Смирнов развернулся и пошел назад, к руководству республики, Гроссу проследовал за ним.
- Я хочу понять вот что, – сказал Смирнов куда-то мимо Гроссу - в Иване Никитиче, организаторе от бога, сейчас кипела вдохновенная оргработа, - Хорошо, ну и хорошо, ладно, пусть воздушный шар такого… масштаба. В этом даже есть что-то хорошее, большое.
Смирнов мечтательно посмотрел на небо.
Пейзаж был оглушительно красивый – красно-зеленый воздушный шар на фоне бесконечно высокого синего неба.
- В этом есть величие. Да! Сеня - молодец. Но позвольте. – Смирнов нахмурился. – Кто предполагается в корзине?
- Я думал, руководство республики во главе с высоким гостем, – сказал Гроссу, постепенно жутко пугаясь.
- Думал? – надвинулся на Семена Кузьмича Смирнов.
- Да, - честно признался Гроссу. – Я думал.
- Ты думал поднять в воздух полный состав руководства республики, и главу советского государства? Это же общегосударственная диверсия, Сеня!
Гроссу был близок к потере сознания.
Смирнов понял, что нажми он еще чуть-чуть, вовсе сломалось бы первое лицо республики, и смягчился.
- Ладно, вот что. Полетишь ты, Сеня.
- Как я? За что? – спросил испуганно Гроссу.
- Ты! - Смирнов с удовольствием импровизировал на ходу, - К тебе подойдут пионеры. Есть пионеры?
- Полно! – ответил откуда-то из-за спины полковник Блынду.
- Тебя окружат пионеры, - продолжил Смирнов, взглянув ободряюще на Гроссу, - и ты взойдешь на шар, и взлетишь.. к Бениной маме в небо! – И Смирнов широко указал в сторону неба.
- Я? – с ужасом взглянув на небо, спросил Гроссу.
- Ты, Сеня, ты. Вот так! Лично проводишь дорогого Леонида Ильича. В этом есть даже некий символ. Если хотите. – Смирнов взглянул на лица руководства республики.
По лицам руководства было трудно понять, хотят ли они символа или нет.
Смирнов кашлянул и пояснил:
- Руководитель страны улетает – и руководитель края взлетает за ним, и некоторое время они парят вместе – руководитель страны парит в Москву, а руководитель края парит тоже - прощаясь с руководством страны, и заодно как бы оглядывая родные просторы!
- Красиво, - сказал Гроссу, восхищенно глядя на Смирнова. – Я готов.
- Знаю, - сказал Смирнов. - За это тебя и ценю. – Смирнов оглядел присутствующих. - Значит, идея понятна?
- Так точно, - ответил полковник Блынду. - Пионеры подходят, окружают, подхватывают на руки Семена Кузьмича и вносят в корзину, Семен Кузьмич парит, пока не улетит самолет высокого гостя. Правильно понял?
- Правильно, - сказал Смирнов. – А пионеры у тебя как – потянут Семена Кузьмича? Чай, не Майя Плисецкая!
- Нормальные пионеры. Для усиления поставлю несколько наших ребят. Под видом вожатых.
- Хорошо, - сказал Смирнов и задумался.
Каменное волевое лицо Смирнова вдруг выразило грусть.
- Я бы тоже полетел, Сеня, – сказал вдруг Смирнов и посмотрел на Гроссу.
- Так полетели! – просто сказал Гроссу и улыбнулся Смирнову.
- Нет, Сеня, - тяжело вздохнул Смирнов. – Мне, чтоб увидеть тот край, что родина мне, высоко подняться надо. Твой шарик, - Смирнов, щурясь на солнце, посмотрел на воздушный шар, - туда не подымет.
Ана с удовольствием уселась за стол на веранде дома Барона, напротив пожилой и толстой цыганки.
Пожилая цыганка, хмуря лоб и покусывая фильтр сигареты золотыми зубами, выкладывала на стол перед Аной карты, картинками вниз. Закончив раскладывать, цыганка, быстро и незаметно метнув на Ану взгляд цепких глаз с мутновато-желтыми белками, наклонилась низко к одной из карт и что-то зашептала прямо в карту, закрыв глаза.
Ана наблюдала за этим манипуляциями с усмешкой.
- Давай, открывай! – с интонацией своего отца, Барона, потребовала Ана.
Цыганка открыла карту, потом еще одну и еще, и расплылась в улыбке.
- Ай, счастье у тебя вижу! Большое счастье вижу! Муж у тебя будет, Ана – красавец!
- Да? – радостно откликнулась Ана. – Конечно, красавец! Ну, а какой он?
- Да, полный красавец! – восхищенно сказала цыганка, глядя в карты. – Высокий, богатый, как в кино, блондин, с голубыми глазами!
- Что? – Ана возмущенно вскочила на ноги. – Кого это ты мне хочешь подсунуть? Ах ты жаба! А ну убирайся отсюда! Забирай свои карты!
Разбуженный криком Аны, из окна дома Барона сейчас же высунулся громадный Малай.
- Ана?! – испуганно спросил Малай, продирая глаза. – Что случилось?!
- Да ты только посмотри на нее! – кричала, не унималась от возмущения Ана. – Она хочет подсунуть мне какого-то урода!
Толстая цыганка уже улепетывала по двору.
- Эй! – крикнула Ана повелительно, обращаясь к другой цыганке, издалека с усмешкой наблюдавшей за этой сценой. – Чара, иди сюда!
Тощая шустрая Чара, с грязно-розовыми лентами в смоляных волосах, с молниеносной быстротой раскладывала карты, улыбаясь в глаза Ане широкой улыбкой полного отсутствия совести, присущего настоящим гадалкам.
Чара открыла карты и обнаружила в них столько радостных известий, что даже стукнула себя костлявым кулаком по лбу.
- Муж у тебя будет, какой красивый муж! – поделилась с Аной радостью, быстро заговорила Чара. - Волосы черные, глаза черные, весь как огонь…
- Да! – сказала Ана и от удовольствия прикрыла глаза. – Давай, рассказывай еще!
В аэропорту было тихо. Потому что всё было хорошо организовано.
Все проходило гладко. Смирнов был доволен. Это счастье для организатора – а Смирнов был организатором до мозга самых мелких костей – когда все проходит гладко, точно по графику.
Смирнов еще раз с удовольствием взглянул в окно зала для приема спецделегаций - на ЗИМ, припаркованный у выхода из зала.
У лимузина шустрил Смирновский водитель - Ионикэ.
Лимузин – тщательно вымытый и через каждые пять минут протираемый тряпицей шофером Ионикэ - сверкал на солнце, как настоящее чудо техники. Черный кабриолет – такой модели ЗИМ был только в Кремле. Смирнов гордился этой машиной, а уж теперь буквально упивался предстоящей возможностью продемонстрировать своё любимое детище широкой общественности.
Точно по графику самолет Брежнева приземлился в аэропорту Кишинева.
Подъехал трап. Открылась дверь.
И вот на пороге появился Брежнев – рослый, смуглый, веселый. В маршальском мундире, усеянном орденами и бриллиантами. Бриллианты вызывающе сверкали на южном солнце.
Брежнев широко улыбнулся и встретился взглядом со Смирновым.
Смирнов улыбнулся в ответ.
Брежнев помахал рукой всему руководству края. А потом медленно, царственно и неизбежно, так что напряженно-радостное руководство республики сосчитало про себя шаги - спустился по трапу.
И пошел по красному ковру, отороченному десантниками с примкнутыми штыками автоматов - навстречу Гроссу и Смирнову.
А вслед за Брежневым по трапу с флагом Молдавии спустились, один за другим, четыре усатых чернявых мексиканца. На них были роскошные, вышитые золотом сомбреро. У всех в руках были музыкальные инструменты – гитары, бубны и маракасы.
Смирнов и Гроссу удивленно проводили глазами мексиканцев и поспешно переключились на высокого гостя.
- Добро пожаловать на молдавскую землю, Леонид Ильич! – радостно заявил Гроссу, протягивая руку Брежневу.
- Уже пожаловал, - улыбнулся Брежнев и пожал руку Гроссу.
- Добро пожаловать, Леонид Ильич! – сказал Смирнов.
- Ваня! – сказал Брежнев и сильно, грубовато дружески обнял, и затискал Смирнова. – Здорово, Иван!
- Леня! – Смирнов был растроган, на глазах у него выступили слезы.
- Ну, как ты тут? – спросил Брежнев, все еще тиская Смирнова, - Воюешь?
- Воюю, – ответил Смирнов скромно. – Сам все увидишь.
Брежневу поднесла хлеб и соль девушка в национальном костюме.
Брежнев отщипнул кусок хлеба, и прямо взглянул в глаза молодой молдаванке. Молдаванка с хлебом и солью даже смутилась.
- А это… – Смирнов наклонился к Брежневу ближе и указал взглядом на мексиканцев.
- А! – Брежнев весело хлопнул себя по лбу. – Я про них забыл. Это понимаешь, был в Мексике, и мне их подарили.