В тот вечер Софи рано легла спать, отказавшись, от позднего чая с фрейлейн Браун и мистером Хенвеллом. Софи радовалась тихому прибежищу своей комнаты, умиротворяющему мерцанию лампады и покойной, расслабляющей атмосфере.

Погрузившись в глубокий сон, она проспала без сновидений всю ночь и проснулась на рассвете.

Ее разбудил какой-то звук. Поначалу Софи услышала лишь бормотание и чей-то голос, кого-то предостерегавший. Слов было не разобрать. Соскочив с кровати, она подошла к окну и увидела у конюшни две фигуры, в которых распознала Павла и Алексиса. Послышался нетерпеливый стук копыт, принадлежавший, несомненно, Орлу. В следующее мгновение Алексис исчез из вида и почти сразу вернулся обратно, ведя под уздцы Орла. Софи слышала, как мальчик что-то нетерпеливо крикнул Павлу и вскочил в седло.

Софи гневно нахмурила брови. Алексис не только посмел ослушаться запрета князя, но и рвался к опасности. Она была уверена, что он собрался ехать в Кравское. А ведь он дал обещание не совершать ничего опрометчивого и не сдержал его. Надо догнать и остановить мальчика. Времени одеться, как следует, не было. Сойдет и ситцевое платье, решила Софи и, заметив изумленное лицо фрейлейн Браун, высунувшейся из окна, с усмешкой подумала, что в крайних случаях приличиями можно и пренебречь.

Павел стоял подле пустого стойла Орла, испуганный. Когда Софи подбежала к нему, он, сразу смекнул, что к чему. Прежде чем она успела что-то сказать, Павел вывел Акулину и принялся ее седлать. Конюх не терял времени даром, коротко отвечая на вопросы Софи.

— В Кравское? — спросила она. Павел кивнул.

— Там и вправду бунт?

— Молодой барин может попасть в беду. Езжайте, сперва в усадьбу. Беспорядки там…

— Помедленней говори, Павел, помедленней, — попросила Софи. Она надеялась, что еще успеет догнать Алексиса.

— Я бы тоже поехал, — вздохнул Павел, — да негоже, бить своих. Собаки не грызут собак. Это дело волков.

— Тебе не следует вмешиваться. К тебе это не имеет отношения, Павел. Я скоро вернусь с Алексисом, и никто ничего не узнает. Если повезет, мы даже не подъедем к Кравскому. А ты должен слушаться приказов.

Павел посмотрел вслед Софи.

«Какая, смелая!» — с восхищением подумал он. Почесал затылок и вдруг, что было мочи кинулся через задний двор — туда, где Софи как раз появилась из-за кустов орешника. Он схватил ее лошадь за узду.

— Пусть молодой барин получит хороший урок, барышня. Орел не выезжал целую неделю. — Он скривил губы в усмешке.

Софи отстранила его.

— Нет, Павел, нет! Есть и другая причина…

Закусив удила, Орел несся быстрее ветра. Алексис, испытывая одновременно страх и восторг, старался удержаться в седле. Мимо на стремительной скорости мелькал лес. Болотистые участки, попадавшиеся частенько, не были препятствием для Орла. Алексис припал к холке коня, боясь смотреть по сторонам. Он держался кромки леса, вместо того чтобы ехать знакомым окольным путем в сторону Кравского. Мальчик потерял фуражку, и теперь его волосы развевались на ветру. Но он продолжал мчаться, опасаясь лишь одного — как бы Орел не пронесся мимо Кравского.

— Не оказаться на полпути к Петербургу, прежде чем я сумею остановить коня, — пробормотал Алексис, начиная все сильнее бояться Орла, самого себя и гнева дяди, когда тот обо всем узнает.

— Остановись! Остановись! — крикнула ему Софи, выезжая из зарослей кустарника так внезапно, что Орел, попятившись, свернул в сторону, едва не скинув седока. Мальчик резко натянул поводья, вздыбив коня, затем вновь осадил его. Орел был весь в мыле и тяжело дышал.

— Он нагнал все, что пропустил за неделю, — сообщил мальчик. — Зачем вы поскакали за мной, мисс Джонсон? Вы не имели на это права. — Алексис с трудом переводил дыхание.

Орел стоял смирный, как ягненок. Но это не уменьшило гнева Софи.

— У меня есть на это все права. А если бы вы разбились насмерть? Вы повели себя как настоящий глупец. Хуже того — втянули в беду Павла. Вы же знаете, он может поплатиться за то, что позволил вам взять Орла.

— Вы слишком печетесь о мужиках, мисс Джонсон. Больше, чем Павел того заслуживает. Он спокойно снес бы порку и сразу бы забыл о ней.

— А вы? Вы собираетесь прожить всю жизнь так, чтобы побои доставались другим?

Алексис закусил губу от гнева.

— Я не желаю спорить с вами, мисс Джонсон. Я привык подчиняться мужчинам, а не женщине. И могу приказать вам вернуться назад.

— Да как вы смеете! — Глаза Софи гневно сверкнули, и Алексис почувствовал себя пристыженным. — Немедленно возвращайтесь. Мы совсем близко от Кравского, и, если, как вы считаете, там затеяли бунт, я не позволю вам ввязываться в это. Вы добились своего — показали, что прекрасно управляете Орлом. Раз вы настаиваете на том, чтобы вам приказывали, то возвращайтесь домой и подчиняйтесь… хотя бы мистеру Хенвеллу. — Софи, сама не желая того, едва не улыбнулась. Бесстрашие мальчика и его непокорность вызывали у нее симпатию.

— А дядя вернулся в Обухово?

— Я не знаю, вернулся ли князь ночью.

— Его ждали. Думаю, он мог приехать.

Орел начал беспокойно перебирать ногами, раздувая ноздри. Акулина тревожно тряхнула гривой.

— Огонь! — воскликнул Алексис. — Должно быть, горит сено. Вы чувствуете запах?

Софи поняла, что в Кравском и вправду что-то стряслось. Алексиса ни в коем случае нельзя было пускать туда.

— Может, это в лесу? — спросила она и, не дожидаясь ответа, добавила: — Возвращайтесь той же дорогой, какой вы ехали сюда.

— Я еду в Кравское. Это мой долг, и я не шучу. Страх заставил Софи действовать. Она легонько стегнула Орла кнутом. При других обстоятельствах конь не стал бы ее слушаться. Но напряженное, словно струна, животное резко отпрянуло в сторону и, развернувшись, понесло разгневанного Алексиса, в противоположную от Кравского сторону, обратно в Обухово. Теперь уже мальчик был не в силах заставить Орла изменить курс.

«Алексис никогда мне этого не простит», — подумала Софи. Она унизила мальчика в его собственных глазах. Но она также знала: в Кравском случилась беда, и ради собственной безопасности ей следовало повернуть за Алексисом. Но что-то толкало ее вперед.

Она колебалась. Но странная сила влекла ее в Кравское.

Усадьба стояла в стороне от деревни, как и показал Павел. Направляясь к дому, Софи увидела дым, поднимающийся над постройкой, находившейся неподалеку от особняка — простого, но не лишенного изящества здания, окруженного цветущими глициниями, словно голубым туманом. Большая часть окон была закрыта, придавая дому одинокий вид. Вдоль всего фасада шла длинная веранда, увитая ползущими стеблями вьюнка с голубыми цветами.

Резкий контраст этой красоте составляла собравшаяся перед домом толпа: целая армия, как показалось Софи, нечесаных, бородатых мужиков с топорами и вилами, зловеще блестящими на солнце. С верхнего этажа дома вниз летели домашняя утварь и мебель.

Софи застыла от ужаса и, оставаясь незамеченной, наблюдала за происходящим. На земле валялись разломанные стулья, обитые парчой диваны, а из напиравшей сзади толпы доносились грозные выкрики, из них Софи сумела разобрать лишь два слова: «земля» и «наша». «Это наша земля! — кричали они. — Она наша, она полита, нашим потом!» А тем временем над сараем поднимался высокий столб дыма, сквозь который с треском прорывались золотистые языки пламени.

— Глупцы! — закричала Софи, и собственный голос показался ей чужим. — Вы просто глупцы! Подождите! Скоро земля и так станет вашей!

Они повернулись все разом, удивленные, и в немом изумлении уставились на спускающуюся с вершины холма наездницу. Почти в то же мгновение на веранде дома возникла могучая фигура мужчины с ружьем в руках. Князь!

Толпа застыла между всадницей и мужчиной на веранде. Затем кто-то выкрикнул:

— Мы пришли заявить свои права, барин! Мы пришли за тем, что принадлежит нам по праву!