Как хорошо это понимаешь здесь!

Невесомость становится со временем как бы приятной, и совсем не хочется заниматься физическими тренировками. А заниматься надо регулярно, в полную силу. Чуть пропустил, расслабился — и чувствуешь, как трудно снова входить в рабочий режим.

В космосе потери невозвратимы. Главное, что удалось нам с Сашей, а затем с Виктором, — это преодолеть своеобразный психологический барьер, уверенную встречу с земной тяжестью мы держали как цель с первого дня полета. Гнали от себя такую навязчивую мысль: посадка, мол, еще далеко, еще наверстаем, а там посмотрим.

Нет, с невесомостью шутить нельзя.

И в чуждой для себя среде — космосе — человек проявляет свое умение, знание, волю, человечность — свое «я»… Все ребята из нашего отряда, находясь на орбите, попадая в очень сложные, а порой даже критические ситуации, не теряли этого «я» и с полной силой проявляли свои лучшие качества. И огромное чувство долга. В этом я убеждался много раз: и когда был дублером, и когда дежурил в Центре управления полетом, и когда работал с ними в одном экипаже.

И все-таки, что было самым трудным? Отвечу: работа.

Космическая работа в ее железной последовательности составляет наибольшую трудность. Представьте себе насыщенный трудовой день на Земле. И в течение этого дня надо в строго назначенный срок — ни минутой раньше, ни минутой позже — выполнить множество заданий. Высокие скорости орбитального полета отпускают нам около одной минуты на изучение Памира, чуть больше для «знакомства» с районами зарождения песчаных бурь. Пунктуальность дается труднее всего. Трудно постоянно сохранять тот настрой, с которым ушел в полёт.

Сто сорок дней — долгий срок, семьдесят пять — тоже. Иной раз подумаешь: хорошо бы сегодня не становиться на бегущую дорожку или только слегка пробежаться. Хорошо бы не крутить педали велоэргометра, не тянуть эспандер… Но нельзя не пробежать или покрутить слегка, нельзя не нагружать себя. До пота, до седьмого пота! И только так…

Последний взгляд на «Салют-6» — наш дом, нашу крепость. Он защищал нас от всех космических бурь, укрывал от солнечного ветра… Прощай, старый добрый друг! Ты славно поработал, многое сделал для людей. Твое имя навечно будет вписано в летопись космонавтики.

А нам пора возвращаться. Когда мы на Земле — тянет в космос, а когда мы в космосе — притягивает к Земле.

Расстыковка. Ориентация. Включение двигательной установку на торможение… Все проходит исключительно четко. Центр управления уточнил время ввода парашютной системы. Осталось пять секунд, четыре, три, две, одна…

— У нас вроде бы задержка? — стараюсь задать этот вопрос как можно спокойнее.

Самые трудные в полете томительные секунды ожидания: одна, две, три…

Вот он — резкий рывок. Он возвращает нас в обычное настроение, к обычной работе.

Порывы ветра раскачивают спускаемый аппарат. Сработали двигатели мягкой посадки. В открытый люк ворвался терпкий запах степной травы.

Сегодня мы радуемся встрече с Землей, а завтра нас снова поманит космос.

Какой будет космонавтика XXI века? Какие старты нас ожидают в будущем? Что принесут они человечеству?

108 минут гагаринского полета показали, что можно увеличить продолжительность пребывания человека в космосе. Но на сколько? На один-два витка? А может быть, на пять? В 1961 году ответить на этот вопрос было не так-то просто. Помню решительность Главного конструктора Сергея Павловича Королева: «Летать теперь надо сутки. Именно сутки, и не меньше». Я тоже был за суточный полет. Хотя, признаюсь, заглядывать далеко вперед в ту пору было трудно. Мы только начинали пилотируемые полеты.

Что изменилось за двадцать лет?

Космонавтика развивалась так стремительно, что даже фантасты едва успевали «отслеживать» ее свершения. Конечно же, не просто заглянуть на два десятилетия вперед, и заглянуть не из простого любопытства, не из желания пофантазировать, а чтобы определить главные направления деятельности человека в космосе.

Длительность пилотируемых космических рейсов продолжает увеличиваться. Уже семь землян провели в космосе более 100 суток, В. Коваленок и Л. Попов — более полугода, В. Рюмин — почти целый год. Надо полагать, что в будущем время непрерывного пребывания людей в космосе составит год и более. Это наращивание связано с тем, что проведение ряда космических исследований, полеты к другим планетам требуют длительной работы вне Земли.

Сегодня «вместимость» грузовых отсеков кораблей и станций ограничена. Приходится довольствоваться возможностью выводить на околоземную орбиту или в просторы дальнего космоса лишь такие объекты, которые помещаются в головной части ракет-носителей. А это ограничивает их по габаритам и весу, а следовательно, и по возможностям исследований.

Завтрашним днем космонавтики станет создание на орбитах вокруг Земли и в космическом пространстве больших и сверхбольших космических структур. Речь идет о сборке на орбите крупных сооружений из отдельных модулей. Что это будут за сооружения? Постоянно действующие лаборатории для научных исследований, заводы и фабрики по получению различных материалов с уникальными свойствами, производства медицинских препаратов, гигантские радиотелескопы, космические электростанции, межпланетные космодромы…

Эти и подобные им проекты поставлены в повестку дня самой логикой развития космонавтики. Солнечные электростанции будут использоваться для снабжения дешевой энергией всевозможных космических производств, которые появятся в будущем. Вероятно, со временем люди смогут решить проблему космических электростанций и для нужд Земли.

Некоторые из больших конструкций будущего будут оснащены огромными антеннами и мощными приемо-передающими устройствами, с помощью которых будет осуществляться индивидуальная связь. Телекоммуникации через космос получат качественно новое развитие, когда станет возможной связь из любой точки земного шара с любым объектом в космосе.

Ученые считают, что многие из таких конструкций целесообразно создавать на так называемой геостационарной орбите высотой около 36 000 километров и на еще большем удалении от Земли.

Конечно же, все это потребует новых конструктивных решений, новых материалов, новых технологий. Ведь «эфирные поселения» должны выдерживать высокие температуры, глубокий вакуум, солнечную радиацию, которые в свою очередь создают уникальные условия для организации вне Земли высокоэффективного промышленного производства. Но не только это…

Начав штурм космоса автоматами (1957 г.), затем пилотируемыми кораблями (1961 г.), советская космонавтика стала на путь непосредственного освоения сначала ближнего, а потом и дальнего космоса. Тем самым человечество вступило в новую фазу своего развития — овладения неисчерпаемыми ресурсами Вселенной.

Создается принципиальная возможность — и я думаю, что в новом столетии она будет реализована на практике — не связывать существование человечества с ограниченными — пространственными, материальными, энергетическими и временными — ресурсами породившей всех нас планеты, а в дальнейшем и нашей Солнечной системы. Таких грандиозных перспектив человечество еще не знало.

По историческим меркам до третьего тысячелетия рукой подать. Но и оставшиеся 20 лет могут внести коррективы во многие наши замыслы. К.Э. Циолковский предсказывал, что самое трудное состоит в том, чтобы вылететь за пределы атмосферы и сделаться спутником. Все остальное, говорил он, сравнительно просто. Мы давно прошли первый этап и успешно овладеваем новыми высотами. «Но впереди у нашей космической науки задачи посложнее, — подчеркивал товарищ Л. И. Брежнев. — Теперь нам предстоит сделать следующий шаг — перейти к созданию постоянно действующих, орбитальных научных комплексов со сменяемыми экипажами. Словом, работы для космонавтов хватит. Работы захватывающей и очень нужной».