– Может, и так, но это по-прежнему сопряжено с целым рядом трудностей.

– Каких же? Лично я не вижу препятствий тому, чтобы выгодно обменять то, что способно перевернуть наши представления о прошлом и даже изменить будущее.

– Первая трудность состоит в том, что мне едва удалось вернуться живым из последней поездки в Южную Америку. В Аргентине меня и моих людей чуть не схватил человек, который, как вы утверждали, не должен был стать помехой, а о моем прибытии в страну ему сообщил тот юнец из Гарварда, который, как вы утверждали, ничем не угрожает нашей операции в Эквадоре. Что ни шаг, то ваша ошибка, герр Гиммлер. И еще позвольте напомнить: Эквадор не входит в число союзников Германии. Эта страна полностью во власти американцев и находится под неусыпным надзором полковника Ли из УСС, причем руководить операцией его назначил лично Уильям Донован[2].

– Этот ваш полковник Ли перестанет быть помехой еще до того, как мы приступим к вывозу артефактов, его человек в Эквадоре – тот юнец из Гарварда – тоже. Соответствующие распоряжения уже отданы. Уверен, ни полковник Ли, ни мальчишка Гамильтон не помешают вывозу «Колумба». – Гиммлер открыл папку и снова просмотрел заключительную страницу отчета, подготовленного Шпеером. – А еще я приказал раскопать последнюю группу пещер.

– Почему бы нам не обменять «Колумб», когда артефакты будут у нас в руках? Зачем испытывать судьбу и давать противнику в Южной Америке – весьма серьезному, надо сказать! – даже малейший намек на то, чем мы обладаем? Я также считаю, что пробиваться в последнюю группу пещер – ошибка. Это займет слишком много времени, а такой роскошью мы не располагаем.

– Если мы предложим обменять «Колумб» на немецкой земле, американцы не задумываясь отберут его, а нас вздернут. Что касается последней пещеры, то именно там может храниться ключ к тайнам бесчисленных технологий. Посему предлагаю вам самоустраниться и отдать проведение финальных этапов операции на откуп моим специалистам.

Губы коротышки Гиммлера слегка дернулись и вновь скривились в улыбке, а основательно проработанный рейхсминистром вооружений и боеприпасов отчет по операции «Колумб» полетел в мусорную корзину.

– Как я уже говорил, эти удивительные находки – залог спасения: и вашего, и моего. Когда придет время, американец Ли со своим подопечным будут устранены и мы организуем вывоз технологий и прочих артефактов из Эквадора. А пока задержка дает нам возможность пробиться в последнюю галерею.

Гиммлер дернул головой, отпуская Шпеера, и наигранно медленно придвинул к себе следующую папку. Затем вскинул правую руку вверх ладонью вперед.

– Хайль Гитлер! Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое почтение фюреру и передайте, что партийные дела не позволяют мне явиться лично. Честно говоря, от одного запаха внутри бункера меня мутит.

Плечистый мужчина сидел в засаде в устье реки Лухан, в паре миль к северу от Буэнос-Айреса. Ночь выдалась теплой, море было спокойным, лишь волны прибоя накатывали на берег. Только что один за другим прошли два британских эсминца. В Вашингтоне давно рассчитали график патрулирования; англичане его так ни разу и не сменили. Увы, на немецком флоте тоже знали этот график и умело им пользовались. Следовало бы, конечно, указать союзникам на такую вопиющую промашку, но американцы не хотели терять возможность отслеживать высадку десанта с подводных лодок в устье Лухана. Широкоплечий уже взял тепленькими несколько курьеров с важными донесениями для немецкого командования. Сегодня ночью, благодаря одному из самых надежных информаторов в Буэнос-Айресе, удастся поймать еще одного.

Американец подкрутил бинокль и начал изучать окрестности. Повернувшись налево, он нахмурился и вполголоса выругался: боевая рубка немецкой субмарины прямо у него на глазах уходила под воду. На расстоянии в темноте он не различил ее силуэта. А раз лодка погружалась, значит, свой человеческий груз она уже доставила.

Мужчина снова чертыхнулся и, опустив бинокль, стал вглядываться в темноту в поисках высадившихся. Пусто. Широкоплечий убрал полевой бинокль в футляр, достал из-под полы кожаной куртки автоматический «кольт» и как можно тише вставил в него обойму. Затем снял с предохранителя второй «кольт», который держал сзади за ремнем, и по привычке поправил свою темно-коричневую фетровую шляпу. Осторожно оглядевшись, он двинулся вдоль деревьев, отделявших пойму реки от прибрежной полосы.

Управление стратегических служб собрало немало ценных сведений о том, чтó планировало вывезти из Германии ее высшее руководство после капитуляции. В частности, они планировали покинуть страну и скрыться на территории Аргентины, Венесуэлы и Бразилии. Следовало предположить, у сегодняшнего курьера на руках было то же, что и у предыдущих трех: новые паспорта, подделанные специалистами из СС. А если не паспорта, тогда валюта, имевшая хождение в странах антигитлеровской коалиции, чтобы даже в изгнании военные преступники могли наслаждаться богатством и властью, к которым успели привыкнуть за последний десяток лет. Широкоплечий склонялся ко второму варианту, снова благодаря информаторше, которая выведала эти планы, подслушав разговор сотрудников СС в Буэнос-Айресе.

Американец отличался громадным ростом и был весь покрыт бронзовым загаром – результат долговременного пребывания под палящим солнцем Южного полушария. Два года назад его завербовали в УСС и перебросили из Германии в Латинскую Америку. За это время он с командой из десяти человек провел немало успешных операций в шести странах.

Широкоплечий замер и, присев пониже, осмотрел пустынный пляж. Естественное укрытие его не устраивало, а отсутствие подкрепления, которое не прибыло в назначенное время, заставляло нервничать еще больше.

Из кустов за спиной донеслось шевеление веток и листвы. Ветра не было. Американец резко развернулся и навел оба «кольта» на темные заросли.

– Не стреляйте, Гаррисон, – раздался женский голос.

– Изабель, какого черта ты тут делаешь? Проваливай! – прошипел Ли.

Женщина осторожно вышла из кустов. С Изабель Перионе, лучшим информатором УСС в регионе, полковник Гаррисон Ли был знаком уже два года. Было непривычно видеть ее в брюках и рубашке: обыкновенно аргентинская шпионка наряжалась в вечерние платья, вывезенные из Парижа, которыми руководство расплачивалось за ее услуги.

– Простите, Гаррисон, но я не могла не прийти. Двоих ваших взяли прямо посреди города, в клубе «Дюбуа».

– Что значит «взяли»? – спросил Ли, пытаясь рассмотреть глаза Изабель в мягком лунном свете.

– Я видела, как их вывели из клуба и увезли. Если не ошибаюсь, вы должны были встретиться с ними здесь.

– Не верю, что Хейни и Рафферти дали вот так вот взять себя в публичном месте. – Ли держал женщину в поле зрения и не опускал пистолетов.

– Как бы то ни было, полковник, они не придут.

Ответить Ли помешали чьи-то голоса. Говорили по-испански, на кастильском диалекте, распространенном в этой части Аргентины, но сильный акцент сразу выдавал говоривших.

Стволом одного из «кольтов» Ли раздвинул ветки скрывавшего их кустарника, стволом другого по-прежнему целил в информаторшу. Полковник прекрасно понимал: лучше всего немедленно вернуться в Буэнос-Айрес и выяснить, что случилось с подчиненными. Однако сначала надо разобраться, с кем он имеет дело.

Ли насчитал шестерых, они были всего в десяти ярдах от него. Четверо аргентинцев и еще двое, одетые во все черное и шерстяные шапки – обычное обмундирование «пассажиров» подводных лодок. Один из них, что пониже ростом, нес сумку, а второй был вооружен очень грозного вида пистолетом-пулеметом. Редко кто совался в Аргентину с автоматическим оружием. Ли опустил глаза на свой «кольт», вздохнул и, не поворачивая головы, обратился к Изабель:

– Что ж, куколка, этих придется отпустить. Как говорил Шекспир, главное достоинство храбрости…