Пусть я и знаю, что он ненавидит меня, желает мне смерти, но никак не ожидал такой прыти во время боя. Что уж говорить о его стойкой уверенности в своей победе, которая появилась у него в тот момент, когда я нечаянно открылся для чтения мыслей. Теперь Ноиз знал, что я не желаю победы, и в этом было его преимущество.

Он стал действовать мудрее, и после пары ударов мне в живот, когда я не успел уйти (а может, не хотел) от его кулака, я получил кинжалом в грудь. Ноиз с каким-то злорадным счастьем и удовольствием вогнал в меня свое оружие по самую рукоятку.

В ту секунду я подумал, что умереть – не самое страшное. Я даже был по-своему благодарен тому, что мой брат решил за меня участь этого тела, и теперь мне не стоило дальнейших мук идти по Аду, прекрасно помня, как прежде я был раздавлен какими-то ангелами. И впервые за все это время я понял, почему Бальтазар не пытался заняться со мной сексом – я винил его в случившемся.

Если бы он уже давно показал мне, что любит меня. Если бы он был более дерзок и поцеловал еще несколько лет назад… Если бы он в тот день пригласил меня куда-нибудь… Если бы он!.. Он виновен! Ви-но-вен!

Хочу увидеть муку на его лице, ту, что была у меня, когда я перестал существовать духовно в этом измерении, и осталась лишь оболочка, пустая, выброшенная и использованная теми ангелами. Бальтазар должен почувствовать мою боль! Он ничего не сделал, чтобы прекратить мои мучения… Все эти дни я медленно потухал, ожидая его действий и… вновь… ничего!

Меня достало его поведение, которого нет. Меня достал он сам! Он должен поплатиться за то, что я получил по его вине!

А значит… я должен жить.

Выплюнув черную жижу изо рта и вытащив из груди кинжал, я откинул его в сторону, после чего за считанные доли секунды материализовал копье рядом с собой. Схватив его и кинув в сторону Ноиза, я ожидал, что он успеет от него увернуться, и уже сам поиграл с пространством, оказавшись сзади брата и воткнув ему в спину его же кинжалы. Этого для любого демона было бы мало, так что ко мне в руки вновь вернулось копье, оно впилось своим наконечником в плоть Ноиза, который уже свалился на колени передо мной, еле дыша. Я распорол ему живот, начиная от самого низа и заканчивая у горла, так что парень какое-то время не мог говорить, лишь тихо выплевывал изо рта свою черную кровь.

Его рана быстро заживала, что было присуще именно нашему клану, а вокруг демоны протяжно засвистели, наконец чувствуя, что запахло жареным. Вот только я не собирался долгое время показывать им наши личные взаимоотношения в семье. Да и теперь у меня появилось желание победить.

Я не дал очнуться Ноизу от боли, тут же пронзив его наконечником в плечо, отчего тот протяжно застонал, а его длинные волосы спутались в общий клубок из-за живительной жидкости, которой мгновение назад он плевался на пол. И после вынул из тела копье, ударив ногой демона по лицу, и моего брата отбросило назад. За его телом шел яркий черный след, оставшийся как какое-то напоминание на мраморном полу зала.

- Убей его! – закричал кто-то.

Все было понятно и без слов. Я, практически толком не раненный за все это время, лишь немного был испачкан в собственной черной крови, а вот Ноизу досталось куда больше, и еще несколько часов он будет приходить в себя после случившегося. Из-за чего я не видел причины убивать его.

- Каким бы глупым и наивным не был Ноиз, он все еще мой младший брат, - проговорил я, и мой голос зазвенел в своде замка. Я подал руку одному из самых близких среди демонов, когда подошел, но он плюнул сгустком черной крови возле моих ног. Я же решил не предавать этому значения.

- Значит, решено, - проговорил отец, привлекая внимание всех, кто собрался в этом помещении, и теперь я видел, что их были не сотни – тысячи. - Теперь главой моего клана становится Юлиан.

Все радостно закричали, а я почувствовал, как гулко застучало у меня в висках.

Что я натворил?..

3. Вкус мести.

Уже который год я надеялся найти хоть одну зацепку.

С того момента, как я вернулся в этот дом, во мне медленно зрела надежда на месть. Нет, я тогда еще не до конца понимал, что именно хочу совершить, как привнести ту же боль и страдания в их сердца, что прежде перенес я, но все же зерно было посеяно.

И сегодня она свершится. Этот росток, наконец, выйдет за пределы моей души, захватив их разум, став частью того ужаса, что охватит в мгновение их сердца. О-о-о, да. Я мечтаю увидеть муку в ее ясных очах, хочу лицезреть тот момент рушения всех ее надежд, когда эта женщина узнает меня. Поймет ли она, за что отвечает? Не знаю, но надеюсь…

Надев теплый пиджак, прежде чем выйти на улицу, поправляю темную челку и беру зонт. Ненавижу зонты. Они как попытка удержать себя в рамках дозволенного, как бессвязное желание управлять окружающим пространством. Ощущаю себя идиотом, когда держу в руках этот предмет обихода – словно ты с парусом идешь. Такая глупость…

Но этот зонт был особенным: я долго искал такой, чтобы наконечник был из дерева, а не из пластмассы, и наточил его, приготовив, как оружие.

На улице моросит дождь, он неприятными мелкими каплями падает на плечи, дорогу, других людей. В небе ни намека на солнышко, на просветление, но я не против. Это состояние природы как раз под мое настроение. Такое серое и тяжелое, как тучи на небосклоне.

Выяснить адрес было делом техники, не более того. Главная проблема заключалась в том, чтобы подготовиться к этой встрече.

Я все предусмотрел: возможность вызова полиции, оружие в руках моих опекунов или желание псевдо-брата спасти их… Но все же чувствовал напряжение, искрой проходившее сквозь пальцы. Страшно переходить черту дозволенного.

Моя история несколько отличается от того, о чем обычно читают или узнают люди. Первые годы своей жизни я жил в любящей семье, с добрыми чуткими родителями и братом-близнецом, но в пять лет все изменилось: неожиданно выяснилось, что мать вновь забеременела, и в тот же день счастливый отец «вернул» меня в детдом. Шок, который, как молотом, ударил меня, надолго выбил меня из колеи жизни.

Выяснилось все просто – оказывается, мама и папа взяли меня еще в младенчестве, когда узнали, что более не смогут иметь детей. Подговорив паспортный стол, они указали себя в числе моих прямых родителей, попутно поставив иную дату рождения, такую же, как и у своего первого сына. Так у их первого ребенка появился брат-близнец. Внешне я и вправду мало чем от него отличался, по крайней мере, в детстве разницы особой не было: темненький, с пухлыми губами и карими глазами.