— Ну и что? — вмешался Дэвис. — Это вполне естественно.

— Да, естественно, если бы разговор мадам вела на английском. Но Шрайдера она назвала «герр», а не мистер! И тут вы задали вопрос, который тоже сочли естественным: «Эльза?» Мадам Липтон реагировала мгновенно, но это был уже перебор. Особенно наивный до пошлости вопрос: «Доктор, Горния находится в Африке?» Увы, это был явный перебор. И в ответ на мой неожиданный вопрос: знает ли мадам немецкий? — мадам теряется и сообщает нам о прекрасном знании французского. Люди в таких ситуациях обычно говорят правду, а Бельгией я уже начал интересоваться.

— Что вам от меня нужно? — спросила Липтон холодно.

— Ничего, мадам д'Аверти. Хочу, чтобы вы послу-шали одну романтическую историю.

— Если про Монте-Карло, то не надо. Меня от нее просто тошнит.

— Мадам, я вас ни в чем не обвиняю, и в ваших интересах представить нам свое алиби — разговариваем мы сейчас отнюдь не из праздного любопытства. В конце концов, среди нас находится убийца, не так ли? И в наших общих интересах выяснить, кто он. Господа согласны? — Арчер обратился к мужчинам.

Кто-то кивнул, кто-то промычал нечто похожее на одобрение.

— Итак, сама история. В 1936 году сэр Роберт Эдсон, вдовец имеющий сына Эндрю…

— Хаббард — наследник Хеллингтона? — вырвалось у Дэвиса.

— Нет, хотя его настоящая фамилия — Эдсон. Эндрю Эдсон, два «А». Сэр Роберт, настоящий сэр Роберт, азартный карточный игрок, направляется в Монте-Карло развлечься…

— Он развлекался там каждый год, — уточнила Липтон.

— Но 1936-й стал для него последним. Там он встретился, очевидно за зеленым сукном, с Эдгаром Хапигеймом, или же Рудольфом Нойманом.

— Он гастролировал как граф Дитрих фон Дальциг, — уточнила Липтон еще раз. — У него было много имен.

— А, вот оно что! Понятно — это случайное совпадение невольно заставляет сэра Роберта сблизиться с «графом».

— Ну да! Хапигейм знал заранее, с кем он сядет за карточный стол и предложит перетасовать крапленую колоду.

— Ваша осведомленность, мадам д'Аверти, просто поразительна. Простите за нескромный вопрос — вы действительно дворянского происхождения?

Липтон лишь презрительно усмехнулась в ответ.

— «Граф» в один из наиболее подходящих моментов затевает игру по-крупному…

— Еще бы! Для начала он дал выиграть Эдсону сто тысяч фунтов, — опять подсказала Липтон.

— Неплохо! В двух словах, Хапигейм раздевает Эдсона на полмиллиона фунтов.

— Больше. Пятьсот сорок семь тысяч.

— У вас потрясающая память, сударыня! Наверное, «граф» в интересах дела позволил Эдсону приударить за своей напарницей Эльзой. Это была чрезвычайно жестокая и склонная к мистицизму женщина.

— Тогда, в тридцать шестом, она была просто красавица.

— И красавица Эльза помогает «графу» оставить бедного — Роберта без гроша. Сэр Роберт, пытаясь отыграться, предлагает «графу» свой титул и полуразрушенный замок — Хеллингтон.

— Нет, не Хеллингтон, а… — начала Липтон.

— Я вас понял, мадам. «Граф» отказывается, его интересуют лишь деньги.

— Но Эльза уговорила его. Она просто помешалась на предании о рецепте бессмертия, спрятанном в статуэтке. Кстати, Арчер, хотя вы и поумнее остальных напыщенных павлинов, но никогда не скажете, где она сейчас.

— Разве не на вилле «Эль Монте» во Флориде, мадам?

О'Нэйл чуть вздрогнул, но Арчер заметил это. Липтон сказала:

— Неплохо голова у вас варит, даже хорошо, сударь.

Беннет поморщился.

— Боже, какие вульгарные манеры!

— Я их подцепила у твоей Анабеллы, дорогой.

Беннет мгновенно стал лиловым.

— Мадам д'Аверти, — обратился Арчер, — сэр Роберт рассказал про эликсир и про саму…

— Нет. Про Евангелие он не сказал ни слова.

— Хм… В общем, сэр Роберт проигрывает вторично и теряет все. Все, кроме сына. Став просто Робертом Эдсоном, уже не имеющим отношения к Хеллингтону громким титулам, он пускает себе пулю в лоб.

— Нет. Сняв номер в зашарпанном парижском отеле, он принял десятикратную дозу снотворного.

— Но эффект тот же, мадам. Эндрю Эдсон попал в приют?

— Естественно. Утром горничная услышала захлебывающийся детский плач — Эндрю нашли у бездыханного тела отца и передали полиции. Ему было тогда девять лет. Дальнейшая история не представляет интереса — он попадает в один из детских приютов около Пер-Лашез, получает неплохое образование, если считать образованием то, что может дать приют. Затем Эндрю заканчивает с отличием лицей, поступает на медицинский факультет университета, где сразу же проявляются его незаурядные способности. К концу сороковых годов он с дипломом и блестящей характеристикой в кармане возвращается на родину.

— Тяжелое детство и вызвало у него изменения психики? — полуутвердительно спросил Арчер.

— А вы как думали? Он уже в четыре года начал осознавать свое кастовое превосходство. А среди грязных оборванцев приюта он, чужак, постоянно подвергаемый насмешкам и издевательствам, усвоил одно: «Я — пэр Англии, я ненавижу эту чернь, я буду хитер и беспощаден». Мильтона он мог читать взахлеб, тут вы правы, Томас. Сатана из «Потерянного рая» был его богом, и только его, об этом не должен был знать никто. Это было табу. Кроме меня, конечно.

— Откуда вам все известно? — невольно удивился Маккарен.

— Вы забыли мою фамилию[24], — усмехнулась Липтон. — Считайте, что Эндрю сам мне все рассказал. Возвращаясь на острова через Бельгию, он остановился на пару дней в местечке Сен-Адер, сняв комнату в пансионе «Черная Эльза».

Дэвис и Арчер переглянулись.

— Да, мистер Дэвис, в нем самом. Вы ведь тоже любовались в свое время статуей из эбена, не правда ли? Мир тесен, дорогой, Говард. — Липтон обратилась к О'Нэйлу. — Разве могли вы предположить, что секретарь вашего тестя, мисс Чалмерс, — ближайшая подруга миссис Арчер? Впрочем, Томас и так бы раскрутил этот запутанный клубок.

— Что я и попытался сделать, скромно заметил Арчер.

— В пансионе Эндрю одолевают смутные воспоминания, он не может понять, где уже видел статую.

— Он подсознательно пытается соотнести ее со статуэткой, которую каждый день видел в замке. А где до 1936 года стоял подлинник? — спросил Арчер.

— Здесь, под родовым гербом, — Липтон показала на полку, заставленную старинными кубками. — В конце сороковых Хапигейм сбегает в Америку — «Интерпол» крепко сел ему на хвост. Кое-что Хапигейм, он же Фрэнк Харпи в скором будущем, в старинных вещах понимал — подлинник вместе с другим наиболее ценным антиквариатом он забрал с собой. Сейчас статуэтка украшает одну из спален виллы «Эль Монте», принадлежащей этому дряхлому субъекту. Впрочем, до старческого маразма ему еще далеко.

— Говард, ты поставлял информацию о моем состоянии этому Хапигейму? — ужаснулся Дэвис.

— Своему тестю, доктор, — поправила его Липтон. — Не так ли, мистер О’Нэйл?

Тот, глядя перед собой, молчал.

— Мистер О'Нэйл очень любит деньги, и ваши акции «Нозерна» приводят его в трепет, — продолжала Липтон. — Он очень хочет их приобрести, очень. Томас прав — Говард боготворит свою очаровательную супругу, и главное его желание — разбогатеть, разбогатеть по-настоящему и сделать Джой счастливой. Что тут друзья! Остальное, доктор, вам сообщит Томас. Ведь у нас осталось мало времени, мистер Арчер?

— Да. Хапигейм рассказывает легенду об эликсире своей подружке Эльзе, и она, всерьез ею увлекшись, принимается за дело. Эльза становится леди Элис Эдсон, втягивает в это дело своего отца и дочерей. «Сэр Роберт» был ей крайне необходим!

— Естественно, — поддержала его Липтон. — Настоящий сэр Роберт жил среди развалин, что были на этом месте, и его мало кто знал. Но все равно его исчезновение вызвало бы кривотолки. И Эльза решает поступить просто — отправиться с папочкой в путешествие по Европе, а потом, во избежание возможных недоразумений, поселиться не в самом Хеллингтоне, а вблизи его.