- Эти сволочи грозили мне урезанием фондов. Каково! Хотели ДК под кинотеатр переоборудовать. Знаю, чьи это происки - Цевина с компанией. Копают под меня, до мэра дошли. А я им - вот, пожалуйста, все документы. У меня одни детские утренники отбивают больше, чем их кинотеатр. Да плюс школьные экскурсии. Меня так просто не возьмёшь! Верно, Светочка?

Вишневская сдержанно кивнула, едва заметно вздохнув.

- Между прочим, - встрял Клыков, - вы тут Степанова расхваливаете, а мы вместе с Анатолием Сергеевичем вышли против него на тропу войны. За нарушение трудового законодательства.

Голубев покачал головой.

- Зря вы это. Уважаемый человек, депутат...

- А Анатолий Сергеевич его даже с коммунистами пытался столкнуть, - продолжал, смеясь, Клыков.

Стоявший за спиной Киреева Джибраев подал голос:

- Анатолий Сергеевич - молодец. Борется за правду. Благодаря ему у заочников отменили пары по воскресеньям. Шрёдер шипит: "Скажите спасибо вашему Кирееву". Мы все - за него.

Собеседники как-то по новому уставились на Киреева, и даже в глазах Вишневской проснулся интерес.

- И что же, думаете идти до конца? - спросил Голубев.

- Конечно, - подтвердил Киреев.

- А оно вам надо?

Киреев пожал плечами.

- Мне-то со Степановым делить уже нечего, - сказал он. - Тут дело принципа. Хочется поставить человека на место. Степанов - это вошь. Винтик в системе. Мелкий пакостник. Дело не в нём...

- Ну да, ну да, - весело закивал Голубев. - В системе.

- Именно так.

Клыков плеснул себе водки и протянул бутылку Кирееву:

- Хотите?

- Давайте.

Они выпили ещё по одной. Киреев начал прощаться:

- Я, пожалуй, пойду. Дела ждут.

- Какие ещё дела? - воскликнул Голубев. - Новый год на носу.

Вишневская вдруг тоже сказала:

- И я пойду, Анатолий Сергеевич. Спасибо за угощение.

Голубев взвился.

- Как можно, Светочка! Обидите гостей. Вы же - главная звезда нашего раута. Цветок Туунугура.

- Извините, Анатолий Сергеевич, но вы несёте сами не знаете что!

- Вы меня убиваете.

- С новым годом.

Она ушла.

Миннахматов отозвал Киреева и Джибраева в сторону.

- Поеду в Якутск. Постараюсь выбить грант. В марте собираюсь в Иенгру. На Уктывун. Будут оленьи бега. Приглашаю.

- Спасибо. Постараюсь быть, - официальным тоном ответил Киреев.

Джибраев же мечтательно закачался на носках.

- Олени... Мясо... Шашлык будет?

- Будет.

- Тогда и я поеду.

Киреев спустился вниз. Взял в гардеробе куртку с шапкой, вышел на улицу и, вдохнув морозный воздух, стал натягивать варежки. В голове немного шумело, звёзды на небе расплывались, словно тающие льдинки.

Дверь за его спиной приоткрылась, и на крыльцо вышла Светка. Боязливо оглядевшись вокруг, спросила:

- Ты как, не очень пьяный?

- Как стекло.

- Ну так проводи меня, что ли. Голубев, засранец... Кабы не он, давно бы ушла.

- Пойдём, - равнодушно согласился Киреев.

- Так ты действительно решил бороться со Степановым? - спросила Светка, помолчав.

- Ну да.

- Принципиальный, значит?

- Вроде того.

- Никогда бы не подумала.

- Почему это? - с обидой спросил Киреев.

- Что я, нашей кафедры не знаю? Клоповник.

- Вот потому я и ушёл.

Вишневская посмотрела на него с любопытством. Они некоторое время шли молча, затем она спросила:

- Так ты сам ушёл?

- Сам.

- Все из кожи вон лезут, чтобы удержаться, а ты ушёл.

- Ну да.

Кирееву лениво было говорить. Даже присутствие Светки не могло его встряхнуть. Он шёл и думал о своей апелляции.

Минуты три они молчали, потом Светка вдруг спросила:

- Ты на меня не обиделся из-за того разговора... ну, когда мы виделись в последний раз?

- Ты же знаешь.

- Понимаешь, я подумала, что ты - как все они. Мыльный пузырь. А ты вон какой. Упрямый.

Киреев промолчал.

- Мне Степанов тоже не по душе, если честно, - призналась Вишневская. - Сальный он какой-то. Да и Шрёдер. Проходимцы. Ужасно всё это надоело. Каждый день одно и то же. Я когда развелась, думала - жизнь начнётся. А она так и не началась. Как у Гоголя: смотришь вокруг, а вместо лиц - одни рыла.

- Я не слышу конструктивных предложений, - иронически отозвался Киреев.

- Я их тоже не слышу, - усмехнулась Светка.

- Да, тут ты права, - сокрушённо признал Киреев.

Они дошагали до Светкиного подъезда, и Вишневская, остановившись на крыльце, сказала:

- Ну ты звони. Я буду рада тебя услышать.

- Ладно, - кивнул Киреев и, махнув на прощание, отправился в сторону своего дома.

Глава де вятая

Иенгра

Решение суда по своей апелляции Киреев узнал вскоре после праздников. Естественно, оно было отрицательным. Киреев позвонил в "Консультант". Клыков сказал, что теоретически можно попробовать накатать телегу дальше, в верховный суд, но смысла нет, они вряд ли изменят решение. Киреев вынужден был с ним согласиться: порывшись в интернете и отыскав несколько похожих дел, он убедился, что пропуск сроков никогда не решается в пользу работника.

Итак, обращение в суд ничего не дало. Надо было рассматривать иные варианты. Клыков продолжал настаивать на том, чтобы наказать Бажанова. "Взять деньги и просто так уехать? - возмущался он - Ведь этот негодяй по совести должен был хоть часть денег вернуть!". Киреев пожимал плечами, понимая, что в данном случае ни о какой совести не могло быть и речи.

И всё же Клыков уломал его. В середине января Киреев заплатил ему полторы тысячи за составление претензии, которая спустя две недели отправилась персонально красному юристу. Киреев, правда, задавался вопросом, как тот её получит, если, по словам родителей, Бажанов навсегда уехал в Якутск. Но Клыков лишь рассмеялся: "Это - проблемы Бажанова". Общая сумма требований составила пятьдесят пять тысяч - возврат уплаченной суммы, компенсация морального ущерба и набежавшие проценты.

В начале февраля, судя по уведомлению, Бажанов претензию получил, и уже через пять дней составил ответ. Его письмо не обмануло ожиданий: на голубом глазу беглый юрист заявлял, что Киреев никаких денег ему не платил. Лишь тут Толя вспомнил, что не взял у него расписку. Лох - это судьба.

Клыков от степени киреевского разгильдяйства совершенно офигел. Дело о мошенничестве заводить теперь было бессмысленно - факт передачи денег доказать было нельзя. Осталось идти обходным путем. Клыков предложил накатать на Бажанова телегу в ОБЭП, чтобы они сами провели расследование этого случая. За это удовольствие Киреев выложил ещё пять тысяч. Одновременно была пущена в ход ещё одна кляуза - теперь уже в МВД. На бедного парня натравили злобную полицейскую машину.

В это же время продолжалось расследование томмотского дела. В Туунугур приехала молодая следовательница с замысловатой фамилией - Сари-Палий. Она притащила с собой рыжего заводилу, Сергея Иволгина, с которым Кирееву устроили очную ставку.

Киреев был узнан сразу, поскольку зимой и летом, в Туунугуре и в Якутске, всегда таскался с одной и той же сумкой Camel Active, в которой при необходимости легко помещались две полторашки пива. Эту сумку, в частности, хорошо было видно на видеозаписи камеры наблюдения внутри кафе.

Судя по всему, томмотские шпанюки всерьез раскаивались. Иначе трудно было объяснить, почему следовательница была запанибрата с Иволгиным, который уже стал для нее Серёжей. Когда Киреев рассказывал про его похождения, та удивлялась: "Серёжа, это правда?", а Иволгин, сопя, бормотал в пол: "Это правда, я действительно вел себя агрессивно". Надо отдать ему должное, он не юлил и не отмазывался, в отличие от красного юриста и директора Политехнического института. Так что гопник оказался не худшим представителем российского общества. Ещё следователь постоянно повторяла, что тут никакой не грабеж, а всего лишь вымогательство - не надо наговаривать на детишек. Так что встреча прошла в ровной, дружественной атмосфере. Ближе к концу Сари-Палий, страж закона и гроза преступности, поинтересовалась у Киреева, почему они, взрослые мужики, не накостыляли этим подросткам. Киреев постарался спрятать сарказм поглубже и ответил, что они, может быть, и смогли бы это сделать при их численном меньшинстве и с сумкой, хранившей в себе дорогой фотоаппарат, но где тогда гарантия, что сейчас они не поменялись бы с гопниками местами?