— Тезка, можно тебя на минуту! — «очкарик» жестом показал, что хочет поговорить с Красновым наедине. — Есть разговор…

Но поговорить им толком не удалось, потому что от микроавтобуса донесся командный голос:

— Кончай перекур! По коням! Выдвигаемся к объекту!..

И тут же от «пассата» донесся голос Супруна:

— Димон! Шульц!! Давайте в машину… в темпе!

Одна из легковушек снялась первой и покатила по грунтовке в сторону «саратовской» трассы, до которой оставалось не более десятка километров.

Перестроились. Теперь «пассат» держался за микроавтобусом, а «чероки» шел замыкающим.

В голове у Краснова теснились всякие разные мысли.

У него имелась уйма вопросов, но на большую часть из них, как он уже понял, ожидать прямых ответов сегодня не приходится.

С другой стороны, а чего, собственно, он так дергается? Ребята сделали ему «протекцию». Пожалуй, даже перехвалили его, перебрали в плане рекламы. Шульц, как бы к нему не относиться, как минимум в одном прав: сейчас на дворе такие времена, что по одиночке — не выжить…

Едва они тронулись с места, Шулепин нырнул рукой во внутренний карман джинсовой куртки, которую он прихватил с собой, но надел только сейчас. Послышалось легкое шуршание. Спустя короткое время он обернулся и протянул Краснову несколько купюр.

— Чего этого, Шульц? — Краснов опешил. — Эт чё, бабло? Так я вроде у тебя в долг не просил!

— Это аванец, Димон! Триста баксов от Лехиной конторы… и двести от нашей!

— Возьми деньги, Дима! — подал реплику Супрун. — Мы тут не в детские забавы играем! Бизнес, млин… так что все очень серьезно!

Шульц вложил в руку Краснову сложенные пополам стодолларовые купюры.

— А ты как думал, Димон? Это тебе не армия… у нас тут свои расценки и свои тарифы!

Краснов сунул деньги в задний карман брюк. Он всю дорогу помнил про записку, которую ему дала Аня. Но читать при свидетелях было неловко, да и обстановка не способствует. Поэтому он решил прочесть записку позже, когда вернется домой, на Вагонную.

— Ребяты, хочу у вас кое что спросить.

— Ну так спрашивай, не стесняйся, — сказал Леший.

— Тахир… Кто он такой? Откуда взялся?

Супрун выдавил из себя мрачный смешок.

— Гм… Кстати. Ты, Димон, там, возле дома, не с Анютой — часом — обнимался?

— А вот это не твое дело!

— Ладно, не кипятись!.. Кое кто поговаривает, что Тахир с твоей соседкой еще в Москве познакомился! Вернее, их познакомил его младший брат Шамиль — он учится в том же вузе, что и Анна. Ну или числится в студентах, как это у них часто практикуется. Он, кстати, тоже был в той компании, с которой мы сцепились на дискотеке!

— Это ему ты, Димон, по яйцам врезал! — с ухмылкой сказал Шулепин. — А когда он полез за стволом, его уже Леший свалил с копыт!.. А тот, кому ты по башке бутылкой хлопнул, это их земеля… вроде бы его Вахой кличут.

— А кто они такие по жизни?

— Ну… — Супрун как то странно завозился в своем водительском кресле, как будто ему что то мешало комфортно вести автомобиль. — Очень непростые ребята. По нашей информации, они все родом из Хасавюрта…

— Вот как? А кто они в этническом плане? По национальности? Даги… хотя они тоже всякие бывают… или чеченцы акинцы? Это, ребяты, две большие разницы!

— Да хрен знает! — вмешался Шулепин. — Вроде как вайнахи. Года четыре назад у нас тут осели несколько семей из Хасавюрта. Дядя его, этого Тахира, сначала в Москву подался, а потом перевез весь свой выводок, всю свою родню сюда, к нам!.. Непростой мужчина… в авторитете среди своих!

— Долго рассказываешь! — перебил его Супрун. — Короче, у этого Тахира и некоторых его корешей «волосатая рука» в органах, в нашем облуправлении. У Тахира и его «нукеров», есть ксивы, лицензии на занятие охранным бизнесом! И не какие то чеченские… или «южного» федерального округа… с такими тоже н а ш и м довелось сталкиваться… Наши, легальные!

— Ведут себя пастухи настолько нагло… — процедил Шулепин, — как будто это не Россия, а их Чечня! Или Дагестан!

— У Тахира и ментовская корочка имеется, — добавил Супрун. — И еще у них, у этих джигитов, есть какое то прикрытие «сверху»… Числятся все, мля, помощниками депутатов: кто то облдумы, а Тахир, как говорят, обзавелся корочкой помощника депутата Госдумы!

— Инфа впечатляет… — задумчиво произнес Краснов. — Но я не втыкаю пока в такую вот вещь. Если эти джигиты такие «крутые», при документах, при связях… Почему они тогда сдернули так резко в пятницу вечером?! Почему не устроили кипиш, как это часто с такой публикой случается?!

— Вот это то и странно, — процедил Шульц. — Мы с Лехой тоже ничего не можем понять! Как то все это не похоже на повадки «зверей».

Супрун мог бы кое что добавить от себя к портрету Тахира, но решил, что говорить далее на эту тему не место и не время. К тому же, невдалеке — прямо по курсу — показались огни…

«Пассат» притормозил возле остановившегося за полосой кустарника фургона.

— Приехали! — сказал Супрун, перейдя на полушепот. — Вытряхивайтесь, братишки!

Шульц, доставай сумку. Ту, где «стеклотара»! И не шумите: до цели отсюда всего каких метров двести…

Два транспорта разместились на грунтовой площадке, на берегу небольшого водоема. Фары погашены, можно пользоваться лишь подсиненными фонарями. Супрун, как и водитель микроавтобуса, развернулся. Сделано это с дальним прицелом, чтобы, когда придет время рвать когти, не терять драгоценные секунды на маневры…