– В такой день не жалко будет и умереть… кому-нибудь, – усмехнулся Евген. Потом он жестом подозвал к себе одну из горгулий и произнёс: – Иди-ка сюда. У меня будет для тебя особое дело.

     Горгулья приблизилась, затравленно озираясь и высовывая наружу свой мерзкий раздвоенный язык, а Евгений, протянув руку, прикоснулся к её холодной, скользкой голове…

     * * *

     А тем временем собравшийся на балконе Авалон мог наблюдать, как в том месте, где лента древней Дороги уходила в Кленовый лес, между раздвинувшегося надвое воинства появились две так хорошо знакомые им всем фигуры: сутулый мужчина в черном плаще и высокий юноша, увенчанный платиновой короной. Среди горгулий началось какое-то движение, но из-за дальнего расстояния нельзя было толком разглядеть, что же именно там происходит – лишь багрово-оранжевый свет вспыхнул на миг и снова погас. А затем вперёд, отделившись от основной массы существ, по дороге к замку направилась одна-единственная горгулья. Она неуклюже ковыляла, перебирая свои тощие, жилистые лапы, и её длинные кожистые крылья цвета высохшего на солнце цемента с легким шуршанием волочились за ней. Она не пыталась куда-либо свернуть или спрятаться, явно направляясь к какой-то конкретной точке, известной лишь ей одной.

     Авалон внимательно следил за её перемещением. Малиновская коротко выдохнула, с тревогой пытаясь понять, что же это все может означать. А горгулья, достигнув примерно середины пути между лесом и замком, неожиданно остановилась на дороге, выбросив вверх свою правую когтистую лапу, да так и замерла в этом положении.

     – Что это значит? – выразил Слава всеобщее недоумение.

     – Она – глашатай, – пояснил друзьям немного обескураженный Алексис. – Видимо, Огненный Князь желает переговоров.

     – Переговоров? – удивилась Маша. – И о чем же с ним, интересно, можно говорить? Это смешно! Что здесь обсуждать, когда вооруженная орда стоит у наших дверей? Пускай убираются обратно, откуда пришли – тогда и поговорим!

     – И, тем не менее, я полагаю, нам стоит его послушать, – сказал Антон, все ещё разглядывая застывшую горгулью. – И спуститься, видимо, придется мне.

     – Я пойду с тобой! – тут же отозвалась Настасья.

     – Абсолютно исключено! – Мария мгновенно встала между Настей и Антоном, словно это могло им помешать осуществить задуманное. – Ты с ума что ли сошла? – обратилась она к подруге. – Да ведь весь смысл происходящего сводится к тому, чтобы охранять тебя, глупая! Чтобы ты сидела здесь и никуда не высовывалась. Ведь Евген только этого и добивается, ему нужно выманить тебя наружу!

     Антон, слушая Малиновскую, слегка наклонил голову вбок, не вмешиваясь в её монолог и словно прикидывая, действительно ли стоит брать Настасью с собой.

     – А если они специально нас таким образом завлекают? – предположила Татьяна.

     – Ребята, вы не понимаете – я обязана пойти! – продолжала упорствовать Настя. – Ведь вся эта каша, по большей части, заварилась из-за меня. Так кому же, как не мне, участвовать в этих самых переговорах? И, тем более, я желаю лично услышать, что же на этот раз измыслил себе в оправдание Евгений и остановить, наконец, поток беспочвенных и лживых обвинений в свой адрес!

     – Не думаю, что ты добьешься в этом успеха, – скептически заметил Сеня.

     – Хорошо. Ты отправишься со мной, – решил Антон, и Малиновская даже фыркнула от негодования, словно рассерженная лошадь. Она собиралась начать свои новые увещевания об опасности затеянного ими предприятия, но Антон, слегка опередив её, обернулся к Бирюку и сказал:

     – Я знаю, ты ранен и неважно себя чувствуешь, но я прошу тебя пойти с нами.

     – Разумеется, – ответил Бирюк максимально быстро, пока Таня не успела ничего возразить.

     – Остальные останутся здесь, что бы там ни произошло, – строго произнес Антон, – а Алексис за вами всеми приглядит, – и он, уходя с балкона, похлопал Алексиса по плечу. Тот подмигнул в ответ.

     Настасья и Бирюк последовали за ним, и трое друзей направились вниз, к замковым воротам, провожаемые встревоженными взглядами остающихся.

     Свет солнца слегка померк из-за надвинувшихся непонятно откуда туч, и их длинные тени побежали по изумрудной траве, создавая странную иллюзию того, словно раскинувшиеся перед замком луга превратились в один сплошной океан. Создавшийся эффект усиливали мерно колышущиеся по ветру стебли травы, как будто пенные гребни волн вздыхали и ворочались у побережья.

     Через некоторое время оставшиеся на балконе друзья услышали продолжительное лязганье цепей и последовавший за этим грохот – это мощный подвесной мост опустился надо рвом, снова образовав временную переправу над недвижимой гладью воды и кувшинок. Сверху внимательно наблюдали, как три маленькие фигурки быстро приближались к ожидающей их горгулье.

     – А что, если войска именно сейчас ринутся в атаку? – нервно поинтересовалась Таня, ни к кому в особенности не обращаясь. – Дварфы успеют поднять мост до того, как мертвые окажутся слишком близко?

     – Я не знаю, – тихо ответила ей Малиновская. Больше никто ничего не сказал.

     А пока что Антон, Бирюк и Настасья продолжали идти по каменному тракту, навстречу к уродливой горгулье. Теперь, гораздо лучше, чем отмечалось из замка, они видели, как посреди скопища оживших мертвецов и рычащих друмлинов стоит Евгений в венце из пылающих рубинов, а за его спиной маячит, подобно тени, согбенный и мрачный Морфиус. Чем ближе они подходили, тем отчетливее можно было различить отдельных воинов в стане врага, и тем ощутимее чувствовался витающий в воздухе накал ненависти и злобы. Ненависти к ним самим, ко всему живому и доброму, что обитало в этой долине. Настя поняла вдруг, что переговоры – какими бы они не были – ни к чему не приведут. Потому что Темная Армия, восставшая из давних времен и явившаяся на битву из небытия, пришла сюда не ради денег, тщеславия или надежды на то, что бой, в котором они примут участие, войдет в легенды. Все это могло бы прельстить живых. А они явились лишь за одним – уничтожить саму жизнь как факт существования, чтобы после, когда все закончиться, они смогли уйти на покой туда, откуда пришли – в Солнечные пустоши, в пески времен и забвения, где их тела, возможно, больше никто и никогда не потревожит.

     Антон, улучив момент, когда их подруга слегка отвлеклась, чуть потянул Бирюка за рукав и прошептал так, что расслышать его сейчас мог только Вова:

     – Если это ловушка… хватай Настю и телепортируйся обратно в замок.

     – Но… я… – Бирюк слегка опешил. – Я никогда не совершал парной телепортации! Я даже не знаю, смогу ли я!

     – Какой прекрасный повод научиться, – тон Антона сейчас был таким, как будто они обсуждают какую-нибудь ничего не значащую ерунду за ужином.

     – Так ты для этого взял меня с собой? – Бирюк округлил глаза от ужаса, внезапно поняв отведённую ему роль в намечающемся действе.

     В этот момент Настасья уже начала прислушиваться к их разговору, не понимая, почему ребята шепчутся за её спиной, и Антон в ответ просто пожал плечами, что, в принципе, могло означать и да, и нет.

     Таким образом они, наконец, приблизились к горгулье и остановились в нескольких шагах от неё. Настя с некоторым отвращением рассматривала это безобразное существо: серая, выцветшая, блеклая кожа, глубоко посаженные красноватые глаза и длинный ряд зубов с двумя большими, выпирающими из верхней челюсти клыками. Горгулья никак не отреагировала на их приближение, безучастно глядя перед собой, и тогда Антон произнёс:

     – Так какую же весть шлёт мне Огненный Князь? Я слушаю тебя, порождение мрака!

     Тогда горгулья шевельнулась, подняла на него свои странные, пустые глаза, а затем все трое друзей вздрогнули, потому что она вдруг заговорила голосом Евгения:

     – Здравствуй, Водяной Маг! Как скоро мы оказались с тобой по разные стороны баррикад! Хотя, сдавалось мне, стремились всегда к одному и тому же…