Отношения с Джорджем окончательно прервались в августе 2001 года. «С Ли нелегко было ладить, а Джордж еще его накручивал, – говорит Доналд Эркарт. – Они страшно злились друг на друга. Между ними происходили постоянные стычки, и наконец ему надоело».[777] По словам Арчи Рида, Ли узнал, что Джордж украл из дома какие-то гей-порнофильмы. «Кроме того, Джордж просил у него деньги на ипотеку. Они расстались после того, как Ли решил, что Джорджу нужен не он, а его слава и деньги».[778] Позже Маккуин выразил свое отношение к разрыву в перформансе, названном The Bridegroom Stripped Bare («Невеста, раздетая донага»), который он снял для студии Ника Найта как часть сезона «Трансформеры». Мужчина-модель с лицом, выкрашенным в белый цвет, в белом костюме Ёдзи Ямамото и в белой рубашке стоял на белом постаменте на фоне белого задника. Ли, на фоне громкой музыки техно, начинал рубить костюм топором, а затем при помощи веревки, куска белой материи, длинной вуали и ведерка белой краски превращал модель в невесту. Напоследок он связывал руки и ноги модели веревкой и рисовал у него на лице кроваво-красные слезы; он поливал краской ноги «невесты» и засовывал галстук модели в рот. «За происходящим молча наблюдали человек двадцать пять, – вспоминает Ник Найт. – Мне показалось, что смотреть на него – все равно что наблюдать за тем, как творят художники вроде Ива Кляйна или Джексона Поллока… Происходящее показалось мне довольно грустным. Не знаю, насколько оно отражало настроение самого Ли».[779]
На самом деле происходящее имело большое отношение к Маккуину: оно символизировало его неудачную любовь, предательство и вечную изоляцию. «Он никому не доверял, – говорит Арчи Рид, возобновивший в тот период отношения с Ли. – Думал, что все его домогаются из-за его славы. Нас с ним не оставляли наедине и на пять минут. Меня побаивались, так как знали, что я люблю подраться. Уже и не вспомню, сколько народу я избил. Я избивал всех, с кем он появлялся. Выволакивал их из клубов, забивал им собственные зубы в глотку, а потом возвращался и допивал пиво. Что, кстати, ему нравилось».[780]
После отпуска на Средиземном море летом 2001 года Маккуин вернулся в Лондон освеженным и готовым нанести последние штрихи к следующей коллекции Dance of the Twisted Bull («Танец перекрученного быка»), первой коллекции одежды его бренда, которую он выпустил под эгидой Gucci. Показ прошел в Париже. Впоследствии именно там будут проходить все показы его линии женской одежды. Он порадовал поклонников платьями в стиле фламенко и костюмами тореадоров; на фоне крайностей Voss новая коллекция казалась довольно спокойной. «Я размышлял на деловом уровне, – говорил Маккуин. – Я создал эту коллекцию, потому что был новичком в фирме [Gucci. – Э. У.], и мне нужно было стать понятнее. Доступнее. Дело было не столько во мне, сколько в тех, кто это покупал».[781]
Маккуин сознавал, что отныне у него новые, более серьезные обязанности. Сьюзи Менкес вспоминает, как встретила его перед показом «испанской» коллекции и они обсуждали шрифты и буквицы. «Неужели это все, к чему я стремился?» – пошутил Ли. Он рассказал Менкес о планах Gucci на него: в 2002 году должен был открыться магазин в нью-йоркском районе Митпэкинг площадью в 4 тысячи квадратных футов; еще пятьдесят магазинов по всему миру; духи, линия мужской одежды, небольшое ателье для частных клиентов, линия обуви производства Bottega Veneta, фирмы, также принадлежавшей группе Gucci. Кроме того, планировалось расширение лондонского рынка. «Сейчас проходит много встреч – приходится больше заниматься делами, потому что открываются новые магазины… – сказал он. – Я как будто снова начинаю, и иногда похоже, что я делаю шаг вперед и двадцать шагов назад. То же самое происходит в любом крупном конгломерате и многонациональной компании – нужно перешагнуть красную черту. Но я – сила, с которой им придется считаться. Я играю жестко. Я не хочу терять сути Маккуина. Да, я хочу, чтобы мои вещи продавались. Но мне не приходится жертвовать своей цельностью». В одном интервью ему напомнили о том, что после его бамстеров во всем мире в моду вошли брюки и джинсы с заниженной талией. Как бы он отнесся к тому, если бы ему платили по доллару гонорара с каждой проданной пары? «Тогда я стал бы богачом, – ответил Маккуин. – Правда, я и так уже богат!»[782] По сведениям Sunday Times, Маккуин в 2001 году заработал 5,75 миллиона фунтов.
Чтобы неявно формировать новый образ Маккуина, привлекли компанию KCD, базирующуюся в Нью-Йорке фирму по связям с общественностью. Директор KCD Керри Юманс был знаком с Маккуином раньше. В Нью-Йорке они встретились на деловом обеде. «Когда он пришел в парижский офис на первую встречу, он сразу воскликнул: «Я тебя знаю», – вспоминает Керри. – Он подмечал любую мелочь. Мог, например, сразу сказать, какая обувь на ногах у женщины, которая стоит в другом конце комнаты. Память у него была невероятная. Он уже взлетел на вершину славы, и я слегка побаивался, потому что предчувствовал, что с ним трудно будет иметь дело, ему трудно будет угодить. Но он сразу расположил меня к себе. Его слова сразу облегчили наши рабочие отношения, я показался ему «достойным доверия», а потом мы подружились». Постепенно они стали проводить вместе все больше времени: ходили ужинать, ездили в отпуск (который Ли всегда заканчивал раньше времени, иногда проводя на курорте всего сорок восемь часов); посещали клубы в Нью-Йорке, на Ибице и в Лондоне. «В повседневной жизни он вел себя просто, как обычный друг из гей-клуба, – вспоминает Керри. – Он любил веселиться, и у него было своеобразное чувство юмора. Часто с ним бывало смешно и весело. Правда, в нем всегда чувствовалось другое, его гений, что в некотором смысле разобщало. Он обладал необъяснимым даром, почти даром Божиим… У многих дизайнеров видна четкая грань между вдохновением и конечным продуктом. Но он был совершенно уникальным. Откуда что взялось? Как он мог все смешивать? В нем, в его творчестве было что-то непознаваемое».[783] Через двенадцать дней после парижского показа вещи из коллекции Маккуина можно было увидеть в Музее Виктории и Альберта – они стали экспонатами выставки «Радикальная мода», где присутствовали также творения Рей Кавакубо, Хуссейна Чалаяна, Вивьен Вествуд, Хельмута Ланга, Юни Ватанабэ, Аззедина Алайи, Мартина Маргиелы, Иссея Мияке, Жана Поля Готье и Ёдзи Ямамото. На выставке представили необычное платье Маккуина из коллекции Voss, созданное из нескольких сотен предметных стекол, выкрашенных в красный цвет. «На изготовление платья ушло полтора месяца, – говорил он на выставке. – Сооружение под юбкой из перьев – нечто уникальное. Оно похоже на кринолин восемнадцатого века. Оказалось, что только такой кринолин выдерживал задуманную конструкцию. Все сшито вручную». Маккуин использовал предметные стекла, потому что, по его словам, хотел изобразить клетки тела такими, словно их рассматривают в микроскоп, а в красное он их выкрасил, так как «под каждым слоем кожи – кровь». Клэр Уилкокс, куратор той выставки и выставки «Александр Маккуин: Дикая красота», которую устроили в Музее Виктории и Альберта в 2015 году, вспоминает, как дизайнер говорил ей, что «он считает, что есть страсть в гневе» и что «гнев был страстью для него». «Опыт работы с ним при подготовке к выставке для меня как для куратора стал необычайным, потому что я до того даже не понимала, что мода может быть такой непонятной и в то же время такой красивой».[784]
Выставка «Радикальная мода» открылась всего через месяц после терактов 11 сентября 2001 года. «Страшное время, – сказал Маккуин сразу после 11 сентября. – Но в истории оно останется как время движения вперед».[785] Однако Маккуин не утратил чувства юмора. На вернисаже выставки он флиртовал с бывшим министром обороны Майклом Портилло под люстрой работы Чихули, которая висит в музее. «Если бы мне разрешили голосовать, я бы провел его, – сказал Маккуин, имея в виду выборы на пост лидера партии консерваторов после ухода в отставку Уильяма Хейга. – Он мне всегда нравился».[786]
