В конце осени с Маккуином связалась голливудская актриса Лив Тайлер, с которой он был знаком через Кейт Мосс. Лив попросила его сшить ей наряд для премьеры первой части трилогии «Властелин колец», которая была намечена на 10 декабря. Ли нравилось, что Лив не ведет себя как примадонна. «Она милая, земная девушка», – сказал он о ней.[787] Помимо таланта кутюрье, в Маккуине ей нравились драйв и репутация «плохого парня». «Александр чуть не избил моего тогдашнего спутника, Хоакина Феникса, – призналась Лив, вспомнив инцидент примерно пятилетней давности. – Они с Хоаком, кажется, поссорились. Ссора вышла громкой».[788] За несколько дней до премьеры Маккуин приехал в отель «Дорчестер», где остановилась Лив, на примерку созданного им наряда – ярко-красного брючного костюма с красным кружевным топом без рукавов. Лив не понравилось, как сидит жакет, и она начала его критиковать. «Мне показалось, что я попала в руки настоящего художника, – сказала она. – Стоило мне обмолвиться, что пиджак узковат в плечах, как неизвестно откуда появились громадные ножницы. Он подпорол швы, а потом взял и оторвал весь рукав. Когда я снова получила костюм, все было прекрасно – он сидел как влитой. На жакете был миллион кружев, которые были сплетены так, что мне казалось, мою талию затянули в корсет – всю ночь напролет я чувствовала себя удобно и сексуально».[789]

Однако, сколько бы потрясающих платьев Маккуин ни создавал, в глубине души он всегда стремился и к другим способам творческого самовыражения. На протяжении всей жизни он искал средство, которое могло бы дополнить – а может, и заменить – дизайн одежды. «Когда мы с ним работали, он буквально впитывал все, что делал я, – вспоминает режиссер Джон Мейбери. – Ему нравился процесс киносъемки, и он работал очень активно. Его ум был феноменальным, он схватывал на лету, и ему было бы совсем нетрудно сменить сферу деятельности на кино или театр».[790] В 2001 году Маккуин организовал для сентябрьского номера журнала Dazed & Confused фотосессию с уроженцем Баварии фотографом Норбертом Шернером. Снимки, которые они вместе подготовили, были такими же волнующими и так же ставили в тупик, как выставка Apocalypse: Beauty and Horror in Contemporary Art («Апокалипсис»: Красота и ужас в современном искусстве»), которая годом ранее проходила в Королевской академии. Среди фотографий был снимок голой женщины в розовых шелковых туфельках Chanel, которая стоит на коленях на столе, повернувшись спиной к задней части осла. На другой фотографии женщина в красивом бледно-розовом корсете стоит в зеленых болотных сапогах, которые наполняют мочой два мужчины (их не видно на снимке). Еще на одной фотографии представлена громадная куча бытовых отходов, смешанных с требухой, свиными головами и внутренними органами, и три голых мальчика, которые лежат в гнили. Больше всего возмущения вызвал снимок повешенного: его ноги и ступни, покрытые нефтью. «Когда спонсоры Маккуина, компания American Express, увидели снимки, они не захотели, чтобы выставку связывали с ними», – вспоминает Норберт.[791] Шернер считал, что Маккуин обладал «непосредственным чутьем на образы», и назвал его «больше имиджмейкером», чем чем-то другим.[792] «Он от природы обладал верным чутьем, которое отличало его от остальных», – говорил он. Воображение Маккуина произвело сильное впечатление на фотографа; он сравнил его с «позолоченным черным сердцем, золотым сердцем с черной сердцевиной».[793]

Ли уверял, что при создании этих снимков он черпал вдохновение в фильме Пазолини «Сало», но истинный источник оказался гораздо более грубым и гораздо более личным. «Снимки связаны с человеческой натурой, – говорил Маккуин. – Иногда вами пытаются управлять ради вашего же блага, потом все сводится к доверию. Но иногда ваше доверие оскорбляют именно те, кому вы доверяете». По его словам, фотографии символизируют, «насколько вы готовы позволить кому-то контролировать ситуацию», а повешенный – «человек, который не способен реагировать адекватно». Голые мальчики в куче гнилья рядом со свиными головами символизируют неизбежность смерти и распада. «И не важно, кто вы – человек или свинья, – все в конце концов окажутся в куче мусора».[794]

Желание Маккуина бежать от себя постепенно превращалось в своего рода манию. «Ли постоянно искал состояние, в каком ему было бы удобно, – вспоминает его друг Керри Юманс. – Покой оказывался мимолетным».[795]

14 ноября Маккуин посетил прием в честь выхода первого номера журнала Fable, который редактировала Мишель Олли (та самая, что появилась с дыхательным аппаратом в конце коллекции Voss). Его старый друг Эрик Роуз в тот вечер исполнял роль швейцара. Он вспоминает, как Ли появился в клубе «Синнамон» в Вестминстере, «заторчавшим от кокаина». Эрик посоветовал Маккуину прийти в себя, потому что по ту сторону двери толпятся фотографы. «Он тараторил как пулемет, и к нему прижимался мальчик по вызову… Позже в тот вечер я пошел в Shadow Lounge – можно судить, как это было давно, по тому, что тогда там еще бывало весело, – и там я встретил его уже с другим спутником. Мне стало интересно, как он вышел, ведь я все время стоял у двери. Он ответил, что ему стало скучно и он «вылез по долбаной пожарной лестнице».[796]

В конце 2001 года Ли уверял, что хочет сократить тусовочный образ жизни. «Я устал, – говорил он. – Все, бросаю выпивку, наркоту и всю эту дрянь». Когда журналист Мэгги Дэвис усомнилась в его решимости, он ответил: «Не думаю, что всем нужно отказываться от выпивки и тусовок, но в жизни всякого наступает время, когда все это уже не действует так, как раньше, и ты понимаешь, что в жизни есть вещи получше, чем лечение похмелья сном».[797] Друзья приучились читать между строк заявлений Маккуина для прессы. В том же интервью Ли сообщил Мэгги Дэвис, что он сдал экзамен на водительские права. На самом деле он получил лишь временные, ученические права; хотя водить машину он любил, рядом с ним в машине всегда должен был находиться опытный водитель. Примерно в то же время они с братом Тони поехали покупать машину, «фольксваген-гольф». Позже Ли приобрел еще две: джип, на котором он обычно перевозил собак, и «воксхолл-корса», который, по словам Тони, ни разу не выезжал из гаража при доме брата. «Один раз он попросил меня сделать для него пробную поездку, – сказал Тони. – По его словам, у него на такое нет времени».[798]

Маккуин часто говорил журналистам, что собирается покончить с беспорядочными связями; он высказывался в пользу моногамии. Всякий раз, услышав такие слова, Керри Юманс закатывал глаза от изумления. «Он всегда внушал мне, чтобы я остепенился и перестал вести себя как шлюха, – сказал Керри. – Хороший совет, но, наверное, ему следовало дать его самому себе. Наверное, мы с ним во многом были похожи: нам трудно было сочетать свою жизнь мужчин-геев с мыслью о романтической любви. Кроме того, он никому не доверял».[799] Тони вспоминает, как говорил с младшим братом о его личной жизни. Вдруг Ли повернулся к нему и сказал: «Тони, кругом столько дерьма. Все, что им нужно, – деньги». Тони огорчился, узнав, что, по мнению Ли, у него не было ни одного партнера, с которым он мог бы создать семью. «Я вспоминаю его слова: «Кругом столько дерьма»… При его образе жизни такое было в порядке вещей. Я обычно говорил Ли, что он играет с заряженным оружием; в наши дни и в нашем возрасте это очень опасно».[800]