— Гм! — гмыкнул я. — Он же и дом поджег, он же и наркотик привозил?
— А почему бы и нет? — вмешался Полковник. — Искать этого “Махмуда” все равно надо. А не гадать!..
— В Дарьинске искать? — Я попытался быть ироничным. — Насколько я уже смог догадаться…
— Правильно догадался, Шигарев! — холодно оборвал меня Полковник. — Заодно передашь мой большой привет подполковнику Рустамову.
Я понял, что вопрос о моей командировке был уже решен. Однако же быстро в этом доме дела делаются.
— Когда выезжать? — спросил я у Полковника.
— Это мы обговорим.
— Я свободен?
— А ты разве не хочешь познакомиться с “Высоким”? — удивился Полковник. Он вызвал Ирочку. — Лютенко пришел?
— Да, уже десять минут сидит в приемной, — ответила Ирочка.
— Пригласите его, пожалуйста. И Бизин пусть войдет.
Через несколько секунд в комнату вошел мужчина атлетического сложения. У него была высокая прическа, густые бакенбарды. Лютенко выглядел лет на сеток пять. За ним — бочком — скромно протиснулся Веня.
— Садитесь, пожалуйста, Всеволод Константинович, — пригласил Полковник. — Итак, вы…
— Я, — поспешил закончить гость, — очень хорошо знал Ксению Эдуардовну Галицкую, как вам и сказал, товарищ полковник, по телефону.
— Понятно, — кивнул тот, — кстати, когда вы узнали о ее смерти?
— Сегодня, — торопливо ответил Лютенко. — Я уезжал в командировку. И сегодня вернулся.
— Всеволод Константинович, — заговорил Минхан, — а в каких отношениях вы находились с покойной Галицкой?
— Гм… Видите ли… Я был близок с ней… Гм… Видите ли, товарищи, у меня на работе… никто… конечно, не догадывался о наших отношениях…
— Вы женаты? — вдруг спросил Полковник.
— Да, — покраснел Всеволод Константинович И твердо произнес: — Ладно, чего уж там! Извините, товарищи, но я солгал вам. Я никуда не уезжал все это время… Я долго не решался приходить. Понимаете, я состою в браке. Формально. Мы с женой не живем уже два года. У нее своя жизнь, у меня — своя. Но ведь вам хорошо известно, что такое женские языки!.. Как говорится, страшнее пистолета… Мне, видите ли… понимаете, не хотелось ставить Ксению в щекотливое положение, и поэтому мы от всех скрывали наши отношения. И от моей жены тоже.
— А вы понимаете, — внезапно повысил голос Полковник, — что из-за вас, из-за поисков вашей персоны мы потеряли несколько дней?
— Да, конечно… понимаю, — пролепетал Лютенко.
— И оторвали от другой работы сотрудника. Почему бы вам все-таки не прийти к нам сразу, а? Ну, предположим, вы заботились о репутации живого человека. Но ведь Галицкая погибла…
— Гм. Н-да… Дело в том, что меня, кажется, собираются послать в заграничную поездку, и я… — Он заискивающе заглядывал нам в глаза.
— И вы испугались, что, если раскроется ваша связь с покойной Галицкой, вас не пошлют, так?
— Да. — Лютенко опустил голову.
— Когда вы последний раз встречались с Галицкой?
— Двадцать девятого июня.
— А когда узнали о ее смерти? — Минхан в упор смотрел на него. — Ведь не сегодня же, верно?
— Да, не сегодня, — прошептал Лютенко, — третьего июля.
Это была ошеломляющая новость!..
— Время? — чуть ли не крикнул Полковник.
— Я пришел в десять часов вечера. У меня был свой ключ. Я вошел в комнату и увидел ее. Господи, я чувствовал, что сойду с ума. Ксения лежала лицом к двери. Сначала я подумал, будто ей плохо, и приподнял… тело. И только тогда я понял что она убита. Под ней натекла лужа крови. Я зачем-то попытался перенести ее на диван, но потом опустил и увидел, что мои руки в крови. Я почти ничего не соображал и все делал машинально. Меня жгла мысль что сейчас кто-нибудь войдет и застанет меня и ее. Я побежал в ванную комнату, вымыл руки, потом намочил тряпку и вытер на полу кровь, у дверей. Мне казалось, что я уже коснулся всех вещей, и начал тряпкой протирать мебель.
— Этой же тряпкой? — уточнил Минхан.
— Нет, что вы. Я взял другую, белую. Мне стало дурно, я подошел к окну, но испугался, что меня увидят с улицы.
— Вы опирались руками на подоконник?
— Не помню… Возможно… А что?
— Нам придется снять у вас отпечатки пальцев.
— Зачем? — в ужасе крикнул Лютенко. — Разве я преступник?
— На подоконнике остались следы. Важно узнать, чьи они.
— А-а…
— В каком состоянии вы нашли квартиру? — спросил Веня.
— Как обычно. Все находилось на своих местах.
— Но вы осмотрели хотя бы, не исчезло ли что-нибудь из вещей? — спросил Полковник.
— Не-ет, — промямлил Лютенко. — Мне это не пришло в голову.
— Но вы помните, какие вещи находились в квартире?
— Да, разумеется.
— И поможете нам установить что похищено?
— Конечно, конечно!
— Да-а, — удрученно протянул Минхан, — удружили вы нам.
— Но я же… Я так растерялся… Товарищи!..
— Вы любили Галицкую? — неожиданно спросил Веня.
— Она была для меня самым дорогим и близким человеком?
— Почему же вы не развелись с женой, с которой, по вашим словам, порвали отношения.
— И не женился на Галицкой? — грустно перебил Лютенко. — Я три раза делал ей предложение, но Ксения отказывалась.
— Почему?
— Не знаю, — развел руками Лютенко — Однажды она сказала: “Сева, не всегда, к сожалению, можно сделать то, что, казалось бы, следует сделать”.
— Когда она так сказала? — заинтересовался я.
— В декабре прошлого года…
— А при каких обстоятельствах вы познакомились с Галицкой и когда?
— Два года тому назад. Мы гастролировали в Новосибирске. Познакомились… случайно, пожалуй После концерта. Начали переписываться. Я предлагал Ксении переехать к нам, но она не соглашалась. И вдруг однажды позвонила и сообщила, что вышла замуж и будет теперь жить здесь.
— Вы, знали ее мужа? — спросил Полковник.
— Видел один раз, — ответил Лютенко. — Она пригласила меня к себе, он был дома. Ксения сказала: “Игорь, это мой старый друг”. Он что-то пробормотал и. вскоре ушел. Знаете, меня поразило то, что она даже не представила меня, ну, не назвала ни по имени, ни фамилии… По-моему, у них был фиктивный брак. Ксения не раз мне намекала на это. После развода он оставил ей квартиру, не требуя никаких денег в компенсацию.
Мы все переглянулись, но Лютенко ничего не заметил.
— Я хотел бы сказать еще вот о чем… Сначала не хотел говорить, но, думаю, лучше будет, если скажу. — Он закурил. Мы молчали, выжидательно поглядывая на него. — Я сказал, что пришел к Ксении третьего июля. Так и было. Но я не упомянул, что незадолго до этого… дня мы поссорились..
Полковник потянулся к пачке, которую достал из кармана Минхан, вытащил сигарету и начал разминать в пальцах. Полгода назад Кирилл Борисович бросил курить. Неужели закурит?..
— Да, — словно подстегнул себя Лютенко, — мы поссорились. Последний раз я ночевал у нее двадцать девятого июня… Вот. Я случайно увидел на туалетном столике Ксении записку, которую взял. — Он вынул из кармана аккуратно сложенный листочек и протянул Полковнику. Тот развернул его и вслух прочитал:
— “Последний раз предупреждаю — верни! И знай: или мы вместе, или… С.”
— Когда я сказал Ксении, что прочитал записку, она испугалась и потребовала, чтобы я немедленно вернул ее. Я ответил, что верну, если она скажет, кто такой “С.” и что он от нее требует. Ксения крикнула. “Ничего я тебе не собираюсь говорить! Не нравится, убирайся ко всем чертям!.” Я ушел. В тот же вечер она сама позвонила мне, чего никогда не делала прежде, и начала извиняться. Я снова стал настаивать, чтобы она сказала, кто ей написал записку. Ксения опять разозлилась и закричала в трубку “Всеволод! Не будь ребенком. В этой записке вовсе не то, о чем ты думаешь. С тебя довольно? Твоя ревность — это уже какое-то безумие…” Но ее слова меня не успокоили. Скорее “завели” еще больше. Когда вам под пятьдесят, это все не так просто
— У вас были основания ревновать Галицкую? — спросил я.
— Особых, наверное, не было.
