20. Прислушивайтесь к советам учителей, педиатров, психотерапевтов, других родителей, детей. Иногда человек не слышит близких или не верит им, но готов прислушаться к такому же совету извне.
21. Постарайтесь сделать так, чтобы на СДВ смотрели как на любое другое заболевание: сделайте его как можно естественнее в глазах всех членов семьи. Подстройтесь к болезни, как к особому таланту или интересам, например музыкальному дару или спортивным способностям, развитие которых повлияло бы на семейную рутину. К больному надо приспособиться, но нельзя давать болезни доминировать. В минуты кризиса это может казаться невозможным, но помните: плохие периоды не длятся вечно.
22. СДВ может лишить семью сил, исказить отношения и настроить родственников друг против друга. Для эффективного лечения нужно время. Иногда ключ к успеху прост: не сдаваться и сохранять чувство юмора. Сложно быть оптимистом, когда дела, кажется, идут все хуже и хуже, но не забывайте, что терапия может подолгу не давать видимых результатов. Еще раз обратитесь за консультацией, прибегните к дополнительной помощи и не сдавайтесь.
23. Никогда не переживайте в одиночку. Постарайтесь привлечь как можно больше людей: педиатра, семейного врача, психотерапевта, группу поддержки, профессиональные организации, друзей, учителей, школу. Используйте любую помощь, какую только сможете найти. Группы поддержки могут удивительным образом уменьшать непреодолимые преграды и помогают сохранять трезвый взгляд на ситуацию. Человек ловит себя на мысли: «Получается, мы не единственная семья с этой проблемой?» Даже если сама проблема остается, она начинает казаться решаемой, менее необычной и угрожающей. Ищите поддержку. Никогда не переживайте в одиночку.
24. Обращайте внимание на ограничения и чрезмерный контроль. Больные СДВ часто преступают границы, не желая того. Важно, чтобы каждый член семьи знал и чувствовал, что он личность, а не игрушка в коллективе. Кроме того, диагноз СДВ может показаться кому-то из родителей такой угрозой его власти, что он превращается в тирана, фанатично настаивающего на постоянном тотальном контроле. Такое отношение только усиливает напряженность и пробуждает у других желание взбунтоваться. Членам семьи становится сложнее выработать в себе чувство независимости, необходимое для эффективного функционирования в обществе.
25. Не теряйте надежду. Надежда — краеугольный камень терапии синдрома дефицита внимания. У вас должен быть человек, которому можно позвонить и рассказать плохие новости и который поможет собраться с духом. Никогда не забывайте о положительных аспектах СДВ: энергии, креативности, интуиции, добросердечности. Помните, как много обладателей этого заболевания добиваются успеха в жизни. Даже если кажется, что болезнь топит вас и вашу семью, верьте: все наладится.
Синдром дефицита внимания способен разорвать семейные узы в любом возрасте. Джордж родился в Новой Англии[28], в консервативной, уважаемой семье. В жизни он перепробовал много профессий, содержал жену и детей, но так и не реализовал своего потенциала и не исполнил ожиданий, которые возлагали на него аристократичные родственники. Когда в пятьдесят семь лет мужчина узнал, что болен СДВ, и именно болезнь стала причиной его неудач в жизни, он пришел в восторг и поспешил поделиться новостью со старшей сестрой. Та ответила холодно: «Джордж, если ты нашел повод для радости, я рада за тебя».
«Я не ожидал многого. Пусть даже просто “Не может быть!” Но вообще ничего? Я этого не понимаю».
Приведенное ниже письмо Джордж написал сразу после разговора с сестрой, но не стал отправлять. На одном из сеансов он передал его мне с объяснением: «Неотправленное письмо моей старшей сестре, безупречной c виду дочери, жене солидного бизнесмена, ставшей безупречной с виду матерью, женой и столпом общества, классическому порождению идеальной семьи. С тех пор как в середине марта я поделился с ней недавним открытием — диагнозом СДВ, я не получил от нее ни единой вести. Это занятно, потому что она довольно много времени тратит на добрые дела для всех окружающих. Письмо я написал в качестве упражнения. Наверное, оно мне поможет, даже если никогда его не отправлю».
«Дорогая Патриция,
как ты, несомненно, помнишь, со времени нашего последнего разговора прошло достаточно много времени. Если не ошибаюсь, я звонил тебе в середине марта, чтобы поделиться своим открытием — синдромом дефицита внимания. Потом мы обменялись парой слов на Пасху, но ты быстро (и, должен сказать, довольно бесцеремонно) перепоручила меня Дэвиду. Я пару раз безуспешно пытался до тебя дозвониться, но потом стало очевидно, что ты сама не делаешь никаких заметных усилий, чтобы со мной связаться. Чем больше проходило времени, тем сильнее я убеждался, что лучше подойти к вопросу иначе. Не могу точно сказать, в чем дело; следовательно, не уверен, что выбрал правильную форму. Тем не менее я решил как можно искреннее сообщить тебе о своих мыслях.
Не знаю, известно ли тебе, что синдром дефицита внимания лишь недавно в достаточной степени изучили у детей, а для взрослых пациентов в этом диагнозе кроется еще много неясного. Не знаю, известно ли тебе, что… хотя, погоди минутку, письмо не об этом. Рассказать тебе об СДВ на самом деле не главное. Гораздо интереснее попробовать чуть подробнее описать изменения, которые происходят в моей жизни, и, возможно, побудить тебя ответить взаимностью.
Если помнишь, в марте я позвонил тебе, чтобы поделиться, без сомнения, важнейшим прозрением моей жизни. Эта болезнь не просто тихо мешала мне выполнять то, чего от меня ожидали: она заставила меня (и многих других) верить, что неспособность добиваться результата — это сознательный выбор, глубочайший недостаток характера. Сколько себя помню, я искренне полагал, что так оно и есть. При этом и мне, и всем, с кем я общался, было очевидно, что у меня есть способности, ум, хорошие внешние данные, тактичность и все остальное, что представляется важным в погоне за успехом… Стоп. По-моему, я опять пишу не о том.
На самом деле мне просто хочется спросить: что происходит у тебя в голове? Твой брат, которого ты много раз заверяла в искренней любви и преданности, рассказывает, что у него серьезное неврологическое заболевание и побочные эффекты буквально окутывают все его действия, отношения и мысли. Почему ты не предложила мне поддержку, не посочувствовала, не проявила интерес — вообще никак не отреагировала? Если ты почему-то не испытываешь этих чувств, почему же не возмутилась и не назвала меня симулянтом, помехой, пятном на нашем образцовом американском семействе? Почему ты вообще ничего не сделала? Может быть, я незначительный раздражающий фактор, раз ты со своих высот не удостоила меня снисходительным ответом?
Пэтти, это не имеет ни малейшего смысла. Я твой брат, Джордж. У меня неврологическое заболевание, которое называется «синдром дефицита внимания». Никто не виноват, что оно у меня есть, никто специально не влиял на то, чтобы оно как-то проявлялось. Я не сержусь и не сожалею об этом, хотя из-за болезни у меня были бесчисленные проблемы с самыми простыми действиями, которых я ожидал от себя, а другие ожидали от меня. Я не властен над стороной моего разума, отвечающей за удержание интереса почти ко всему значительному в моей жизни. Я казался себе и другим ленивым и немотивированным человеком, растрачивающим природные таланты. Это хронически отбивало у меня всякую охоту что-то делать. Я очень, очень долго был не в состоянии выдавить из себя ни капли настоящего энтузиазма к чему бы то ни было, кроме вылезания из долгов. Это не плод моего воображения и не оправдание неудачной жизни. Эта болезнь есть не только у меня, но и у тысяч мне подобных. Мой диагноз несомненен. Его безоговорочно подтвердили три независимых специалиста по СДВ у взрослых. Я прочитал не один и не два рассказа о жизни с недиагностированным синдромом, и в большинстве случаев сам мог бы написать что-то подобное. Характеристики симптомов как будто писали с меня самого. К счастью, я не оказался в тюрьме, как многие другие больные, не спился и избежал множества других печальных, но не столь редких исходов.
Сейчас я пробую различные комбинации лекарств, которые помогут мне управлять концентрацией внимания, и одновременно пытаюсь распутать накопившиеся за много лет схемы творческого поведения, благодаря которым я пережил столько взлетов, падений, отчаяния, смущения и даже немало веселых минут. Не могу сказать, что этот коварный недуг — благословение, но признаю, что это везение — узнать о нем, а не бороться с собой до конца своих не очень радостных дней.
Пожалуйста, поделись своими мыслями. Я не ожидаю от тебя ничего конкретного, но мне интересны твои мысли по этому поводу, какими бы они ни были. Будет мило с твоей стороны, если наши кровные и семейные узы сохранятся и мы по-прежнему будем делиться друг с другом жизненным опытом. Но если ты по каким-то причинам считаешь это невозможным, я переживу. Просто поставь меня в известность.
С уважением,
твой брат Джордж»
