Мне стало как-то невесело. Я молча подошла к столу и начала рыться в бумагах.

— Что ты ищешь? Прайс на свои услуги? Подзабыла расценки? — подпустил шпильку Эверо.

— Нет, смету на содержание парка при Академии. Тут такая колония дятлов, что количество денег на посадку новых деревьев надо бы увеличить. Эти долбоклюи, поди, все старые деревья издолбили. Зато на подарках к дням рождения сотрудников можно экономить. Вместо коньяка и конфет будем дарить полено. Чтобы его долбили на досуге, а не стучали на людей по поводу и без.

Эверо подошел к столу, вырвал пачку бумаг у меня из рук и, не глядя, кинул на столешницу.

— Зачем такие траты? Поступим проще! Ты теперь будешь обедать вместе со мной.

Я хмуро глянула на россыпь бумаг, которые час сортировала, потом подняла взгляд на графа.

— Разорюсь. Вы обедаете в слишком дорогих заведениях.

— Я оплачу.

— Из любовниц в содержанки? Расту, однако. Может, снизойдете до нашей столовой? Покажете людям, что вы близки к ним. Из одного котла едите, так сказать.

Эверо передернуло.

— Спасибо, я не чувствую ностальгии по компоту из сухофруктов.

Бедненький, не устраивает его наше рабочее меню. Сейчас расплачусь.

Скинув пальто, я принялась заново раскладывать документы по датам.

— И что ты предлагаешь? Мне дома готовить и тебе сверточки приносить? Я в кухарки к Эверо не нанималась. Мне твоего оглоеда хватает. Но у него есть маленькое преимущество! Продукты он покупает сам и посуду помыть за собой может! Хоть какая-то польза.

— А вот с этого места поподробнее. — Он наклонился надо мной и тоном следователя начал допрос: — Ты тут секспросвет моему сыну устроила? Надеюсь, до практики дело не дошло? Мало ли, где ты шлялась и с кем! Подцепит еще заразу.

— Что ты! Это ему не грозит, ведь главную заразу Академии подцепил его папочка! Да ты мне спасибо должен сказать, что он твои деньги на проституток не мандыкает! И что пока ни одна благородная мамаша не притащила к тебе свою зареванную дочку с воплями о том, что твой детеныш ее обесчестил! Да мальчик об отношении полов на уровне пестиков и тычинок только знает!

— И поэтому он в оранжерее опылением занимается?! — сорвался на крик Эверо-старший.

— Могу дать ключи от этого кабинета, чтобы он брал пример с отца и спал с бабами прямо на рабочем столе!

— Не забывайся! Одно мое слово, и ты хлебаешь баланду и пьешь чифирь до конца жизни! — Джонатан развернулся и удалился из приемной, хлопнув дверью, но спустя секунду с грохотом ее открыл и, подойдя к моему столу, продолжил скандал: — Хотя нет, я ошибся, у тебя будет шикарный ужин, последний в твоей жизни! А потом тебя повесят!

— Отлично! Тогда в свете того, что мы «любовники», я дам признательные показания о том, что ты изъял у меня кровь и подставил жену.

— Мои сотрудники… — начал было он, но я не дала ему договорить.

— Вот именно. Сотрудники, на которых ты надавил, — я мерзко ему улыбнулась. — У каждого начальника есть люди, которые мечтают подвинуть его задницу из начальственного кресла. О, твои завистники вцепятся в мои показания бульдожьей хваткой. Уверен, что рядышком болтаться не будем?

Джонатан выглядел так, будто готовился придушить меня собственными руками. Я уже прикидывала, дотянусь ли до ножа для бумаг и есть ли в этом мире статья за превышение самообороны, или придется надеяться на состояние аффекта.

Ситуацию, как ни странно, спасла Марта. Она появилась в дверях как раз вовремя.

— Милый, можно?

— Нет! — это я.

— Пошла вон! — а вот это «милый».

Она скорчила обиженную физиономию и вылетела за дверь. Тут меня пробило на истеричное «хи-хи».

— Похоже, ты опять без секса. — Я закрыла лицо руками и затряслась от смеха. — Блин, не могу. Знала бы Марта, что зайди она на пять минут позже, она бы избавилась от нафантазированной конкурентки в моем лице. Ой, представляю ее, замершую с часами у двери и прикидывающую, убил ты меня или нет. А потом… Милый, предлагаю обмен. Твое обручальное кольцо на молчание и мешок.

— А мешок зачем? — помимо воли заинтересовался Джонатан.

— Мое тело из кабинета выносить, а то ковры здесь маленькие, труп не завернешь.

— Да, надо исправить это упущение.

Мы переглянулись и заржали.

— Ага, пойдем в магазин вместе. Ты покажешь меня продавцу и попросишь подобрать ковер под мой рост, чтобы с головой завернуть можно было. Только время засеки.

— Зачем?

— Проверим, как скоро появятся санитары. Ну, или следователи.

— Да, такой проверки готовности мое ведомство еще не знало. — Джонатан задумался, а потом затряс головой. — Не, не пойдет, вдруг санитары первыми приедут? — не поверил он в оперативность своих сотрудников. — Больничная еда даже хуже, чем у нас в столовой. Что возвращает нас к первопричине спора. Ты понимаешь, что пока ведется расследование, роль моей любовницы для тебя — лучший вариант?

— Да, понимаю. Но мне не хочется после расследования ловить на себе косые взгляды. А если ты начнешь водить меня по дорогим ресторанам, слухи обо мне будут более чем красноречивы!

— А если не по самым дорогим?

— Ты там не питаешься. И моя зарплата к походам в кафе каждый день не располагает.

— А если я повышу тебе оклад?

— Ну… — Я задумалась. — На два золотых в месяц.

— Идет!

Джонатан протянул мне руку. Я протянула свою в ответ, но тут за дверью послышалось шебуршание. Та-а-а-к…

Я тихо, стараясь не шуршать юбкой, подошла к двери и резко толкнула ее. Створка встретила на своем пути какое-то препятствие, но, когда я выглянула в коридор, там никого не было. Я вернулась в кабинет.

— Поздравляю, ты остался без секса на неделю.

— Почему?

— Пока у Марты синяк не сойдет.

На следующее утро, поднимаясь по лестнице в свой рабочий кабинет, я стала свидетельницей одного занятного разговора.

— И ты так в лицо ему задала такой вопрос?

Так, эту даму я не знаю.

— Да, я прямо спросила, не проще ли ходить в квартал ночных огней, чем устраивать проститутку и взяточницу к себе на работу?

Карла Людвин. Куда без нее? Я прижалась к стене, чтобы меня не было заметно с лестничного пролета, где стояли почтенные дамы.

— Не боишься, что тебя уволят?

— Моя племянница замужем за казначеем его величества! Будет мне какой-то граф указывать!

Так вот кто у графа моими расценками интересовался! Я уже размечталась о симпатичном мужчине, а тут старая вешалка с таким лицом, как будто она ежедневно съедает килограмм лимонов, запивая их литром уксуса. Сделав зарубочку в памяти, я подождала пару минут и, громко топая, пошла им навстречу.

— Доброе утро!

— Доброе, — эти акулы в климаксе улыбнулись мне так широко, что зубные протезы чуть не выскочили. — Вы все в трудах, все в трудах! Работаете, не щадя, хм… живота своего.

— Еще бы! Если я буду усердно трудиться, то в старости не буду жить в общежитии и портить жизнь молодым сотрудницам своим брюзжанием и сплетнями. Согласитесь, достойная цель, которой не каждый может достичь, — я улыбнулась еще шире, чем они, ведь потеря зубных протезов мне не грозила.

И направилась к себе в кабинет.

Всю первую половину дня я бегала по территории Академии с договорами, приказами, списками. Ну, и как обычно в мороз, я забыла перчатки дома. Делать крюк за ними мне было некогда, и, когда я вернулась в приемную, мои руки покрылись красными пятнами, их покалывало в тепле, и было ощущение непроходящего холода. За оставшееся до обеда время они так и не отогрелись. Не помог ни горячий чай, ни энергичное растирание, ни струя теплой воды, под которой я держала руки минут десять. Зато кожа стала шершавой и покрылась микротрещинами. Ну, просто замечательно! И крема в ящике стола я, как назло, не держу.

А еще сегодня мне впервые предстоит обедать с Джонатаном. Очень надеюсь, что не подавлюсь от такого соседства.

Ровно в двенадцать Эверо покинул кабинет, запер его на ключ и в упор уставился на меня. Поняла, иду.