Он заглянул в открытую дверь, попутно слыша похожие на звуки маракасов хлопки закрывающихся дверей на обеих сторонах улицы. Кэмерон подумал о родителях и понял, что должен проверить, как там они, посмотреть, что с ними стало.

Он осторожно вошел в дом, готовый ко всему. Никто на него не прыгал, не бросался, никаких странных звуков тоже не было слышно, но когда он заглянул в гостиную, родителей там не было.

На диване на их месте лежали две коричневые морковки.

Потрясенный, онемевший и растерянный, Кэмерон с трудом дотащился до дивана.

Может, он видел вовсе не два пыльных вихря? Может, это были гигантские морковки?

Тут имелась какая-то связь, но Кэмерон не мог ее понять. Он протянул руку и дотронулся до левой морковки. Под его пальцем она треснула, как дешевый фарфор, и рассыпалась в пыль. В кучке пыли лежал один белый зуб. Зуб его матери. Верхний передний, по форме немного отличавшийся от остальных.

Кэмерон знал, что его принуждают прикоснуться к другой морковке, разбить ее и увидеть внутри что-то от папы, но у него просто не поднималась рука. Он смотрел на зуб, ослепительно-белый среди коричневой пыли, и впервые осознал, что мамы больше нет. Конечно, он уже догадывался, но шок испытал только теперь. Тот факт, что у нее вырвали зуб, что у нее — где бы ни было тело — больше нет переднего зуба, заставил его поверить, что мать убили.

Кэмерон посмотрел на другую морковку.

И отца тоже…

Кто-то позвонил в дверь.

Интересно, что на этот раз? Родители, превратившиеся в троллей? Мертвый Джей, который хочет позвать его на улицу? То существо с торчащими волосами?

Снова звонок.

Собравшись с духом, мальчик открыл дверь.

— Кэмерон?

— Дядя Винс! — с облегчением выдохнул он.

И заплакал.

Оно исчезло так же быстро, как и появилось.

Вот только Глен не был уверен, что оно действительно исчезло. Ему казалось, что просто передвинулось.

Они с Мелани стояли на парковке у Пима-Хаус, а Маккормак, несколько полицейских и группа ученых с разным электронным оборудованием курсировали по дорожкам среди развалин. За барьером, как всегда, собралась огромная толпа, но теперь люди выглядели обеспокоенными и разочарованными. В небе висели вертолеты службы телевизионных новостей.

Никто не знал, когда это прекратилось. Но рано утром один из полицейских, охранявших периметр, сам бросился к развалинам. Товарищи побежали за ним, пытаясь поймать его, пока он не исчез.

А он не исчез.

Миновал место, где все исчезали, поднялся на небольшой холмик чуть в стороне от главного строения и в растерянности остановился. Преследователи остановились гораздо раньше, боясь, что исчезнут сами, и с нескрываемым изумлением смотрели на него.

Через час дорожки археологического парка заполнили полицейские и ученые, которые пытались выяснить, исчезла ли «воронка» — так стали называть это явление — совсем или просто уменьшилась в размерах.

— Как ты думаешь, что это значит? — прерывающимся шепотом спросила Мелани.

— Понятия не имею, — признался Глен.

— Такое внезапное исчезновение выглядит зловеще. Как будто это была только прелюдия, а основное шоу еще и не начиналось.

Совершенно верно, подумал Глен. Он не понимал, почему последние изменения вызывали у него беспокойство — ведь это хорошо, что воронка исчезла, разве нет? — и Мелани попала с самую точку. Исчезновения в Бауэре, здешняя аномалия, скульптуры из костей и ожившие древности — все это предвестники чего-то более серьезного. Первый акт пьесы заканчивался, и скоро должен начаться второй.

Мелани хотела что-то сказать, но у нее зазвонил сотовый телефон. Она ответила и тут же передала трубку Глену. Винс звонил из дома сестры. Кое-что произошло, сказал он, и поэтому сегодняшняя встреча не состоится. Завтра он перезвонит. Глен спросил, что случилось, но Винс уже повесил трубку.

— Что? — спросила Мелани, увидев его лицо.

Глен покачал головой.

— Не знаю.

— Он тут, в Долине?

— Да, но сказал, что сегодня не сможет — что-то произошло. И голос у него был… — Глен задумался. — Испуганный.

— Что теперь? — устало спросила Мелани и вздохнула. Этот вздох очень точно отражал ее чувства.

Глен окинул взглядом парковку. Один из полицейских — капитан Ортис, если Глен не путал — говорил с Маккормаком; голос его звучал сухо и официально. После короткого разговора профессор направился к ним.

— На одной из соседних улиц, пересекающих Кэмелбэк, произошли интересные события. Похоже, тут есть связь. Исчезли все жители квартала — все, за исключением одного мальчика. Больше мне ничего не известно. Наши собираются выяснить, в чем там дело.

Маккормак оказался прав: это близко. Можно было бы дойти пешком. Пока они ехали по широкой улице пригорода вслед за полицейской машиной, Глен не заметил ничего необычного. Такие районы всегда выглядят безлюдными — жители либо на работе, либо сидят дома. Но в центре третьего квартала у ничем не примечательного дома стояли три машины — две патрульные и одна без опознавательных знаков.

Перед домом с группой полицейских разговаривал мужчина — Винс.

Полицейская машина, за которой они ехали, остановилась рядом с остальными, а Глен свернул на дорожку к дому. Маккормак поспешил к офицеру, который тут всем распоряжался, а Глен с Мелани пошли к Винсу. Тот очень удивился, увидев их, но явно испытал облегчение. Глен знаком дал понять, что они подождут, пока он закончит беседовать с копами.

Винс освободился раньше, чем они ожидали. Он подошел к ним — вид у него был измученный — и предложил отойти подальше от полиции, чтобы им не мешали.

— Что случилось? — спросил Глен.

Винс покачал головой, явно не в силах говорить, и Глен вдруг отчетливо увидел, как он молод и как растерян. Во время их последней встречи Винс производил впечатление опытного профессионала, археолога, а сам Глен ощущал себя беззаботным болваном. Теперь роли поменялись — Глен чувствовал себя старше и опытнее. Внезапно он понял, как сильно изменился с начала лета, после того, как покинул «Аутомейтед интерфейс», собираясь путешествовать по стране и искать себя.

Винс прочистил горло.

— Я не рассказывал им, что произошло в Спрингервилле. Может, нужно было, но мне кажется, им это не интересно. Сомневаюсь, что они понимают… да и вряд ли от них стоит ждать помощи. — Он помолчал. — И я не знаю, правду ли говорит Кэмерон.

— Кэмерон?

На крыльце дома несколько полицейских разговаривали с мальчиком. Когда вопросы у них закончились, мальчик поспешил к ним.

У Глена перехватило дыхание.

— Это мой племянник Кэмерон.

Мальчик.

Глен заморгал, не веря своим глазам. При виде племянника Винса его охватило неприятное ощущение дежавю. Кэмерон был удивительно похож на мальчика с тех панелей в заброшенной церкви. Такое же круглое лицо, такие же темные волосы, такая же красная рубашка.

Глену это не нравилось — совсем не нравилось. Выходило, что какой-то неизвестный священник предвидел все эти события еще за три или четыре столетия. Глен еще хватался за надежду, что обладает свободной волей, но постепенно склонялся к мысли, что все предопределено и он просто играет роль, назначенную ему еще задолго до рождения.

Он смотрел, как мальчик разговаривает с дядей. Может, ему это просто кажется? Глен вспомнил о магазине посреди маминого маршрута, том, в котором продавался делавэрский пунш. На воспоминания надеяться нельзя. Возможно, он просто придумал сходство между Кэмероном и мальчиком на картинах. Жаль, что у них нет снимков из Нью-Мексико, чтобы сравнить и убедиться. Почему, черт возьми, они не забрали фотографии перед тем, как поехать в Долину?!

— Что произошло? — спросила Мелани.

— По словам Кэмерона, это началось сначала здесь, а потом там, — Винс махнул рукой в сторону Кэмелбэк-роуд и руин. — Домашние животные на этой улице подверглись воздействию еще неделю назад. Одна собака даже загрызла человека.