И он не отпустил. Билл поймал себя на желании разглядеть лицо мужчины, но ничего не вышло, свечи, висевшие хороводом, уже потухли. И оставались только пальцы, которые устремились к злодейской голове. Билл чувствовал высокий лоб, нежную кожу скул, красивой формы нос и губы, прочувствовать которые мешало их постоянное движение по груди одурманенного парня. Но злодей отловил губами палец Билла и стал его нежно посасывать, вырывая из парня приглушенные стоны, которые, вопреки всему, были похожи на настоящие. Правда, Биллу до этого факта было как до луны, которая участливым краешком светила в окно, но ничего не освещала, оставляя похитителя красивым, жарким, нежным и темным пятном.

Тело над Биллом напряглось, и свидетельство большого чужого возбуждения вонзилось в него. Это простое движение до звона в паху ударило по нервам парня, обеими руками вцепившегося в своего губителя. Несколько движений взад и вперед, и пленитель, неожиданно отступая от своей мрачной роли, кончил с мягким и протяжным стоном, лишь вдавливаясь своим извергающимся членом в беззащитного Билла. Последний тоже был готов, но злодейская рука быстро это дело пережала у основания. От отчаяния и предчувствия беды Билл взвыл не своим голосом, продолжая настойчиво вжиматься в расслабляющееся тело над собой.

- Потерпи, мой хороший, - прошептал самый красивый голос в мире, и Билл моментально успокоился, или даже наоборот - воодушевился скорой расправой над собой.

Голова похитителя, усеянная пышной и длинной копной волос, устремилась к низу, туда, где более всего сейчас нужна была помощь. Со вкусом стянув до конца с Билла все те же пижамные штаны вместе с бельем, он глубоко втянул носом запах и, видимо, оставшись довольным, выстонал что-то неразборчивое для дрожащего сознания Билла. Однако страдалец ошибался пытаясь предугадать развитие событий, и вместо того, чтобы злодейский язык коснулся исходящей всеми возможными соками головки, он нырнул основательно ниже, погружая парня в состояние отключки. Нежный язык запретно касался стенок тугого входа и, ничуть не смущаясь, лез внутрь под аккомпанемент несмолкающих стонов извивающегося парня, со вкусом растягивал нежное отверстие, чуть прикусывая тоненькую кожицу. Билл понимал, что на сегодня его страдания закончились, потому что он точно уже не выдержит больше. В этот момент злодей перегруппировался и принял в свой рот большое свидетельство наступающего счастья. Билл, протяжно взвыв, несколько раз толкнулся во влажное тепло и бесконечно долго потом в него изливался, не встречая сопротивления, а, наоборот, приободряемый движениями такого податливого горла.

Очнулся Билл полностью мокрый, как из душа. И долгое время не мог прийти в себя, пошевелить конечностями, или даже просто открыть глаза. Пятая попытка увенчалась успехом, и юноша с разочарованием понял, что он у себя дома, мало того, в своей собственной постели, никакого злодейского присутствия рядом, и он, похоже, действительно мокрый. Это было последнее, что он ощутил, проваливаясь в сон.

*****

«Что это за хрень?» - выругался Билл, глядя, как неугомонные кошки тихо спариваются без стыда и стеснения на его просыпающемся теле. Однако посыл дошел до хозяина, с тоской сжавшего ладонью тут же начинающий опадать член.

- Ну, что за хрень? - прошипел Билл, тут же вскакивая с кровати.

Внезапная слабость заставила тело вздрогнуть, и парень опустился в свое любимое и очень удобное кресло, где нервным жестом руки начал прогонять настойчиво шипящих кошек с груди.

Вспомнились злодейские руки. И тоска начала заползать в смягчившееся сердце. Билл шлепнул с чувством по маленькому чайному столику, на котором жалобно звякнула фарфоровая кружка.

Надо разобраться в себе, настойчиво требовал от себя Билл, надо, вот только никак. Все, что было, не укладывалась в низко склоненной черноволосой голове.

С одной стороны, он задавался вопросом – стоил ли весь вчерашний кошмар столь прекрасной, нежной и упоительной ночи? Ответ «нет» вырисовывался тут же, не взирая на блаженное томление в груди. А также нескончаемым потоком шли вопросы – кто есть злодей? За что он так с ним? А ответов на них пока не предвиделось.

«Не надо было засыпать, может, разглядел бы его» - подумал измученный Билл. Дрожь сама рождалась от воспоминаний о чарующем, немного низком голосе, о запахе, чувствуя который рождались все те ощущения, что Билл привык считать своими. И свобода - свобода не давала покоя растерянному парню. Гребаная свобода, которой его лишили, оставили без того чувства защищенности, которое он не терял по жизни, а сейчас ощущал себя опустошенным без него, разочарованным – без уверенности, что все эти прекрасные чувства, родившиеся ночью, были правдивы. Ему не должно было быть так хорошо с ним, с горечью чувствовал Билл, не должно.

«А он был нежен» - как мантру, повторял себе Билл, пока мылся, пил дорогой успокоительный чай из-за границы, собирался и обдумывал свои дальнейшие шаги на пути к разрешению этой слегка затянувшейся загадки.

Кабинет департамента магии, в котором привычно работал Билл совместно с синьором Паоло Бордже, пустовал. «Неслыханное дело» - подумал парень, впервые не застав в это время свое начальство на месте. Однако долго ему размышлять не пришлось, синьор предстал пред черны очи своего помощника, что-то злобно и неразборчиво шипя по пути к столу. Казалось, на Билла, стоящего тут в ожидании, он не обратил ни малейшего внимания. Парень собрался и произнес:

- Синьор Паоло, могу я обратиться с просьбой?

Издалека начал, подумалось парню. Мужчина нехотя поднял серые глаза на помощника и приготовился выслушать.

- Мне необходима пара дней для решения некоторых семейных проблем. Могу я оставить службу? – почувствовав неуемное возбуждение, закончил мигом раскрасневшийся Билл.

Паоло странно глянув на парня, кивнул, но потом передумал и сказал:

- Только на день, Вильгельм, завтра конгресс магов конфигурации, нам необходимо быть там, если ты помнишь.

Билла, которого неприятно царапнуло использование его длинного имени, буквально сжало от стыда. Он совершенно не помнил об этом конгрессе, на который собирался, весьма заинтересованный, ещё пару дней назад.

- Хорошо, - ответил юноша, совершенно не понимая, чем ему поможет этот выторгованный у судьбы день.

А мужчина так и смотрел на него проникновенным тяжелым взглядом, в котором сквозило если не понимание, то намек на это. Билл, который, постепенно учился жить по наводке интуиции, мгновенно зацепился за этот факт и начал ворочать тяжелые мысли в голове. Но никто так и не произнес больше ни слова. Играть в гляделки было неприятно, а поэтому, аккуратно поправив свой плащ, юный маг поспешил к дому Андреаса.

Его ждали, как выяснилось, в приятной компании Пионы за весьма нехитрым, но милым времяпрепровождением. Биллу так и хотелось задать вопрос парочке – «Ну что вы как кролики?» Но, вовремя попридержав язык за зубами, Билл понял, что не ему судить любвеобильных друзей.

Пиона, не спеша покинуть общество Билла, предложила ему чашку горячего шоколада. Через несколько минут горячий напиток обжег горло парня, рождая воспоминания о том, как горело оно под губами злодея. И буквально все в парне воспротивилось такому повороту событий, он просто не мог и не хотел верить, что человек, обрекший его на такое, достоин хотя бы доли того скопища чувств, что испытывал он. И выкинуть из головы все это не представлялось возможным. Билл намеренно про себя называл все это приворотом. Он осознавал необходимость перестать воспринимать злодея как самого лучшего партнера в жизни, но результата не было. Пиона, глубокомысленно наблюдавшая за бегом мыслей Билла по его лицу, тихонько села рядом и начала шептать, совсем как мама, в момент, когда становилось совсем плохо:

- Ничего, Билл, все пройдет, все наладится.

А он не отвечал, просто впитывал тепло этого дома.