Последнее имя - Душа

мистическая история

"И отныне не будут более сильными и вознесенными те,

которые владеют землею, и не будут в состоянии видеть лицо святых,

ибо свет Господа духов будет сиять на лицах святых, и праведных,

и избранных. И сильные цари погибнут в то время и будут преданы

в руки праведных и святых. И с тех пор никто не будет молить

Господа духов о милости, ибо жизнь людей окончится"

Из первой притчи Еноха

В комнате было тихо, только шипение густого масла в прозрачной емкости лампы нарушало иллюзорное спокойствие.

За узким столом, сгорбившись, сидел человек. Он что-то торопливо писал. Чернильные строки одна за другой быстро появлялись на широком листе. По глубоким морщинам на смуглом лице, сутулой спине и узловатым пальцам, которые торопливо выводили буквы, можно было понять, что он уже не молод. А если точнее - это был старик.

Его движения были спутанными и резковатыми. Старик заметно торопился, и для него крайне важным было закончить начатое прямо сейчас. Он то и дело вполголоса перечитывал текст, бубня себе под нос и прислоняя написанное вплотную к глазам. Очков он не носил.

Вдруг старик перестал писать и резко обернулся в сторону двери, прислушиваясь. Ему померещился скрип половиц в коридоре, и сухая рука с длинным пером замерла в напряженном ожидании. Чернильная капля повисла на кончике пера и, замерев на миг, сорвалась вниз, разбиваясь на десятки мелких частиц и оставляя темное бесформенное пятно на желтоватой бумажной поверхности.

Старик внимательно вслушивался, пытаясь понять рисунок звука за дверью.

Показалось.

Шумно выдохнув, старик продолжил писать. Он торопился, так как понимал, что времени осталось катастрофически мало.

Закончив писать и отложив перо, он еще какое-то время разглядывал кляксу. Потом подул на чернильные следы, сложил лист вчетверо и аккуратно засунул его в новый чистый конверт без марок.

Он опять обернулся. За дверью отчетливо послышался шорох.

Старик, тяжело вздохнув, поднялся со стула. Лампа начала коптить, отчего окружающее пространство сделалось тусклым и безжизненным.

Вычурные отражения небогатого убранства комнаты заплясали на стене в неестественном свете. Среди расплывчатых и сероватых теней, кроме маленького сгорбленного силуэта старика, внезапно появился еще один. Это был силуэт мужчины. Намного крупнее и выше.

Старик отшатнулся.

- Ты!?

- Как видишь.

- Но, как ты нашел меня?

- Для нас нет ничего невозможного.

- Что тебе нужно?

- Мне нужно знать имя следующего.

- Ты же знаешь, что я не могу тебе назвать его. Если игнорировать каноны, это приведет к непоправимым последствиям.

- Я знаю правила, но я намерен нарушить их.

- Ты можешь нарушить правила, но тебе никогда не изменить систему.

Это были последние слова старика.

Сгорбленный и изможденный, он медленно опустился на пол, держась обеими руками за горло.

Старик не дышал.

Мужчина тем временем поднял упавший конверт и спрятал его в карман. Затем он медленно подошел к столу и зажал пальцами коптивший фитиль масляной лампы. Та зашипела, как потревоженная кошка.

В комнате стало темно и тихо.

Вселенский вестник

Сенсация! Сенсация! Сенсация!

Звездочета нашли мертвым в своем доме. Нарушено перемирие. Грядет война.

В комнате с низким потолком и тусклым светом клубился дым от дорогих сигар и медленно оседал на нем, заполняя промежутки вычурной лепнины и воспроизводя самые мельчайшие детали витиеватых узоров.

Здесь же мягко звучали классическая мелодия и надежно защищенные от чужого слуха толстой дубовой дверью два голоса. Один из них - низкий, властный, временами колоритный и густой. Другой - немного лирический, вкрадчивый, но твердый, с хрипотцой и обволакивающими нотками.

- Прислушайся, сколько жизни в этой мелодии. Какое совершенство и великолепие несет каждый ее такт! Она заставляет мое тело звучать по-новому, в унисон с вселенской музыкой, - сказал первый, медленно выпустив к потолку густое кольцо дыма и проводив его взглядом, наблюдая, как оно плавно пересекает комнату.

Второй голос ничего не ответил.

- Я уже в курсе утренних новостей. Жаль старика, я его любил.

- Это невосполнимая потеря для всех нас, но другого выхода не было. В очередной смерти он нашел новую жизнь.

- Да, как говорили древние, жизнь - это всего лишь совокупность никчемных мелочей. Ты знаешь, где искать следующего?

- Старик оставил перед смертью несколько зацепок. Есть предположения о двух, максимум трех местах.

- Организуй все, как следует. Учитывая то, что сейчас начнется, у нас очень мало времени. Я очень на тебя надеюсь.

В густом дыму амуры, цветочные цепи, факелы Гименея, злобные сатиры, демоны и их души то перекликались друг с другом, играя и смеясь, то боролись за жизнь.

Маленькая девочка смотрела на догорающий костер и видела там свое отражение. А может, ей просто так казалось. Рядом на грязном одеяле лежал, скорчившись, и постанывал ее старший брат. Он бредил два или три дня - девочка уже сбилась со счета.

Она сняла рваную перчатку и осторожно прикоснулась ладонью ко лбу брата. Тот был неприятно липким и горячим.

- Воды, - прошептал брат затихающим голосом.

Лу, так звали девочку, достала из рюкзака пластиковую бутылку, внимательно посмотрела на зеленоватую жидкость, плескавшуюся внутри, отвинтила крышку и поднесла ее к губам брата. Парень закашлялся, крупные капли потекли по его запавшим бледным щекам.

Он кашлял до хрипоты.

Девочка продолжала смотреть на эту агонию, держа бутылку дрожащими руками. Будучи совсем еще ребенком, она не знала, как помочь своему брату. Ей было всего одиннадцать.

Костер догорал, и нужно было подкинуть сухих веток.

Лу вылезла из убежища, служащего ночлегом, и направилась к ближайшему полуразвалившемуся дому с недостроенной крышей. Осторожно залезла через проем в стене и отыскала пару ломаных досок.

Макс, так звали брата, дрожал всем телом, когда девочка вернулась.

- Лу, где мама? Позови ее скорее, - бредил он.

Его дыхание было прерывистым, оно то учащалось, то ослаблялось, заканчиваясь глубоким шумным вдохом.

Лу вытерла платком его вспотевший лоб.

Она опять достала бутылку с водой. На дне оставалось немного мутной жидкости. Девочка зачем-то встряхнула бутылку, поднимая со дна возбужденные темно-зеленые хлопья и внимательно наблюдая, когда они успокоятся и осядут. Хлопья чем-то напомнили снежинки стеклянного новогоднего шара, сделанного когда-то братом.

Она попыталась напоить брата еще раз, но тот только крутил головой в забытьи. Лу сейчас хотела только одного - поскорее бы Макс поправился и встал на ноги, чтобы они могли уйти отсюда. Убраться из этого, забытого богом места и отправиться к лучшей жизни, теплу, солнцу и чистому небу.