2. Грубо говоря, забить на все это и придумать себе какой-нибудь более-менее активный отдых за городом. Тут же наверняка существуют многочисленные турбазы, так что определенно можно пристроиться где-нибудь в лесу, возле реки или на байдарке, например, куда-нибудь сплавиться. У Гордеева однажды был такой опыт, и он тогда показался незабываемым.

Что же выбрать?

Положа руку на сердце Юрий Петрович понимал, что первый вариант — это (помимо загадочного таксиста Степана Ивановича) не что иное, как подспудное желание провести как можно больше времени с Валентиной. Но как это сделать, если она — вся в делах, вот опять же завтра собирается во Владивосток улетать? Может быть, у нее на самом деле все в порядке и никакая мужская помощь ей не требуется, а? Выдаем желаемое за действительное, господин адвокат? И то сказать, неизвестно, чего ему больше хочется — общества хорошенькой женщины или нормальной рабочей ситуации, в которой можно применить свои руки и голову…

В принципе, конечно, можно было бы просто поработать прямо тут, в гостинице, и немного вырасти над собой. У Гордеева в ноутбуке было несколько любопытных статей одного крупного английского юриста, за которые он все намеревался взяться в свободное время. Время теперь было. А желание напрочь отсутствовало.

Гордеев вздохнул в сто первый раз и вдруг — кинулся на пол. Сразу, с упора лежа, не щадя дыхания стал отжиматься. Десять раз, пятнадцать, двадцать, двадцать пять, после тридцати заныли трицепсы, но он продолжал и дошел до сорока пяти. Тут уже движения стали даваться если не с болью, то с предельным напряжением каждой клеточки тела.

Пятьдесят. Уф!..

Он перевернулся на спину и лежал так некоторое время. Немного помогло. Зудящие, неприятные мысли отступили на задний план, уступая место нормальной физиологической реакции — восстановлению сил. Он встал и, сбросив рубашку, походил по комнате, поднимаясь на носки и медленно взмахивая руками. Но что, если так называемый Степан Иванович?.. Так, а теперь еще разок!..

Следующий комплекс отжиманий Юрий Петрович делал на кулаках и ограничился тридцатью пятью, выполненными в бешеном темпе. В самый раз показалось, чтобы в глазах слегка потемнело и извилины в мозгу временно распрямились. Наконец он встал и побрел в ванную. Принял только теплый душ, холодный сейчас для разгоряченного нагрузкой тела был ни к чему. Не взбадриваться ему нужно, а, напротив, впасть в правильное медитативное состояние. Эх, Денис Грязнов, недоучил-таки азам хитрой йоговской методики, как бы сейчас она пригодилась!..

Гордеев вышел из душа, когда ему показалось, что его кто-то зовет. Разумеется, это был абсурд. Просто нервы расшалились. Разве что коварный таксист проследил-таки за ним и сейчас притаился за дверью с заточкой в руке. А что?..

— Ха! — Гордеев резко распахнул дверь, так что если бы кто-то и стоял, то получил бы сразу приличный удар по лбу. Но сделал это Юрий Петрович, конечно, в основном для собственного развлечения.

— Эй! — раздался знакомый девичий голосок. Возможно, не в первый раз, возможно, его-то он и слышал, когда был в ванной, так что нечего на себя клеветать…

Теперь Гордеев больше не колебался. Выскочил на балкон, потому что узнал голос и услышал, откуда он доносится. Удивительно, но факт: лебединая шея и глаза-бусинки никуда пока что из Белоярска не уехали.

— Привет! — замахала она ему сверху.

— А… где ваша коллега? — не нашел ничего лучшего спросить он.

— Какая, блин, коллега? — удивилась стюардесса.

— Ну, та, полная? — Он ведь не знал имен ни одной, ни другой.

— М-м-м… А! Так это же просто соседка по комнате, она из Иркутска была. Вчера съехала. Прикольная толстушка, вам тоже понравилась, да? А вы решили, она — стюардесса? — Тут она хохотнула, и Гордеев сразу же понял всю нелепость вчерашней идеи: действительно, какая из той стюардесса?! — Нет у меня никакой коллеги, вы че, — прокричала она. — У нас же насквозь мужская команда, кроме меня — только стюарды! И вообще, вы в гости собираетесь или как? Обманули бедную девушку, выходит?

У Гордеева даже дыхание сперло. Во-первых, она была чертовски, чудовищно, непоправимо хороша. Да что там, запредельно хороша! А во-вторых, когда это он ее обманул, каким образом?! А как хотелось бы обмануть! У него затекла шея от сложного ее изгиба. И он решил принять предложение. Ни слова больше не говоря, Юрий Петрович вышел из своего номера и взбежал на пятый этаж. Дверь стюардессы оказалась не заперта, об этом она прокричала, едва он постучал. Она по-прежнему болталась на балконе. У нее там оказался шезлонг, и она в нем загорала, подставив солнышку длинные смуглые ноги. На ней были шорты и короткая майка, открывавшая пупок. Гордеев был в курсе, что именно такая мода этим Летом — самый писк. Где-нибудь на море, на курорте, конечно. Но и в Москве, часто обедая в модных и доступных учащейся молодежи местах, он встречал девушек, демонстрирующих свой пупок окружающей среде. Он уже насмотрелся на эти пупки по «самое не могу» и вовсе не думал, что какой-то другой пупок еще так его взволнует. Впрочем… нет-нет, не надо ничего анализировать! Надо расслабиться наконец, и точка!

Ее звали Ниной. Она работала стюардессой уже два года. Месяц назад ей исполнился двадцать один. Ей нравилась ее жизнь, и хотя она была человеком импульсивным, пока не хотела ничего менять. Глаза-бусинки смотрели то вызывающе, то насмешливо, то… почти с нежностью. Или ему показалось?

— Почему же вы считаете, что я вас обманул? — спросил Гордеев.

— Как это — почему? Я пригласила вас в гости, портье сказал, что вы согласились и, в свою очередь, приглашаете меня поужинать, я пошла переодеваться, и тут оказалось, что вы… исчезли.

— Ну и ну!

Гордееву показалось что он бредит. Он заставил ее все повторить, и наконец мистическая эта ситуация разъяснилась. Записку ему она оставила вчера. И вчерашний же портье сказал ей, что оперативно передал ее Гордееву, при этом зачем-то сочинив ответ от него, когда Юрия Петровича уже не было в гостинице.

— Будем считать, что портье ничего не сочинил. Но так уж сложилось, что я провел вечер в гостях, — объяснил Гордеев. — У меня в Белоярске живет старый приятель.

— Понятно, — протянула стюардесса довольно двусмысленным тоном:

— Правда-правда. Коллега.

— Да какая мне разница, жаль только, что вечер вхолостую прошел…

— Я, признаться, думал, вы уже улетели.

— Сегодня должны были, но наш экипаж перекинули на другой рейс.

Они решили пообедать, потому что оказалось, что оба сегодня еще этого не делали.

— Подождите, Юра, я захвачу бумажник, — сказала Ниночка, уже сменив шорты на такую же символическую юбчонку.

Не желая пускаться во вранье, он назвал ей только имя, которое с бизнесменом Хроменко у них было одинаковым.

— Какая в этом нужда? — удивился джентльмен Гордеев.

— Не оставлять же его в номере, — резонно возразила стюардесса.

Пока она возилась со своей сумочкой, Гордеев обратил внимание на ковер. Для гостиницы такого класса, да еще в двухместном номере, он был необычно хорош — толстый, мягкий, с изощренным восточным рисунком — маленькие верблюдообразные существа танцевали по всему периметру. Гордеев знал толк в таких вещах. Не ручная работа, конечно, но все равно превосходный ковер. На таком ковре хорошо просто бесцельно валяться, да и… заниматься другими приятными вещами.

Они спускались на лифте. Гордеев в первый раз им пользовался, он презирал лифты и рассчитывал только на собственные крепкие ноги, даже в московских высотках. Зря он, что ли, боксировал столько лет? А сейчас в тесной кабине, когда пространство вокруг них замкнулось до минимума и это юное создание старалось не смотреть ему в глаза, он чувствовал, как воздух вокруг наэлектризовывается. А когда удалось наконец поймать ее взгляд, показалось, что он снова чуть странен, и еще было в нем нечто по-хорошему обнадеживающее и как бы одновременно — ожидание чудес на ровном месте. Не сделаю ни одного шага к ней, подумал Гордеев, до обеда, по крайней мере.