Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
[Ответы Заля мобедам]
В раздумье сперва погрузился Дестан,
Затем приосанившись, выпрямив стан,
Готовый ответить на каждый вопрос,
Такие слова богатырь произнес:
«Сперва про двенадцать зеленых дерев,
7500 Что высятся, тридцать побегов воздев;
Двенадцать таит в себе месяцев год,
И каждый, как новый владыка, грядет,
Прошло тридцать суток, и месяц истек —
Таков провиденьем начертанный срок.
Еще про двоих расскажу я коней,
Что мчатся стремительных молний быстрей:
Проносится белый, сверкнув, как хрусталь,
И черный за ним устремляется вдаль.
Так время течет, строго меру храня;
7510 То смена извечная ночи и дня.
Бегут, как от своры охотничьей дичь;
Им в беге друг друга вовек не настичь.
Скажу о наездниках тех тридцати,
Что мимо владыки мелькают в пути.
Порой их становится меньше одним,
А снова сочтет — те же тридцать пред ним.
То луны текут, и неравен им счет,
На сутки бывает у них недочет[243].
Еще разгадаю в немногих словах
7520 Загадку о птице на двух деревах:
В сияньи земля от Овна до Весов,
В ту пору неведом ей темный покров.
Лишь к Рыбам ее приведет Зодиак,
Угрюмый над нею сгущается мрак.
Два древа — две длани небес. Искони
Печаль и веселье даруют они.
А птица та — солнце. Зимой нам темно,
Весною нас вновь оживляет оно.
А тот на высотах сияющий град —
7530 Приют наш небесный, не вянущий сад.
Пустыня — земной наш, случайный приют,
Где горе и радость бок о бок живут.
Отсчитан судьбою здесь каждый наш час —
Что дарит, сама похищает у нас.
Но дрогнет земля, и раскатится гром,
Поднимутся вопли и стоны кругом,
И прерван в пустыне упорный наш труд.
Нас снова к обители горней зовут.
Плод наших трудов кто-то новый пожнет,
7540 Пожнет, но и сам он уйдет в свой черед.
Так было с тех пор, как живет человек,
И этот закон не состарится ввек.
Взять доброе имя с собой не забудь —
К бессмертью оно открывает нам путь.
А если мы жили в корысти и зле —
Смерть все обнажит, что таилось во мгле.
Пусть выше Кейвана богатый наш дом,
С собой мы лишь саван один унесем.
И тяжкий обнимет нас трепет и страх,
7550 Как время придет обратиться нам в прах...
С серпом великан по лужайке идет,
И все, что увяло, и все, что цветет,
Срезает равно беспощадной рукой,
Мольбою не тронуть его никакой.
Мы травы, а время — косарь, что на луг
Ступив, без разбору все косит вокруг;
Всех губит, не глядя, кто молод, кто сед,
Губя, не щадит и младенческих лет.
Таков нашей жизни извечный закон;
7560 Ведь каждый рожденный для смерти рожден;
В дверь входит, выходит из двери другой.
Измерен наш век беспощадной рукой».
[Заль обнаруживает свою доблесть перед Менучехром]
Так Заль, с сокровенного сбросив покров,
Владыку порадовал мудростью слов.
Светлеют от радости лица мужей;
Почтил его царь похвалою своей.
Знак подал он к пиру; наполнен фиал,
И месяцем ярким чертог засиял.
До самой полуночи пили вино,
7570 И головы крепко кружило оно.
Окончился пир, гаснут гроздья огней,
Конюший уже окликает коней,
И за руки взявшись, из царских палат
Хмельные бойцы восвояси спешат...
Сверкнуло над кручами пламя лучей,
И витязи сон отряхнули с очей.
Заль юный, кушак свой походный надев,
Предстал перед царем, как воинственный лев.
Просил он скорее дозволить ему
7580 В Забул воротиться к отцу своему.
Сказал он «Владыка, отправлюсь я в путь.
Меня потянуло на Сама взглянуть.
Престол целовал я, с тобой говорил,
Венец твой мне сердце навек озарил».
Но царь отвечает: «Останься со мной,
Ты завтра отправишься в город родной.
О нет, не к родителю тянет тебя, —
К царевне кабульской ты рвешься, любя».
Он вынести в поле велел барабан,
7590 Литавры, и трубы, и звонкий тимпан.
Ристалищем этим, сильны и ловки,
Помчались один за другим ездоки.
Любой, тетиву напрягая свою,
По цели стреляет, как будто в бою,
Несется, вращая копьем, булавой,
Стремясь отличиться в игре боевой.
А сверху глядит повелитель царей
На игры прославленных богатырей.
Таких удальцов не видал он нигде,
7600 Каким был Дестан в молодецкой езде.
Могучее дерево в поле росло.
Не мало над ним лет и зим протекло.
Заль в руки свой лук исполинский берет,
Назвав свое имя, несется вперед.
Прицелился — и удальцу удалось
Пронзить это древнее древо насквозь.
Потом за щиты копьеносцы взялись
И копья тяжелые вскинули ввысь.
Лук бросил могучий Дестан, и свое
7610 Из рук копьеносца он принял копье;
Пригнувшись, коня боевого хлестнул,
Искусством невиданным снова блеснул:
Мгновенно — задача была не проста —
Пробил он три выпуклых, крепких щита.
Спросил повелитель толпу храбрецов:
«Кто с витязем этим сразиться готов?
Нет равных ни луку его, ни копью —
Теперь вы его испытайте в бою».
За шуткою пряча досаду, стрелки,
7620 В сраженьях испытанные смельчаки,
Коней горяча, словно буря летят,
Сквозь пыль наконечники копий блестят.
Воители бьются один на один.
Хлестнул скакуна молодой исполин.
Избрав из прославленных богатырей
Такого, что прочих сильней и храбрей,
Стремительно Заль на него налетел;
Тот кинулся прочь, встречи с ним не хотел;
Но доблестный, тигром настигнув бойца,
7630 За пояс мгновенно схватив беглеца,
С седла его поднял и наземь швырнул.
Пронесс вокруг изумления гул.
Твердили воители, Заля хваля:
«Такого еще не видала земля».
Сказал Менучехр: «Под счастливой звездой
Пусть вечно живет богатырь молодой!
Пропал, кто решится на бой его звать!
Оденется в траур злосчастного мать.
Еще не рождалось могучих таких
7640 Не только у львов — у чудовищ морских.
Немалое счастье для Сама-бойца
Такого стране подарить удальца».
Заль слушал хвалы от владыки владык,
От каждого, кто именит и велик;
Они в светозарных палатах сошлись,
В венцах и в одеждах богатых сошлись.
И Заль награжден был владыкой земли
Столь щедро, что все в изумленье пришли:
Престол золотой, драгоценный Венец,
7650 Запястий, цепей, поясов и колец,
Сосудов из золота и серебра,
Рабов и коней и другого добра
Немало властитель ему даровал,
И Заль пред владыкою прах целовал.
вернуться

243

Месяц персидского солнечного календаря определялся периодом полного оборота луны (от новолуния) и имел условно равное число дней — каждый 30, что составляет в году 360 дней. Недостающие до годового счета дни (так называемые андаргахан — вставные) включались в календарь в конце или в середине года. Древнейший — авестийский (халдейский) — год иранцев был еще лунным в своей основе, но сопоставлялся с солнечным. Позднейший — мусульманский лунный год — с солнечным не сопоставлялся. Следовательно отпадала необходимость во «вставных» днях. Недочет на сутки, о котором говорится в тексте, возникает из-за того, что месячный оборот луны, равно как и годовой оборот солнца, выражается числом с дробью.

44
{"b":"557520","o":1}