— А как насчет моего фотооборудования? Его тоже забрали?

— Да, и все непроявленные пленки в ваших камерах проявят.

— Но я должен обновлять сайт.

— Повторяю, вам следует воздерживаться от этого.

— В данный момент все равно ничего не обновляется, — сказала ему Мелани.

На лице Рона появилось странное выражение.

— Ах, да…

— Я тут закончил, — Иен повернулся к Рону. — Жду вас в своем офисе завтра в десять утра. До суда нам с вами нужно еще многое обсудить. Судья Окерлунд впечатлен объемом документации, так что нам тоже пора приступать к работе. Позиция у нас сильная, и если мы сумеем изложить ее так, чтобы это понравилось судье, я думаю, что вы будете свободны.

— А что насчет встречного иска?

— Это мы обсудим у меня в офисе, — поспешно сказал Иен. — В десять часов. Завтра.

Рон махнул рукой адвокату, который уже направился к двери.

— До завтра. Спасибо!

— Встречный иск? — переспросил Глен.

— Мне не разрешено об этом говорить.

Глен посмотрел на бритого, татуированного студента, и ему захотелось сказать: «Я внес за тебя залог, придурок. Тебе разрешено говорить мне все, что я хочу знать». Однако он не стал этого делать и подошел к сержанту, чтобы узнать, как продвигается дело об исчезновениях.

Следователя, занимавшегося этим делом, звали Дайер. Маленький и плотно сбитый человечек с тонкими усиками и деловитым выражением лица сидел в своем кабинете и перебирал высокую стопку очень тонких папок. Сержант постучал в стеклянную дверь.

— Посетители, Чак.

— Спасибо.

Втроем они вошли в кабинет.

Дайер хмуро посмотрел на Рона, потом повернулся к Глену и Мелани.

— Чем я могу вам помочь, ребята?

— Мы по поводу исчезновений в…

— Ах, да! Теперь я вас узнал. Вспомнили что-нибудь еще?

— Нет, — ответила Мелани. — Мы хотели бы узнать, есть ли у вас какая-нибудь информация.

— Ну, мы осмотрели машину доктора Уиттингхилла и номер в мотеле, изучили его личные вещи и нашли кое-что интересное, хотя и не такое, как в его комнате, — кивком он указал на Рона.

Тот фыркнул.

Мелани бросила на него предостерегающий взгляд.

— Собственно, мы не обнаружили никаких ниточек, ничего, что указывало бы на то, что случилось с доктором Уиттингхиллом и остальными вашими коллегами, но нашли факс, на который вам, наверное, было бы интересно взглянуть. Он получен позавчера от профессора Маккормака из Университета Аризоны. Нет никаких признаков того, что доктор Уиттингхилл его читал, и именно поэтому мы полагаем, что исчезновение имело место в среду. — Детектив Дайер начал рыться в лежащих на столе папках и наконец откуда-то снизу извлек лист бумаги. — Мы связались с профессором и задали ему вопросы по телефону. Он не смог сообщить ничего нового по поводу исчезновений, но повторил то, что написано здесь, — ему бы хотелось, чтобы кто-то из вашей группы взглянул на новую находку в индейских руинах в Финиксе. Он не углублялся в детали, но был очень взволнован. Может, вам следует ему позвонить?

Глен прочел факс и передал листок Мелани.

— У вас есть его телефон?

— Он там указан. О, нет, подождите, это номер факса… — Дайер принялся рыться в груде блокнотов и записок рядом со стопкой файлов. Отыскав требуемое, он записал номер на листке и протянул Глену. — Вот.

— Спасибо.

Вернувшись домой, они обнаружили, что Маккормак оставил сообщение на автоответчике Мелани — повторение того, что рассказал следователь и что было в адресованном Элу факсе. И еще он оставил два телефонных номера — в офисе и пейджер, — и когда Мелани позвонила в офис, профессор оказался на месте.

Глен вышел на кухню, чтобы сделать себе воду со льдом, а когда вернулся, Мелани уже повесила трубку. На лице ее застыло странное выражение.

— Что случилось? — Глен почувствовал, как сердце забилось сильнее.

Женщина покачала головой.

— Он не сказал. Сообщил только, что они нашли нечто новое в руинах Пима-Хаус в Скоттсдейле, и он хотел, чтобы Эл на это взглянул. Но поскольку Эл пропал, он хочет, чтобы поехали мы. — Она подняла взгляд на Глена. — Сказал, это срочно.

— Срочно?

Мелани кивнула.

— Что, черт побери, все это значит?

— Не знаю. Но, похоже, Маккормак здорово напуган.

К этому он не был готов.

Вторую ночь подряд Винс спал в музее, разворачивая спальный мешок на полу рядом с письменным столом и оставляя свет включенным. Полиция Спрингервилла обещала, что патрульная машина будет объезжать квартал каждые два часа, но даже если это правда — в чем он сомневался, — такая ненадежная охрана вряд ли отпугнет злоумышленника.

Два дня назад кто-то проник в музей и украл несколько наиболее ценных экспонатов: прекрасно сохранившуюся погребальную урну, два глиняных кувшина, ожерелье из бусин. Самое странное, что все окна были целы, а замки никто не вскрывал. Тот, кто это сделал, сумел каким-то образом открыть запертую на засов дверь, затем закрыть ее и снова запереть.

Но это невозможно!

Будь у археологического общества больше денег, они могли бы установить камеры наблюдения или нанять ночного сторожа. Но денег на это не было, и Винс вызвался охранять музей.

Ростом он был невелик, драться не умел, а в огнестрельное оружие не верил. Он играл роль сдерживающего средства, и если б в музей проник вооруженный грабитель, то противопоставить ему Винс мог лишь перочинный нож и пустые угрозы.

Но беспокоили его совсем не вооруженные грабители, так?

Да.

Это он понял прошлой ночью, когда в самом начале третьего его разбудили странные щелчки, доносившиеся от одной из витрин у восточной стены. В полутьме Винс ясно видел, что в музее, кроме него, никого нет, и пытался убедить себя, что этот звук издает какое-то насекомое, грызун или механическая штуковина, но ничего не выходило. Перед его мысленным взором почему-то возникла диорама, и он подумал, что внутри стеклянной витрины гипсовые фигурки собирают миниатюрные предметы с макета местности и относят в модель поселения.

Эта мысль испугала его. Она была абсурдной. Тем не менее он всматривался в темноту, пытаясь рассмотреть, что происходит в витрине с диорамой. Он хотел знать, но по-детски боялся покинуть безопасное пространство спального мешка.

Щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк.

Что же издает эти звуки?

Винс не знал, но боялся посмотреть. Остаток ночи он силился не обращать внимания на звук, тщетно пытался заснуть, надеясь, что ему не придется услышать звон разбившегося стекла и услышать стук маленьких гипсовых ног о плитки пола.

Утром он не обнаружил ничего необычного — все было на своих местах — и потом весь день гадал, что могло стать причиной этого звука, и даже передвинул две витрины, стоявшие вплотную к стене.

Винсу почти удалось убедить себя, что ему все это почудилось, но когда вечером пришла пора ложиться спать, он не стал выключать свет в кабинете и передвинул спальный мешок со свободного места у западной стены к самому столу, поближе к телефону.

Теперь свет не горел.

И щелчки звучали снова.

Он понятия не имел, когда и как это произошло. Но твердо знал, что заснул при свете, а проснулся в темноте.

Щелк-щелк-щелк-щелк-щелк.

К этому он не был готов.

Винс осторожно расстегнул боковую молнию спального мешка. Потом выбрался из него и встал. Щелчки теперь доносились из разных концов комнаты, а не только от восточной стены. Ожившие гипсовые фигурки, которые мерещились ему вчера ночью, огромные жуки — как в фантастических книгах, с клешнями и непробиваемыми панцирями. Он со страхом оглянулся, медленно обводя взглядом комнату против часовой стрелки и задерживаясь на каждом предмете, чтобы убедиться, что тот остался на своем месте.

Щелчки смолкли.

Винс повернулся — ему показалось, что сзади донесся глухой удар.

И увидел.

По стене над кассовым аппаратом перемещалась тень странной формы, похожая на человека с растрепанными волосами; двигалась она рывками, как в старом немом фильме. Казалось, у этой тени нет источника, реального объекта, который ее отбрасывал. Ее присутствие было результатом смешения света от уличных фонарей вдоль шоссе и необыкновенно яркой полной луны.