— Я ветеран. Отдал лучшие годы своей жизни Академии. Как награда, мне была выделена квартира в многоквартирном доме по адресу: Цветная улица…

— Какая улица? — не врубился граф.

— Сейчас она Бирюзовая, — объяснила я, как более опытная в этом деле. Не в первый раз эту ересь слышу.

Дедок резко подскочил.

— Нет, она Цветная!

Впрочем, он быстро успокоился и сел обратно.

— Этот дом был в собственности Академии и квартиры в нем выдавались только работникам этого учебного заведения! Но двадцать лет назад этот дом был передан в собственность города!

— Да, помню. Мы тогда вышли из союза с Восточным королевством, сменилась власть, были трудности с финансированием.

— Вы не имели права! Отдавать дом с живыми людьми!

Граф собирался что-то сказать, но я сделала знак молчать. Удивительно, но он меня послушался.

— И наш мэр, чтобы отмыть деньги, переименовал улицу в Бирюзовую! Не спросив жильцов! По кодексу Вильгельма…

— Прошу прощения, — снова влез граф. — Но кодекс Вильгельма действовал, когда мы были одним целым с Восточным королевством и страна носила название Светлая! Сейчас этой страны нет! И действуют другие законы! Мы руководствуемся кодексом Нормана!

Но Галлий, распалившись, его не услышал.

— На основании этого я требую признать незаконными тарифы, установленные после переименования улицы!

Наша песня хороша, начинай сначала. Видно, непреодолимое стремление воевать с ЖЭКом заложено на генном уровне у пенсионеров любых миров. А у данной особи проявилось в критической форме. Пять лет высчитывал все вплоть до медяка и не побоялся явиться с этой горой макулатуры к налоговому следователю. Тот, видно, сразу просек, что дело — дрянь, и отправил его в комитет градостроительства. Спустя год и десяток инстанций старик оказался здесь. И песня с тех пор не меняется. Деньги и старые тарифы вернуть, моральный ущерб возместить. Угу, тарифы тебе подавай старые. А пенсию получать ты хочешь по-новому.

— А также требую сделать за счет Академии ремонт дома и выплатить мне моральную компенсацию.

Еще три часа Галлий потрясал перед нами своими расчетами, заявлениями и списками. А еще угрожал независимым королевским судом.

— Если вы не выполните мои требования, я обращусь к главе сыска!

Граф поперхнулся. Сочувствую, выслушать эту чушь еще раз, но уже в образе главы сыска, это надо иметь стальные нервы. Ну и все колюще-режущие предметы в сейфе заранее запереть, подальше от соблазнов.

Наконец, оставив нам список требований, этот ностальгирующий террорист-крючкотворец удалился.

Эверо мелко трясло. Это ж как надо довести человека, закаленного допросами самых страшных преступников, чтобы его колотила нервная дрожь? Вот так и зарабатывают сердечный приступ. Жаль, тонометра под рукой нет. Не обращая внимания на вялые протесты графа, я ослабила ему узел галстука и запустила руку под воротник. Пульс зашкаливал, это было ясно даже мне, человеку, далекому от медицины.

— Если хочешь придушить меня, то двумя пальцами это сделать сложно, — меланхолично заметил Эверо.

Бредит? Я метнулась за пустырником.

— Держи, — я вложила ему в руку стакан с лекарством. — Пей. Легче будет.

Я и сама не заметила, как перешла на «ты». Пока граф пил, я методично рвала в клочки всю документацию, оставленную дедком для ознакомления. Не хватало еще рецидива.

Наконец Джонатан пришел в себя.

— Ты сказала, его фамилия Гибонсон? Он родственник Марты?

— Да. Вот единственное, в чем ей сочувствую, — такой родственник. Писать кляузы на начальника внучки, это каким дураком надо быть. Она и так сюда по блату устроилась, а он ей еще и гадит. Караль пару раз хотел ее уволить, но жалел.

— Надеюсь, Марта не пошла в него. Как-никак дед. Что Караль делал с бумагами?

— Сжигал, — пыхтя над особо толстой стопкой, ответила я — десять сшитых листов упорно не хотели рваться. — Когда у него было плохое настроение, даже запускал их левитировать по кабинету и метал в них искры.

— Нет, оставь, — он отнял у меня бумаги. — Я, пожалуй, сохраню их, буду вместо пыток зачитывать.

Когда шла домой после рабочего дня, за дверью декана я услышала разговор на повышенных тонах. Я невольно остановилась. Голос Джонатана, а второй, оправдывающийся, — его пассии. Там чихвостят Марту, прям бальзам на душу.

— Работы у меня нет, может, пошалим немного? — Джонатану очень точно удалось изобразить интонации Марты. — Ты, дорогая, видимо, кое-что спутала. Став моей любовницей, ты как-то очень быстро забросила работу. А надо совмещать. В качестве наказания за это — никакой премии. Приказ об этом будет завтра. И еще, думаю, вечером мы не увидимся, у меня передозировка людей с фамилией Гибонсон. Надо отойти.

Дальше слушать я не стала и, довольная, полетела домой!

ГЛАВА 6

Неделю граф не обращал внимания на Марту, с головой окунувшись в работу. Марта психовала и смотрела на меня как Немо, когда голодный. Кстати, с рыбой я нашла общий язык. Правда, этот общий язык стоил мне трех утопленных пинцетов, поскольку пальцы в аквариум я совать боялась, потому что сначала сунула нос в энциклопедию и выяснила, что сия пакость не только кусачая, но и ядовитая. Очень скоро Немо понял, что кормить его тут буду только я, и если он попытается мной закусить, то потом подохнет от голода. Мир был восстановлен, когда я купила у мясника кольчужную перчатку.

В пятницу вечером, отнеся документы в архив, я раздумывала, как отпроситься у Эверо на часик пораньше домой. А в приемной меня ожидал сюрприз. Точнее, не меня, а Джонатана, просто я зашла раньше.

Марта в кожаном корсете, чулках и перчатках сидела в соблазнительной позе в центре кабинета. Зараза, паркет поцарапала, когда кресло двигала! На ногах красавицы были туфли на высоких каблуках, причем с такой колодкой, что в них, по моему мнению, можно было только сидеть. Либо она пришла босиком, либо переобулась в кабинете. Молодец, про себя хмыкнула я, со сменкой ходит.

В первую минуту мы обе тупо таращились друг на друга. Я пришла в себя первой.

— Не жарко? В интимных местах не трет?

Марта подавилась вздохом, отчего грудь в тесном корсете заходила ходуном. Интересно, вывалится или нет? Джонатан бы такое зрелище точно оценил. Я же… без всякого интереса мазнула взглядом по прелестям девушки и полезла в стол за инвентарем для кормежки.

— Спасибо. Я этим не интересуюсь.

И, молча развернувшись, пошла кормить мурену.

Тут блондинка наконец отмерла.

— Да ты вообще этим не интересуешься! Дура фригидная! Все знают, что ты в его любовницы метишь! Но я его фаворитка! Понятно, шалава иномирская?

Я замерла, не донеся кусок мяса до аквариума. Терпеть не могу хабалок!

— Послушай меня, фаворитка, — не повышая голоса и, следовательно, не опускаясь до ее уровня, начала я. — Если граф тебя здесь терпит, то не затем, чтобы ты мне хамила. Используй рот в спальне и при других обстоятельствах, как от тебя и ожидают. А пока не мешай мне работать, в отличие от тебя, я не имею привычки паразитировать на мужчинах. Если нечем заняться, вон, в вазе с фруктами возьми банан, потом Эверо порадуешь.

Марта покраснела и шагнула ко мне с намерением проредить мои волосы. Я невольно взглянула на ее ноги. Интересно, грохнется или нет? Нет. Завидую ее чувству равновесия. Ничего, я ей подправлю координацию, если сунется. Жалко, что перчатка у меня только на одной руке. Я, конечно, немного перегнула палку, но сил уже нет терпеть!

— Марта, не советую. В таком наряде ты, конечно, слегка Зену напоминаешь, только уж очень большое пространство мне для маневра оставила, — перебирая пальцами и любуясь бликами на металле, я решила дать ей последний шанс. — Уверена, королева воинов, что хочешь ссадины по всему телу лечить?

Но эпической драке не суждено было состояться по причине явления повода для этой самой драки.

— Лада, ты отнесла приказ в бухгалтерию? — тут граф наконец соизволил оторваться от бумаг, которые читал на ходу. — Марта? А почему ты в таком виде?