А еще посредников кроет Асеев. А знаки препинания? Точка — как родинка. Вы стих украшаете, точки рассеяв. Товарищ Маяковский, писали б ямбом,
двугривенный на строчку прибавил вам бы. — Расскажет несколько средневековых легенд, объяснение часа на четыре затянет, и ко всему присказывает унылый интеллигент: – Вас не понимают рабочие и крестьяне. — Сникает автор от сознания вины. А этот самый критик влиятельный крестьянина видел только до войны, при покупке на даче ножки телятины. А рабочих и того менее — случайно двух во время наводнения. Глядели с моста на места и картины, на разлив, на плывущие льдины. Критик обошел умиленно двух представителей из десяти миллионов. Ничего особенного — руки и груди… Люди – как люди! А вечером за чаем сидел и хвастал: – Я вот знаю рабочий класс-то. Я душу прочел за их молчанием — ни упадка, ни отчаяния. Кто может читаться в этаком классе? Только Гоголь, только классик. А крестьянство? Тоже. Никак не иначе. Как сейчас помню — весною, на даче… — Этакие разговорчики у литераторов у нас часто заменяют знание масс. И идут дореволюционного образца творения слова, кисти и резца. И в массу плывет интеллигентский дар — грезы, розы и звон гитар. Прошу писателей, с перепугу бледных, бросить высюсюкивать стихи для бедных. Понимает ведущий класс и искусство не хуже вас. Культуру высокую в массы двигай! Такую, как и прочим. Нужна и понятна хорошая книга — и вам, и мне, и крестьянам, и рабочим. Размышления о Молчанове Иване и о поэзии Я взял газету и лег на диван. Читаю: «Скучает Молчанов Иван». Не скрою, Ванечка: скушно и нам. И ваши стишонки — скуки вина. Десятый Октябрь у всех на носу, а вы ухватились за чью-то косу. Люби́те и Машу и косы ейные. Это ваше дело семейное. Но что нам за толк от вашей от бабы?! Получше стишки писали хотя бы. Но плох ваш роман. И стих неказист. Вот так любил бы любой гимназист. Вы нам обещаете, скушный Ваня, на случай нужды пойти, барабаня. Де, будет туман. И отверзнете рот, на весь на туман заорете: – Вперед! — Де, – выше взвивайте красное знамя! Вперед, переплетчики, а я — за вами. — Орать «Караул!», попавши в туман? На это не надо большого ума. Сегодняшний день возвеличить вам ли, в хвосте у событий о девушках мямля?! Поэт настоящий вздувает заранее из искры неясной — ясное знание. Солдаты Дзержинского Тебе, поэт, тебе, певун, какое дело тебе до ГПУ?! Железу — незачем комплименты лестные. Тебя нельзя и славить и ни вымести. Простыми словами говорю — о железной необходимости. Крепче держись-ка! Не съесть врагу. Солдаты Дзержинского Союз берегут. Враги вокруг республики рыскают. Не к месту слабость и разнеженность весенняя. Будут битвы громше, чем крымское землетрясение. Есть твердолобые вокруг и внутри — зорче и в оба, чекист, смотри! Мы стоим с врагом о скулу скула́, и смерть стоит, ожидает жатвы. ГПУ — это нашей диктатуры кулак сжатый. Храни пути и речки, кровь и кров, бери врага, секретчики, и крой, КРО! Екатеринбург – Свердловск Из снегового, слепящего лоска, из перепутанных сучьев и хвои — встает внезапно домами Свердловска новый город: работник и воин. Под Екатеринбургом |
