Вздохнув, я, осмотрела коридор, ведущий к принадлежащей мне части дворца, и, убедившись, что он пуст, подхватив юбки, бросилась к знакомой двери. Сократив таким нехитрым образом свой путь с пяти минут неспешного шага, подобающего принцессе, до минуты противоречащего всем законам этикета бега, я оказалась в собственной спальне и, заперев дверь, принялась, не дожидаясь сонма вечно щебечущих различную чепуху служанок, положенных принцессе, торопливо переодеваться.

С трудом справившись без посторонней помощи, торопливо стащила узкое черно-красное платье, благо оно было снабжено длинными разрезами на подоле, оставшись в легких кремовых шароварах и такой же рубашке с длинным рукавом. Избавилась от золотистых туфелек на высоком каблуке и накинула длинную, расшитую серебром и жемчугом безрукавку. Глянула в зеркало и, тихо застонав вслух, бросившись к роскошному туалетному столику, инкрустированному все тем же жемчугом и сапфирами, принялась торопливо смывать обильный слой макияжа, по всеобщему мнению, украшавший мое лицо. Время от времени, я бросала нетерпеливый взгляд на изящные часики, украшавшие мое запястье и бывшие подарком отца на пятнадцатилетие.

К моему большому сожалению, служанки, каждое утро тратящие по часу времени и по нескольку десятков косметических средств на роспись моего драгоценного лица, постарались на славу. Их работа оказалась крайне стойкой и смывалась с большой неохотой. Наконец, я признала уже свою работу по уничтожению чужого труда более-менее удовлетворительной и, полюбовавшись на свое разом ставшее еще более юным лицо, стянула перевивающие косы жемчужные нити, отворила окно и, в который раз вознеся хвалу богам за то, что мои покои расположены на первом этаже, спрыгнула на мягкую траву.

На миг замерла, позволяя себе осознать, что творю, грустно улыбнулась и, держась в тени цветущих яблонь, направилась в глубь давно заброшенного сада, под звонкий щебет птах и шелест листвы.

Чем ближе я оказывалась к цели своего почти преступного пути, тем сильнее билось сердце. Спустя несколько минут, мне уже казалось, что оно покинуло свое обычное место и стучит прямо в горле, затрудняя дыхание.

Понимала ли я тогда, что делаю? Конечно. Отец и наставники позаботились о том, чтобы я в любой ситуации четко осознавала свои действия и их последствия. Они же научили меня эти самые последствия просчитывать и отступать перед непреодолимыми препятствиями.

Именно таким препятствием для моих планов оказалась свадьба с княжичем. Непреодолимым. Неодолимым. Тем, которое невозможно ни обойти, ни разрушить. Его можно лишь принять. И постараться сделать это с достоинством, подобающем наследнице пусть уже не Пределов, но рода Черных Кошек, сотен мужчин и женщин, взирающих на меня с небес и наверняка не одобряющих того, что я делаю сейчас.

Да что там. Я и сама не одобряю. И даже не совсем понимаю. Но не могу уйти просто так. Не могу заставить его страдать. Я должна попрощаться.

Я должна оставить свою любовь, чтобы исполнить долг перед семьей и страной. Я умею принимать поражения с высоко поднятой головой, как подобает принцессе. И я сделаю это.

Я продолжала убеждать себя в этом, но каждый шаг давался мне тяжелее предыдущего, я хотела развернуться и убежать, а в глубине души боялась, что, увидев его, приму очередное сумасбродное предложение и... сбегу.

Горькая улыбка искривила мои губы. Кого я обманываю? Я никуда не уйду. Я не оставлю свою семью и свой народ, которым мне уже не доведется править, на пороге войны. Слишком сильны во мне воспитание и голос крови.

- Кайо! Ты пришла! - я невольно рассмеялась, ощутив, как сильные руки обхватили талию, а их хозяин закружил меня в воздухе. И снова, как и десятки раз до этого, почувствовала, как в этих надежных объятьях меня охватывает какое-то странное чувство умиротворения, заставляющее забыть обо всем на свете, кроме того, кто дарил мне эти восхитительные ощущения.

- Как я могла не прийти? - чувствуя, как на глаза наворачиваются неожиданные слезы, проговорила я, оказавшись на земле и уже сама обнимая его стройное тело, пряча лицо в мягкой ткани рубашки.

- Что-то... что-то случилось, Кайо? - мягко поглаживая мои волосы, осторожно спросил сын одного из лучших друзей моего отца, второго лица в государстве. - Тебе не удалось убедить отца? Но ты ведь больше не наследница, - эти слова резанули по сердцу болью, в очередной раз напомнив о смерти мамы.

- Да, я больше не наследница... - а значит, я больше не нужна здесь. Эти слова я оставила непроизнесенными. Не нужно ему об этом знать. Лик, как и большинство творческих людей, даже будучи на три года старше меня, сумел сохранить какую-то детскую наивность и веру в лучшее в то время, как из меня эти качества безжалостно выкорчевывались в течение шести лет, единогласно признанные не только абсолютно бесполезными, но даже опасными для характера будущей повелительницы. Его обрекать на подобное я не хочу.

Наверное, я так сильно любила Лика именно за то, что он сумел сохранить отобранное у меня.

- И твой отец... ты говорила с ним? О нас? - голос Лика прозвучал глухо - по своей излюбленной привычке он уткнулся лицом в мои волосы.

Я на мгновение зажмурила глаза, по-детски надеясь, что, открыв их, обнаружу, что последнего месяца просто не существовало. Еще жива мама, а надо мной не висит мрачная тень жениха-некроманта. Но я слишком хорошо знала, что чудес не бывает. Существует магия, но не чудеса.

Иначе Ютэнго сумел бы спасти мою мать.

Мы с Ликом могли бы пожениться, и я не угрожала бы будущей власти брата.

А Запад и Восток... настолько сошли с ума, что напали бы на Север. И перестали существовать.

- Мой отец, - я вздохнула, отстранилась от его теплого тела и, глядя в тревожные глаза, твердо проговорила, - мой отец принял решение о династическом браке, долженствующем скрепить дружеские отношения между Севером и Югом.

Лик продолжал смотреть на меня все с тем же тревожным ожиданием, он явно не понял, что означали только что сказанные мною слова.

Я нежно улыбнулась и, усилием воли подавив порыв погладить его по мягким кудрям, негромко и ласково заговорила, чувствуя, как внутри меня рвется что-то, очень долгое время бывшее частью меня. Рвется медленно и мучительно. Настолько, что я чувствую почти физическую боль, от которой прерывается дыхание, а красивое лицо Лика расплывается перед глазами.

- Лик, - мой голос подвел меня, пожалуй, впервые в жизни. Он жалко задрожал и прервался, - Лик. Это значит, что о свадьбе между нами не может быть и речи. Мой многоуважаемый отец ответил согласием на предложение Великого Князя о браке между мною, его старшей дочерью, и племянником самого Князя, княжичем Яромиром.

- Что? - хрипло выдавил тот, кого я любила, - что ты сказала, Кайо? - лицо его исказила странная гримаса, а глаза заблестели от непролитых слез; протянув руки, он обхватил мои плечи и встряхнул, словно надеясь таким нехитрым образом заставить меня прийти в себе и взять страшные слова обратно.

- Я сказала, что через три месяца в Княжеском Тереме состоится свадьба ненаследного княжича Яромира и старшей принцессы Южных Пределов, - едва ворочая языком, покорно повторила я, позволяя встряхивать себя, словно куклу. Мои ноги подламывались, хотелось уступить охватившей тело слабости, сползти на мягкую траву и замереть. Слушая лишь свое судорожное дыхание да шелест ветра в кронах цветущих яблонь и вишен. Ощущая пряный запах разогретой солнцем травы и сладкий аромат роз.

- И ты... ты так просто говоришь об этом? - окидывая меня диким взглядом, гневно вопросил он.

- А что я могу? - устало поинтересовалась я, запрокидывая голову и жадно вглядываясь в любимые черты.

- Что ты можешь? Что ты можешь сделать для нашей любви? Да что угодно! Мы можем вместе пойти к твоему отцу и умолять его позволить нам пожениться, мы можем, если он откажет, сбежать, - умоляюще глядя на меня, лихорадочно зашептал парень, на его гладких щеках выступил нервный румянец, кажущийся почти бордовым на темной коже истинного южанина.