– Это очень легко уладить: продай свои жемчуга и верни ему деньги!

Она через силу произнесла:

– Коль ты не хочешь выполнить мою просьбу, то не мог бы, по крайней мере, узнать у герцога, какую именно сумму он потратил на меня со времени нашего выезда из Аббевилля?

– Когда я захочу выставить себя на посмешище, то сделаю это ради себя самого, а не тебя, мисс Самоуверенная Глупышка!

К поездке были подготовлены два экипажа. Одним из них являлась взятая напрокат карета, а другим – собственный фаэтон Сильвестра; оба запрягли четверками лошадей. Их наняли, но выбирал коней Кигли, так что, как заметил своему дяде мастер Рейн, лошадки были что надо. Когда Том препроводил свою высокомерную подопечную из гостиницы на улицу, то оказалось, что мастер Рейн уже восседает в фаэтоне, а рядом с ним, натягивая перчатки, стоит Сильвестр. Том подошел к ним и воскликнул:

– Вы сами собираетесь править всю дорогу до Лондона, Солфорд?

– Да, собираюсь, – ответил Сильвестр. – Я бы предложил и тебе присоединиться к нам, но, боюсь, тогда не останется места для Кигли.

– Да, я понимаю, однако зачем вы берете с собой Эдмунда? Разве не будет ему лучше в карете с нами?

– Дорогой Томас, я распорядился, чтобы Кигли доставил в Дувр мой фаэтон только для того, чтобы этого негодника поменьше укачивало! В закрытых экипажах его начинает тошнить, а в открытых с ним такого не случается. Ты согласен составить компанию мисс Марлоу? Надеюсь, дорога не слишком утомит ее: мы немного задержались с отъездом, но доберемся до города к ужину.

Том, хотя и нисколько не сомневавшийся, что Сильвестр будет рад избавиться от племянника уже к концу первого перегона, понял – дальнейшие возражения бесполезны, и подал Фебе руку, подсаживая ее в карету.

На протяжении первых пяти миль они не обменялись ни словом, но в Лиддене Феба (перестав наконец, по мнению своего верного друга, дуться) поинтересовалась у Тома, где он намерен остановиться в Лондоне.

– В городском особняке Солфорда. Он пригласил меня погостить у него несколько дней. Точнее, столько, сколько захочу.

– Боже милостивый! – воскликнула Феба. – Какая честь для тебя! Неудивительно, что ты не пожелал уважить меня! Теперь общаться со мной – ниже твоего достоинства!

– Очень скоро ты сама захочешь оказаться ниже моего достоинства, девочка моя, если не придержишь свой язычок! – заявил ей в ответ Том. – Если же у тебя еще остались мудрые советы, прибереги их для Солфорда! Он слишком хорошо воспитан, в отличие от меня, чтобы отплатить тебе той же монетой!

Молчание длилось всю следующую милю.

– Том, – жалким голосом проговорила наконец Феба.

– Что?

– Я сама не знаю, что говорю. Это было ужасно! Прости меня, пожалуйста.

В ответ он по-дружески пожал ей руку.

– Гусыня! В чем дело? – Выждав несколько мгновений, юноша продолжил: – Я знаю, что вошел в самый разгар твоей ссоры с Солфордом. И что ты пытаешься сотворить теперь? Свернуть себе свою глупую шею?

Она отняла у него руку.

– Том, не сердись на меня, пожалуйста! Но с моей стороны было бы верхом неприличия пересказывать тебе то, что произошло между нами. Прошу тебя, не будем больше говорить об этом!

– Очень хорошо, – согласился Том. – Только смотри, не лопни от гордости, Феба!

В Ситтингбурне им пришлось сделать остановку, и путешественники перекусили в «Розе». Когда они вновь вышли из гостиницы и Том уже собрался подсадить Фебу обратно в карету, Сильвестр вдруг осведомился:

– Не желаешь ли пару перегонов прокатиться в моем фаэтоне, Томас?

– Клянусь Юпитером, еще бы! Если только вы уверены, что я не опрокину его! – со скорбной улыбкой отозвался Том. – А если… – Он замялся, неуверенно глядя на Фебу.

– Поступай как знаешь! – тут же отозвалась она. – Я преспокойно могу проделать остаток пути в одном из гостиничных экипажей!

Сильвестр развернулся и зашагал к своему фаэтону.

– Залезай! – коротко скомандовал Том, после чего добавил, устраиваясь на сиденье рядом с Фебой: – Знаешь, сейчас я впервые рад тому, что ты не моя сестра!

Она не ответила. За время, остававшееся до конца пути, они обменялись едва ли полудюжиной фраз; но, хотя Феба старательно притворялась, будто дремлет, сон бежал от нее, настолько сильны были бушевавшие в душе девушки эмоции. Рядом с ней сидел юноша, глядя в окно и спрашивая себя, что такого сказал ей Сильвестр, отчего она так разозлилась, и сожалея о том, что не может ничем помочь герцогу, пусть даже освободить его от общества Эдмунда.

Но избавить Сильвестра от Эдмунда взялся Кигли.

– Перестаньте надоедать его светлости, мастер Эдмунд! – сказал грум. – Э-э, нет, так не пойдет, мастер Эдмунд! Не нужно злиться, все равно ничего хорошего из этого не выйдет! – продолжал он, жалея, что не может сказать то же самое Сильвестру.

Было уже начало седьмого, когда экипажи остановились на Беркли-сквер, напротив городского особняка Солфорда.

– Почему мы здесь остановились? – пожелала узнать Феба.

– Чтобы выгрузить мой саквояж, разумеется, – ответил Том, отворяя дверцу кареты. – А еще, наверное, для того, чтобы Солфорд попрощался с тобой! Будь с ним хоть капельку вежлива!

Сказав это, юноша спрыгнул на землю. Двери огромного дома уже стояли распахнутыми настежь, и несколько человек вышли из них.

– Рит, Рит, я был во Франции! – завопил Эдмунд, бросаясь вверх по ступенькам. – А где Баттон? Вот уж она удивится, когда узнает, что я совершил! Ох, Баттон, мне без тебя было так плохо! Ты скучала по мне, Баттон? Феба все делает не так. Знаешь, а ведь мне пришлось сказать ей об этом, Баттон!

– Гадкий негодник! – заметил Сильвестр. – Рит, мистер Орде остановится у меня на несколько дней: позаботьтесь о нем! Томас, ступай вместе с ним. А я отвезу мисс Марлоу на Грин-стрит.

Подобный план настолько очевидно грозил обернуться катастрофой, что Том, понизив голос, настоятельно посоветовал герцогу:

– На вашем месте я бы этого не делал, Солфорд! Дайте ей остыть!

– Ступай с Ритом, Томас: скоро я присоединюсь к тебе, – ответил Сильвестр так, словно не расслышал.

Он сел в карету и, не успела дверца захлопнуться за ним, схватил Фебу за руки и заговорил:

– Феба, вы должны выслушать меня! Я знаю, что все испортил: сейчас я ничего не смогу объяснить вам – у нас слишком мало времени, – но не позволю вам уехать вот так! Вы не должны думать, что я попросил вас выйти за меня замуж шутки ради или для того, чтобы нанести вам оскорбление!

– Вы уже сказали мне, что не собирались делать предложение, – ответила она, пытаясь отнять у него руки. – Полагаю, вы еще будете мне благодарны, когда придете в себя после унижения от моего отказа, ведь я не ухватилась за столь блестящую возможность. Прошу вас, отпустите меня, милорд герцог!

– Но я люблю вас! – возразил он, еще сильнее сжимая ее руки.

– Вы чрезвычайно любезны, однако я не могу ответить вам взаимностью, сэр.

– Я заставлю вас! – пообещал герцог.

– О нет, у вас ничего не выйдет! – с негодованием заявила ему в ответ Феба. – Прошу вас, отпустите меня! Если вы считаете возможным вести себя в такой манере посреди улицы, то я с этим не согласна! Заставить меня полюбить вас, надо же! Не будь я так зла, могла бы посмеяться над тем, как точно угадала характер Уголино, когда написала, что он не может даже раскрыть рот, чтобы не выказать своего высокомерия!

– Значит, когда я говорю, что люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой, то проявляю высокомерие? – вымолвил он.

– Да, и вдобавок – глупость! Вам ведь раньше ни разу не отказывали, не так ли, герцог? Когда какая-нибудь женщина имела смелость невзлюбить вас, вы превращали в развлечение возможность заставить ее полюбить, причем чересчур сильно, для ее же блага. Вы даже заключали пари на то, что добьетесь успеха там, где прочие потерпели фиаско!

– Что за ерунду вы несете? – опешил Солфорд. – Я?