– Что это значит? – осведомился он.

– Сам знаешь. – Я смахнула с плеча блондинистый «конский хвост». Мои волосы, грудь – все, из-за чего я попала в передрягу, теперь вдруг стало моим единственным оружием. – Кого ты хочешь обмануть? – Мой взгляд упал на школьный альбом, лежащий на письменном столе. Соскочив с кровати, я бросилась к нему и раскрыла на самой исчерканной странице. – Посмотрим-посмотрим. – Я нашла на фотографии Дина кучу всего. – «Сунь мне в зад, да покрепче». – Вся фотография была мелко исписана Артуровым почерком, и от лица Дина вела стрелочка в низ страницы, где размещалось продолжение. – О, а вот это! «Отрежь мой член». – Я насмешливо взглянула на Артура. – Чтобы ты брал его с собой в постельку вместо плюшевого мишки, педрила конченый?

Артур бросился ко мне, вцепился лапищами в альбом и выхватил его у меня из рук. Я попыталась его забрать. Когда мне это удалось, я оступилась и крепко приложилась затылком о стену. Боль привела меня в бешенство. Я взвыла и схватилась рукой за ушибленное место.

– Ты когда-нибудь задумывалась, – тяжело пропыхтел Артур – от потасовки у него, должно быть, началась тахикардия и где-то глубоко под залежами жира подпрыгнуло сердце, – что я не хочу трахаться с тобой не потому, что я гей, а потому, что ты мне противна?

Я раскрыла рот, чтобы парировать, но Артур оборвал меня на полуслове.

– Знаешь, что тебе надо? Обрезать их на фиг. – Артур сжал руками отвисшие полукружья на своей груди и с силой встряхнул их. – Разве у человека, который сделал в жизни хоть что-нибудь толковое, отрастут такие буфера?

Я нашарила на импровизированном ночном столике фотографию Артура с отцом, ту самую, где они смеются, глядя на океан, и прежде, чем Артур успел опомниться, пулей вылетела из комнаты. За моей спиной раздался грузный топот – это Артур сбегал по лестнице, но, в отличие от типичного фильма ужасов, злодей был жирный, неповоротливый и к тому же под кайфом. Он добрался только до середины пролета, когда я подхватила рюкзак и выскочила на улицу. Я припустила со всех ног не разбирая дороги и замедлила бег, только когда Артур остался далеко позади. Выбившийся из сил, он, должно быть, сложился пополам, упершись руками в колени, задыхаясь от бега и от злости. Я пробежала еще с полкилометра в сторону станции Роузмонт, где Артур и не подумает меня искать. Перейдя на шаг, я взглянула на фотографию, разглядев в ней обещание счастья, которым дорожил Артур, и подумала, не вернуться ли обратно. Пожалуй, нет. Его отец был редкостный мудак. Я оказала Артуру услугу. Может, он перестанет жить прошлым и превратится в нормального человека. Я спрятала фотографию в укромное местечко на обочине дороги, предварительно сунув ее в бумажную папку, чтобы не отвалились дурацкие ракушки на рамке.

Спустя несколько дней я узнала, что Артура зачислили в Томпсон – государственную школу в Радноре. В 2003 году только двое из трехсот семи выпускников школы Томпсон поступили в университеты Лиги Плюща. Артура среди них не было.

Если бы я была вчерашней двадцатидвухлетней выпускницей и жаждала поскорей найти работу, я бы тотчас позвонила Нелл и взахлеб прочла бы ей это письмо:

«Уважаемая мисс Фанелли!

Меня зовут Эрин Бейкер, я руководитель отдела кадров компании «Тайп-Медиа». У нас открылась вакансия редактора отдела в журнале «Блеск», и мы хотели бы пригласить вас на собеседование, если вы заинтересованы. Возможно, мы могли бы встретиться с вами на этой неделе? Готовы предложить вам очень привлекательный оклад.

Всего наилучшего,

Эрин»

Я закрыла письмо. Отвечу позже: вакансия меня ни капли не заинтересовала. Конечно, редактор отдела – это значительный шаг вперед по сравнению со старшим редактором, и платят больше, но, вообще-то, я не очень нуждалась в деньгах. Сколько бы мне ни предложили, не стоит менять шило на мыло, особенно теперь, когда Лоло поманила меня перспективой печататься в «Нью-Йорк мэгэзин». «Блеск» был как две капли воды похож на «Женский», разве что далеко не такой культовый.

Несмотря на то что в статьях для «Женского» я бессчетное количество раз упоминала «его член», громкое имя журнала защищало мою репутацию, совсем как помолвка с Люком. Когда я говорю, что пишу в глянец, меня обычно спрашивают, в какой именно. «В «Женский журнал», – с напускной скромностью и небрежностью в голосе отвечаю я, скорее с вопросительной, нежели утвердительной интонацией: «Слыхали?» Точь-в-точь как понтовые выпускники Гарварда. – «А я, знаете, учился в Кембридже». – «Где?» – «Слыхали про Гарвард?» Еще бы, кто ж не «слыхал» про Гарвард. Я балдела от того, как в глазах собеседника вспыхивает узнавание. В школе я по горло наобъяснялась деткам голубых кровей, что «живу в Честер-Спрингс. Нет, это не очень далеко. Нет, я не голодранка».

Я закрыла письмо. Позже отвечу что-нибудь в духе: «Благодарю, что подумали обо мне, но в настоящее время я более чем довольна своей работой».

Я в нетерпении забарабанила по столу ногтями, выкрашенными болотно-зеленым лаком. Нелл опаздывала. Прошло еще несколько минут, прежде чем она наконец появилась в дверях. Головы посетителей дружно повернулись ко входу, и я поняла, что Нелл здесь. Потряхивая ослепительными белокурыми волосами, она решительно направилась ко мне.

– Извини! – сказала она вместо приветствия, устраиваясь на стуле. Нелл такая долговязая, что ее тощие ноги не умещаются ни за одним столиком. Она закинула ногу за ногу и повернулась к проходу, поигрывая ботильоном на тонком и остром, как петушиная шпора, каблуке. Сегодня был один из тех вечеров. – Никак не могла поймать такси.

– Могла бы по прямой доехать на метро, – подсказала я.

– Метро для тех, кто ходит на работу, – ухмыльнулась Нелл.

– Ах ты ж, язва.

К нам подошел официант. Нелл заказала бокал вина. Мой уже наполовину опустел, и я намеревалась растянуть остаток на весь вечер, поскольку позволяла себе всего два бокала вина в день.

– Боже, что у тебя с лицом, – сказала Нелл, втянув щеки.

Наконец-то заметила.

– Я на диете. Голодаю, проще говоря.

– Да уж вижу. Тоска. – Она открыла карту меню и пробежала ее взглядом. – Что ты будешь?

– Тартар из тунца.

Нелл в недоумении уставилась в карту меню, крохотную, будто молитвенник.

– Где ты это нашла?

– В «Закусках».

Она рассмеялась.

– Как же мне повезло, что я никогда не выйду замуж.

Официант вернулся с бокалом вина для Нелл, и она заказала бутерброд – в пику мне, надо полагать. Кроме того, она и половины не съест. Таблетки – «лекарство от аппетита» – подавляли в ней всякий интерес к еде. Я страшно завидовала Нелл: ее голубые таблетки не действовали на меня даже в комбинации с порошком кое-чего, после которой за окном неожиданно наступало утро. Единственное, что удерживало в узде мой аппетит, – жесткая, бескомпромиссная дисциплина.

Когда я попросила тартар из тунца, официант предупредил:

– Имейте в виду – порция крохотная.

Он сжал сухонький кулачок, чтобы показать, сколько еды будет на тарелке.

– Она выходит замуж, – пояснила Нелл и захлопала ресницами.

– Ах, вот как, – протянул официант – невысокий, худощавый, очень симпатичный гей, которого после смены наверняка поджидает приятель, мускулистый здоровяк. – Поздравляю.

Меня передернуло, как будто к чувствительному зубу приложили кусок льда.

– Что с тобой? – охнула Нелл.

Я наморщила лоб, сдвинув брови к переносице, собираясь заплакать.

– Мне кажется, я не готова, – выговорила я, закрыв лицо руками.

Наконец-то я это сказала. Вслух. Признание сорвалось с моих губ, как малюсенький камешек с обрыва. Вряд ли такая мелочь способна повлечь за собой чудовищную лавину.

– Ясно, – проронила Нелл, поджав бледные губы. – И давно это с тобой? Или только сейчас нашло?

– Давно, – выдохнула я сквозь зубы.