– Это оттого, что ты начал готовиться к нему вечером в среду, – буркнул Антон.

     – А сегодня какой день?

     – Четверг.

     – Ну, в таком случае, я скажу тебе по секрету, – Евген хитро сощурил левый глаз, – что я не готовился к нему вообще!

     – Обормот! – Антон свернул на боковую улочку (там было поменьше машин) и резко затормозил перед перекрестком.

     – Зато и не обидно, что не сдал, – Евген поморщился. – Не притормаживай так резво, пожалуйста, а то я через лобовое стекло вылечу!

     Антон внимательно посмотрел на друга и строго спросил:

     – Почему ты не пристегнул ремень?!

     – Очуметь, ты что, только сейчас это заметил? Раньше ты всегда обращал внимание на такие вещи. Нет, парень, у тебя явно что-то произошло!

     Антон отвечать не стал. Некоторое время они ехали в молчании, нарушаемом лишь ревом мчащихся параллельно с ними машин. Наконец подкатили к дому. Антон, выбирая место для парковки, размышлял о том, действительно ли Евгену по большому счету все равно, чем вызвано его плохое настроение, или он решил отложить этот разговор до более удобного случая? Нет, наверное, я превращаюсь в параноика, – решил он – Женьку, по-моему, абсолютно безразличны подробности моей личной жизни. И даже не стоит пытаться его в это посвящать. Это, например, Машка могла бы до него докопаться и выспросить все, что угодно, или, в крайнем случае, Таня – ну так им и положено – они ж девчонки. Как все-таки хорошо, что Евген никогда и ни во что не лезет – подумал Антон и натолкнулся на внимательный взгляд друга.

     – Ты чего?

     – У меня тут возникла одна идея, хотел с тобой поделиться. – сказал Евген. – Пойдем вон на ступеньках посидим, потолкуем.

     Ступеньками они всегда называли несколько лестниц, которые отходили от торца их дома с противоположной стороны от подъездов. Двери там были наглухо заварены, а сверху вторым этажом нависали балконы, так что получались своеобразные и очень удобные закутки, в которых можно было прятаться от дождя или же просто сидеть и болтать, когда делать было нечего.

     – Ну, пойдём, – вздохнул Антон. Все равно идти домой особенно не хотелось. Остаться наедине со своими мыслями – такой вариант его устраивал сейчас меньше всего.

     Они вылезли из машины и, пройдя через газон с кустами шиповника и маленькими, недавно посаженными каштанами, уселись на теплую, нагретую солнцем бетонную лестницу. Рядом в песочнице играли дети. Неподалеку прогуливались несколько мамочек с колясками, а их сосед дядя Толя привычно валялся под своим бесконечно ремонтируемым Уазиком – только его ноги в заляпанных краской джинсах торчали наружу из-под автомобиля. Обычный дворовый вечер.

     – Я тут вот о чем подумал, – начал Евген. – В этот выходной мы снова отправимся в… ну, в общем, туда… – ему почему-то не хотелось произносить вслух слово «Нифльхейм», но Антон и так понял, о чем идет речь. – Ещё кое-чему научимся. Думаю, месяца через два-три мы будем уже прекрасно владеть магией. А ведь это очень полезная штука. Нужная. Ты был прав, когда сказал, что нам невероятно повезло.

     – Вообще-то говорил об этом Бирюк, – напомнил Антон. – А я как раз упоминал об ответственности.

     – Это не столь важно, – махнул рукой Евген. – Я просто говорю в том плане, что мы могли бы обучаться не только там. Нам же нужно как-то развиваться, а, на мой взгляд, у нас очень редкие тренировки.

     – Ну, это пока. Вот закончится сессия, и времени сразу станет гораздо больше. К тому же ты не хуже меня слышал, что Сильфида просила держать все происходящее в тайне.

     – Так мы и будем держать, – подтвердил Евген. – Мы ведь никому не скажем.

     – Ты думаешь, что Сильфида об этом не узнает? – с сомнением протянул Антон. – На мой взгляд, она обладает, кроме всего прочего, способностью к чтению мыслей. Хотя, может быть, мне это только кажется. Да и к тому же, как ты себе вообще представляешь магические тренировки в этом мире при том, чтобы они были незаметными? В Нифльхейме у нас будет целое Стрельбище, а где мы будем тренироваться здесь? Да и, честно говоря, я что-то не совсем понимаю, к чему ты клонишь?

     – Дружище, не слишком ли много вопросов сразу? – Евген приподнял одну бровь. – Я говорю к тому, что зачем нам вообще Флавиус и Сильфида? Ведь мы уже узнали все, что нам нужно, чтобы сотворить, нужно лишь представить! Трансформация в наших телах окончена, и её нельзя обернуть вспять.

     Антон посмотрел на его радостное, светящееся гениальной идеей лицо (такое выражение обычно появлялось у Евгена, когда он начинал рассуждать о чем-то глобальном), и произнёс:

     – Так, давай по порядку. Во-первых, мы ещё ничему толком и не научились, чтобы начинать пробовать что-то самим. Во-вторых, Флавиус и Сильфида наверняка расскажут нам ещё массу интересного, и, кроме того, я уж совсем не понимаю, что именно плохого в том, что они нас обучают?

     – Просто они, как бы это сказать, диктуют нам свои условия, – честно признался ему Евген. – Согласись, что наше обучение магии неизбежно проходит сквозь призму их сознания, а все это так или иначе взаимосвязано с их видением всего, что есть. Но, если уж быть откровенным, Магия Элементов гораздо более многогранна, чем они нам её показывают.

     – Что может быть многограннее, чем возможность воплотить в реальности всё, о чем только можно подумать? – спросил Антон. – Может быть, ты очень нетерпелив? Я уверен, пройдет время, и они раскроют нам все составные части единого целого.

     – Я бы хотел сам решать, что именно мне нужно, а что нет, – твердо ответил Евген. – У меня ведь все получилось. Я знаю, как нужно действовать. С таким даром, как у нас, ни к чему кого-то слушать. Все эти псевдосоветы лишь отвлекают от главного. Послушай, ведь мы могли бы сами диктовать свою волю. Говорить о том, что считаем правильным лишь мы, – он сделал ударение на последнем слове.

     Антон внимательно слушал своего друга и не понимал, шутит он сейчас, просто чрезмерно увлекшись идеей некоторого, так сказать, неожиданно приобретенного превосходства над остальными людьми, или же говорит серьезно. Если это на самом деле так, то Женек, кажется, потерял голову.

     – Ну и как тебе такая перспектива? – азартно спросил Евген.

     – Жень, ты на меня не обижайся, но, по-моему, тебя куда-то не в ту степь понесло, – Антон изобразил пальцами бегущую рябь по воде. – Мы все только начали этот невероятно трудный путь, у нас, по сути, ещё не было даже нормальных тренировок, а ты уже начал поиски некоей собственной тропы. Мы должны быть едины. Иначе я не вижу смысла не только в Авалоне, а и вообще в продолжении нашей деятельности как таковой. Короче говоря, мне эта идея не нравится.

     Евген мгновенно посерьезнел, вздохнул и отвернулся.

     – Как знаешь, – наконец произнёс он. – Моё дело – предложить, ваше дело – отказаться.

     Антону в этот момент показалось, что его друг не то чтобы рассердился, но явно разочаровался. Он, по-видимому, ожидал какого-то другого решения с его стороны. Какого? Антон был уверен, что знает ответ. Но ещё более он был уверен в том, что такой ответ, который ожидал от него Евген, он точно не в состоянии был бы дать.

     * * *

     Пришло субботнее утро, по-настоящему теплое и солнечное. Хотя дневное светило только-только начинало показываться над крышами домов, протыкая своими тонкими лучами зеленые кроны лип и берез, было уже достаточно жарко, а начинающийся день обещал быть ещё более душным.

     Машин на улицах было немного – в Москве наступало то самое время, когда город в преддверии настоящего лета начинал пустеть, и особенно к выходным, потому что москвичи старались хотя бы ненадолго покинуть раскаленный, задыхающийся в пыли мегаполис. Кто мог, уезжал на дачу, а тем, кому такая роскошь была недоступна, оставалось купаться на озёрах и речках ближайшего Подмосковья.

     Когда-то давно, во времена своего детства, Маша с родителями ездила купаться и загорать на Триозёрье – так местные жители называли несколько водоёмов (два больших и один, в стороне, поменьше) сразу за МКАДом, в районе Кожухово. Это было замечательное, беззаботное время. Но с тех пор, как отца не стало, они с мамой больше никогда не бывали там. Ольга Александровна вообще старалась избегать тех мест, которые хотя бы отдаленно напоминали о её муже – она даже вскоре поспешно продала так и недостроенную до конца дачу – и постепенно это настроение частично передалось и самой Марии. Хотя она, конечно, объясняла отсутствие своего желания посещать определенные места другими причинами: сама вода в озёрах, по слухам, стала очень грязной – как только вокруг вознеслись ввысь построенные с нуля кварталы соседнего района Новокосино, народу около прудов заметно прибавилось, и вода в них быстро оказалась загажена, а газоны вокруг – вытоптаны и замусорены.