«Неужели не понятно, что самые прекрасные твои замыслы вдохновляет она? Как же ты догадался, парень, что твои страхи, твоя ревность, твои отчаянные попытки уберечь её, постоянное желание видеть её, восхищать и восхищаться, твоя нежность и радость, переполняющая сердце рядом с ней — и есть любовь? Та самая, о которой ты много слышал, но так и не успел испытать сам?»

Вдохнув полной грудью морозный воздух, Крис распахнул дверь. Он шагнул в освещенную комнату так, как выходил на сцену — с пьянящим ощущением риска и трудной борьбы. Выходил безоружным — один на один с чудом.

В глазах стоящей у телефона Виты застыла растерянность. Трубка сигналила короткими гудками.

— Удалось дозвониться.

— Да.

— Сказала то, что хотела?

— Да… Вернее, то, что могла… — Вита подошла к столу. — Кажется, пора приступать к ужину.

— Там, за раздвижной дверью, спальня и ванная. Даю тебе десять минут. Иначе все остынет. — Флавин остался в гостиной, осматривая приготовленное пиршество. Она так привыкла к его «волшебству», что даже не удивилась и не спросила, почему на пустой барже в канале датского городка дымится ароматно поджаренный кусок телятины и ждет гостей едва испекшийся яблочный пай. А может, такого рода эффекты составляют повседневную жизнь Рисконти? Короля ждут, короля встречают, королю прислуживают, чему ж удивляться?

Флавин с трудом сдержался, чтобы в сердцах не смахнуть со стола расставленные приборы. В комнате появилась Вита — тихая. домашняя, усталая, в плотно запахнутом вязаном жакете.

— Прости, Крис, я совершенно не способна сегодня воспринимать твои волшебные трюки. Плохо спала и почти ничего не ела. Но аппетита нет только голова кружится и на душе тревожно. — Она протянула ему руку, и Флавин нежно сжал её в своих ладонях.

— Все будет чудесно, девочка. Прежде всего, следует перекусить. Смотри, какое чудесное мясо!

— Кто поджарил все это? — Вита рассеяно ковыряла ломтики сочной свинины и золотистой тыквы, запеченые в сухарях.

— Гномы, естественно. И, кажется, они притащили неплохое вино. Давай, выпьем немного в этом маленьком доме и загадаем желание. Только молча. Крис звонко чокнулся с бокалом Виты.

— Ой, я даже не знаю, что пожелать… — Нахмурилась Вита.

— Конечно, девочка, у тебя все есть.

— Нет… Иногда кажется, что совсем ничего нет. А все, что имею, ерунда, горсть цветного конфетти… — Она разжала ладонь, на которой лежали круглые блестки. — Заботливые гномы не поленились украсить нашу скатерть… Загадаю что-нибудь про них, можно?

— Очень даже полезно. Но только, пожалуйста, не проси, чтобы малышки выросли и стали настоящими мужчинами. Временами я чертовски ревнив, выпалил Флавин и пожалел — он все время невольно напоминал о сопернике. Но Вита не обратила внимания. Она серьезно взглянула на Криса:

— Ты веришь во всякие такие штучки — новогодние пожелания, рождественские задумки? Скажи, Крис, для меня важно услышать твое авторитетное мнение.

Флавин поколебался.

— Хочешь знать правду? Ну, слушай: я постыдно суеверен. Обожаю какие-то знаки свыше, смутные намеки провидения и страшно радуюсь, когда пророчества сбываются… Помнишь, как мы познакомились на пляже в Малаге?

— О, такое не забывается! Ты долго сопел мне в затылок, прежде, чем решился заговорить, а потом учил меня правильно бегать по песку и назвал «хорошенькой девушкой»!

— Точно. Но самое таинственное произошло после. Я сидел на молу, наблюдая за поднимавшимся над волнами солнцем. А потом почему-то сорвал со своей груди амулет, который носил на серебряной цепочке, и бросил его в воду.

— Ты что-то попросил у моря?

— Не знаю, у кого, но попросил… Мне очень хотелось снова увидеть тебя.

— Здорово! мы столкнулись в тот же вечер на приеме у Рисконти. Выходит, — получилось! — Обрадовалась Вита.

— И сейчас получится. — Флавин выпил вино.

— Не скажешь, что?

— Ни за что. — Крис встал из-за стола и открыл холодильник. — Тебе согреть молоко? К яблочному пирогу будет в самый раз. Да и уснешь крепче. Меня так учила одна мудрая женщина.

— Меня тоже. Может, у нас была одна няня?

— Вряд ли. ты была совсем малышкой, когда моя наставница умерла. Согрев, Крис налил теплое молоко в высокий бокал. — Пить надо маленькими глотками, думая о том, что хочешь увидеть во сне.

— Летучий корабль! Он несется среди звезд, легкий, как мечта, а тех, кто стоит на палубе, овевает ласковый ветер счастья… — Сонно пробормотала Вита.

— Где ты видела такое чудо? — У Флавина замерло сердце: Вита намекала на первый, прославивший его иллюзион.

— На картинке из старого-престарого журнала. Там был ещё рассказ о затерявшихся во времени на этом паруснике влюбленных. Я нашла его на чердаке.

— Невероятно… Кажется, я тоже видел эту картинку. — Флавин не рассказал, что приколол её кнопками к стене циркового фургона и мечтал, мечтал, обдумывая детали грандиозного номера.

Подойдя к Вите, он обнял её за плечи:

— Да у тебя слипаются глаза, детка! Пойдем, добрый дядюшка Крис покажет малышке спальню. — Он с секунду колебался, борясь с желанием подхватить Виту на руки и отнести в постель, как поступил бы с маленькой уставшей девочкой. Но в голову ударила кровь и Флавин вовремя остановился, сделав несколько глубоких вздохов: он не должен был прикасаться к этой женщине.

… Оказавшись в мягкой удобной кровати, Вита была уверена, что мгновенно уснет. За круглым окном мела метель, тишину нарушали лишь мерные шаги Флавина, обходящего палубу, словно дозорный на сторожевом посту. Снег похрустывал под его подошвами, в каминной трубе завывал ветер.

Элоиз даже не спросил, где она. Услышав, что Вита не сможет провести с ним Рождество, он, кажется, вздохнул с облегчением. Предстояли традиционные дворцовые торжества, на которые собирались все здравствующие члены клана де Сильва — Рисконти. Рождественский бал — это не только грандиозное увеселение, к которому двор готовится с осени. Это демонстрация личного статуса каждого из присутствующих. И, в первую очередь, короля. Пригласив Виту, Элоиз решил заявить тем самым о своих брачных планах. Но она деликатно отказалась, не приняв предложенный ей статус невесты. Она не захотела понять, что не должна появляться рядом с главой королевской семьи, оставшись его «подружкой», топ-моделью, девушкой с рекламы. Элоиз пошел на компромисс, предложив Вите провести три дня между Рождественскими и новогодними праздниками в уединенном охотничьем домике. — «Будет только снег, вино и любовь», — пообещал он. Но Вита сделала другой, не известный ему выбор. Он счел ниже своего достоинства выспрашивать подробности, но не мог не ревновать, ведь она даже не сообщила, откуда звонит ему.

— Догадываюсь, кто скрасит твое одиночество, — усмехнулся Элоиз. — Я искал тебя. Миссис Джордан не ждет дочь в ближайшие дни, Хью Брант скрывает, где ты находишься, а господин Флавин запропастился, исчез. Это в духе эксцентричного циркача. Говорят, он гастролирует в Дании. Это верно?

— Поговорим после. — Вита растерялась. Что бы она ни сказала, теперь звучало бы издевательски. Возможно, Элоиз что-то узнал, а, может, просто вспомнил о Флавине от обиды — он частенько намекал Вите, что фокусник не равнодушен к ней. Так или иначе, сказать правду Вита не могла, а лгать не умела. — Я желаю тебе счастья, Эл. — Виновато прервала она затянувшуюся паузу.

— Наилучшие поздравления, дорогая. — Его Высочество повесило трубку.

У Виты оборвалось сердце, она показалась себе эгоистичной, капризной, сумасбродной, делающей бесконечные ошибки. Что заставило её играть чувствами человека, уже два года занимающего в её душе место единственного возлюбленного?

Заносчивость, гордость Эла провоцировали независимую Виту на странные поступки — она действовала так, словно хотела разрушить его любовь. А потом горячо сожалела об этом.

… После поцелуя под парадным портретом Виты, приготовленном гостье в качестве сюрприза, Элоиз сказал:

— У меня есть подружки — это нормально для принца. Но скоро я стану королем, и должен предложить место на троне верной спутнице, — уверен, что не найду лучшей кандидатуры, чем ты, Виталия.