— Может ли это означать, что при изнасиловании присутствовал кто-то третий? — насторожился Турецкий. — Например, он мог удерживать жертву, она сопротивлялась и таким образом его эпителий попал ей под ногти.

— Теоретически может. Но в судебно-медицинской практике встречаются случаи несоответствия антигенной характеристики крови и выделений одного и того же лица. Этот феномен называется «парадоксальное выделительство». Бывали случаи, когда подозреваемым удавалось избежать наказания именно по этой причине.

— Наверное, это довольно редкое явление. Потому что в моей практике подобное еще не встречалось.

— Действительно явление редкое, но между тем научно доказанный факт. Бывают случаи, правда, совсем уже уникальные, когда в крови вообще нет групповых антигенов.

— То есть как? — опешил Турецкий.

— Скажу проще — определить группу крови невозможно, потому что ее нет. Это наследственное явление. Такие люди — без группы крови — относятся к типу Бомбей.

— Ну и ну! — покачал головой Турецкий. — Вот уж не хотел бы столкнуться с подобным! Это как же усложняется поиск убийцы.

— Но это не является препятствием для определения их наличия в выделениях, — успокоил его Теодозий Иванович.

Вот за что Турецкий любил Теодозия Ивановича, так это за его обстоятельные ответы и невозмутимость. Сима Григорьевна — та обычно сопровождала свои комментарии шуточками, и сыщику всегда казалось, что таким образом она хочет подчеркнуть: хоть я и женщина, но прежде всего врач и судебный эксперт, и мне все нипочем.

— Значит, так…

Эксперт занял свою привычную позу — слегка наклонившись и вытянув шею. И в который раз Турецкий отметил, как доктор похож на журавля — высокий, нескладный, длинноногий, худощавый, с небольшой головой на вытянутой шее. И почему подруга его жены Ирины Катя так на него запала? Лично Турецкий уважал мужиков крепких, мускулистых.

Эксперт уже включился в свой обычный лекторский тон:

— Видите эти круглые кровоподтеки в районе шеи первой жертвы? Этот след более выражен, от большого пальца, а эти смазаны — от остальных. Следы удушения. Но я думаю, что события развивались следующим образом. Один из насильников держал девушку за плечи. Недюжинной силы, кстати, мужик. Вон какие следы отпечатались от пальцев. На спине у нее ссадины и следы волочения. Ее тащили по земле. Уже раздетую. Наверное, она упиралась. Почва глинистая, в ссадинах я обнаружил микрочастицы глины. Пока один держал, второй насиловал. Потом они поменялись. Первый насиловал. А затем кто-то из них ее задушил.

— И со второй та же картина?

— Вторую один из насильников держал за запястья, вот следы от пальцев, затем за плечи. Она, кстати, активно сопротивлялась. Повреждения на шее носят беспорядочный характер. Эти ссадины в виде неправильной продолговатой формы — следы скольжения пальцев убийцы. Ей и досталось больше. Видимо, насильник надавил коленом на грудную клетку, вследствие чего наблюдаем перелом третьего и четвертого ребер. Вот взгляните на снимок.

— А на теле этой, второй девушки, вы не обнаружили микрочастиц почвы?

— Под ногтями обнаружил. Она хваталась за траву, потому что микрочастицы травы тоже остались.

— Следовательно, я могу получить результат экспертизы почвы в судебно-биологическом отделении.

— Да, я им передал материал.

— А фотографии для идентификации трупов можете мне дать?

— Пожалуйста. Могу также дать рентгенограммы кистей и грудной клетки каждой.

— Пожалуй, возьму. Хотя возраст и так видно — девушкам около двадцати лет.

— Хотите помочь Щеткину?

— И ему тоже. Изнасилованная несовершеннолетняя девочка, о которой я вам говорил, до сих пор находится в подавленном состоянии. И знаете, за что себя казнит? Что не пустила в ход перочинный ножичек, который носила в сумочке. Я ей, правда, сказал, что ее счастье, а то неизвестно, как бы отреагировали насильники. Могли ведь и покалечить. А то и жизни лишить.

Теодозий Иванович вздохнул.

— Последствия насилия бывают самыми разрушительными и иногда оставляют след на всю жизнь.

— Сейчас эта девочка одержима одной мечтой: найти своих обидчиков и наказать их по всей строгости. Меня даже пугает ее агрессивность.

— Нормальная реакция. Сначала шок, потом мечта о мести.

— Но согласитесь: если юная девочка ни о чем другом не может думать, это уже приобретает маниакальный характер. Она разрушает свою психику.

— Значит, с ней должен поработать хороший психолог.

— Уже работает. Но девочка оказалась крепким орешком. Замкнулась, и к ней не пробиться.

— Будем надеяться, что это носит временный характер. Как говорится, время — лучший лекарь.

Турецкий вышел на улицу и после неонового освещения в морге порадовался яркому солнечному свету. Конец августа был по-летнему теплым, хотя признаки осени уже ощущались во всем — и в тронутых золотом листве, и в прохладных ночах.

Он перекинул через руку джинсовку и подумал, что пока его розыскные действия не сильно продвинулись. Наоборот, усложнились. Потому что появились новые жертвы насильников в милицейской форме. Надо бы съездить к Щеткину и поделиться своими соображениями, что он и сделал незамедлительно.

Щеткин слушал внимательно, откинувшись на спинку стула и дымя сигаретой, как паровоз. Закончив свое сообщение, Турецкий укоризненно бросил:

— Ты же вроде бросал, Петя. А теперь опять куришь.

— Нервы успокаивает. При нашей работе либо пить, либо курить. Выбрал то, что наименее опасно.

— Это как сказать. Если принимать водочки граммов по пятьдесят в день, говорят, очень даже хорошая поддержка организму.

— Ну и как это лечение действует на тебя? — впервые за последние полчаса улыбнулся Щеткин.

— Да что ты! Я боюсь экспериментировать. Уже возраст не тот. Вдруг втянусь? Моя драгоценная жена и так считает меня невоздержанным в некоторых пагубных привычках.

— Это для нее они — пагубные привычки. Что русскому здорово, то немцу смерть. А нас они поддерживают. Если пользоваться ими с умом. Ну да ладно, каждый, как говорится, остается при своем мнении. Вернемся к делу. Так что ты хочешь предложить?

— Думаю облегчить тебе жизнь и взяться за расследование этих убийств. Тем более что они, как говорит моя дочь Ниночка, как раз в тему.

— Ну да, ты же занимаешься делом изнасилованной девчушки, как бишь ее?

— Лена, — напомнил Турецкий.

— Как ты понимаешь, я с удовольствием приму твою помощь по этим делам. Своих было под завязку. Естественно, можешь рассчитывать на меня. В смысле экспертиз и людей.

— Людей у меня пока достаточно. Связи с экспертами сохранились. Но если понадобится, обращусь за помощью.

— И что собираешься делать сейчас?

— Нужно выяснить, не числятся ли в розыске эти девушки. У меня есть их фотографии и рентгенограммы. Даже если они гражданки ближнего зарубежья, а у меня возникло такое подозрение, может, их родители уже хватились своих дочерей. Есть еще некоторые соображения, но не стану тебя загружать.

— Подойди к Корчинскому, у него база данных всех заявлений о пропавших лицах.

— Я как раз собирался.

Когда Турецкий заглянул к Корчинскому, тот расплылся в дружелюбной улыбке.

— Давненько мы не виделись, Александр Борисович. Рад вас видеть в полном здравии.

— Да и я рад, — Турецкий пожал протянутую руку.

— Думаю, у вас ко мне дело? — сразу догадался Корчинский, потому что, хоть между ними и сложились теплые отношения, их редкие встречи всегда происходили по поводу.

Турецкий коротко изложил причину визита. Корчинский взглянул на снимки, которые передал ему Турецкий.

— Ладно, сейчас займусь поисками.

— А я, пожалуй, пока схожу к трасологам.

К трасологу Волошину Денису Сергеевичу Турецкому тоже не раз доводилось обращаться. Но он, в отличие от Корчинского, поздоровался довольно сдержанно. Волошин и раньше производил впечатление человека крайне замкнутого. Нельзя сказать, что Турецкий придавал значение внешнему виду человека, но неряшливость в одежде всегда вызывала в нем недоверие. Казалось, человек, который не следит за собой, не может профессионально относиться к своей работе. Особенно к такой, которая требует скрупулезности и особенной ответственности. Правда, невзирая на убеждения Турецкого, работа Волошина опровергала его теорию. Денис Сергеевич относился как раз к типу очень ответственных и даже педантичных людей. Невысокий, коренастый, он редко поднимал взгляд на собеседника, и казалось, что в разговор вступает не по своей воле. Была бы такая возможность, он молча отдавал бы экспертное заключение, не вступая в разговоры.