— Это судьба! — Денис сиял и светился не хуже Татьяниного перстня, на который успела завистливо покоситься уже Не одна из присутствующих дам. — Здравствуйте, Танечка! Страшно рад вас видеть в доме своего друга. Ох, простите! Знакомьтесь — это еще один мой старый друг. Даже точнее — старший друг. Александр Турецкий.
— Весьма рад! — Вот тут Монахова наконец и взглянула на спутника рыжего бизнесмена. На какое-то мгновение взгляды их встретились, и Монахова неожиданно ощутила легкий холодок, пробежавший по ее полуобнаженной, идеальной формы спине. Где-то она слышала эту фамилию. Где?!
Казалось, Турецкий каким-то таинственным образом прочел мысли женщины:
— Не мучайтесь, Татьяна Николаевна. — Он усмехнулся, слегка прищурившись. — Я вам подскажу, где вы могли слышать мое имя: от вашего шефа. Вы ведь до недавнего времени работали в МИДе? Я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь. — Татьяна тоже слегка прищурилась, стараясь удержать взгляд Турецкого. Сцена напоминала небезызвестную детскую игру в гляделки.
— Ну вот там и слышали. — Голос Александра Борисовича, в отличие от холодного, тяжелого взгляда, был самым что ни на есть добродушным. — Напомню: я первый помощник генпрокурора.
— «Важняк», — бросила автоматически Татьяна.
— Что ж. Так нас тоже изредка называют. Вы, я смотрю, ориентируетесь в нашей среде.
— Если учесть, что среди моих знакомых, — отчетливо произнесла женщина, — числится ваш шеф, наш генпрокурор, — ничего удивительного!
Она усмехнулась и с презрением дернула мраморным плечиком.
— Прошу прощения. — Не глядя больше на Турецкого, словно того тут и вовсе не было, Монахова обернулась к Денису: — К сожалению, радость ваша минимум наполовину напрасна. Я сейчас поздравлю персонально нашего именинника и, к сожалению, должна буду покинуть вас.
— Ну вот. — Денис с искренним огорчением развел руками. — А я-то думал…
— Мне очень жаль, — Татьяна ласково улыбнулась, — но у меня ужасно ревнивый муж, позволил только заехать сюда — поздравить старого друга. Сам он страшно занят, я же должна дожидаться его дома, так уж у нас сложилось. Всего вам доброго!
Круто развернувшись, она поставила так и нетронутый ею бокал с шампанским на ближайший столик, после чего начала пробираться, не слишком торопливо, но и не медля, в противоположный угол гостиной к юбиляру, окруженному о чем-то оживленно болтающими гостями.
Константин Степанович Луганский, наблюдавший эту мимолетную, занявшую не более нескольких минут сцену от начала и до конца, поначалу склонен был счесть ее чистой случайностью: милая, скромная, надежная и выдержанная Танечка Монахова, идеальная во всех отношениях, с его точки зрения, сотрудница МИДа, ну никак не могла быть тем самым «объектом», ради которого на его личном банкете появился сам Турецкий! Очевидно, спутник Александра Борисовича — старый знакомый Тани, вот и познакомил ее с генералом из чувства вежливости. Первые сомнения в собственной правоте Луганский почувствовал в тот момент, когда Монахова, совершенно неожиданно и как раз после увиденной им сцены, вдруг начала прощаться, даже не дождавшись банкетного стола.
— Как же так, Танюша? — На лице Константина Степановича отразилась растерянность. — Сейчас, кстати, и ваш шеф бывший приедет.
— Константин Степанович, солнышко мое, — жалобно произнесла Монахова, — клянусь, я не нарочно. Позвонил муж, ему срочно требуется моя помощь, я даже толком не поняла, что случилось. Простите меня, Христа ради. Клянусь, специально приеду к вам в гости еще раз и по этому же поводу — прямо на днях.
И, легко коснувшись губками щеки именинника, Татьяна почти моментально скрылась в толпе гостей.
Последние сомнения по части того, кто именно интересовал Турецкого на его банкете, оставили Луганского спустя ровно пятнадцать минут после исчезновения Монаховой. На этот раз к нему подошел Александр Борисович — уже один, без неизвестно куда исчезнувшего своего рыжего спутника.
— Разрешите вас поздравить, — мягко произнес Турецкий, — и откланяться. А также примите наши извинения и извинения Меркулова. Надеюсь, мы не слишком спутали ваши банкетные планы? Не сомневаюсь, что посвящать в неожиданные для вас дополнительные обстоятельства вы, генерал, никого не собираетесь.
— Естественно, — Луганский с тоской глянул в глаза Турецкого. — Простите меня, старика, но вы уверены…
— Ну какой же вы старик, прости, господи! — возмутился Александр Борисович. — Пятьдесят пять лет — это для нас с вами не что иное, как возраст расцвета карьеры. Удачи вам, генерал!
Более Турецкий не добавил ни слова, сделав вид, что Луганский и не пытался у него что-то спросить. И вскоре гости были приглашены Ниной Ивановной к банкетному столу — самым оживленным тоном, какой только имелся в ее арсенале.
Однако генерал Луганский прекрасно видел огонек тревоги в глубине ее глаз. Судя по всему, разыгравшаяся здесь мизансцена не укрылась от внимания генеральши. Перехватив взгляд жены, Константин Степанович тут же отвел свой собственный: огонек тревоги сменился другим — торжествующим, на человеческий язык это переводилось одной-единственной фразой: «А что я тебе, старому дураку, говорила?!» Дело в том, что Нина Ивановна Луганская терпеть не могла столь симпатичную ее мужу Татьяну Монахову. Пару раз супруги даже крупно поговорили между собой в связи с «роковой блондинкой».
До сегодняшнего вечера Константин Степанович предполагал, что жена по чисто женской глупости просто-напросто ревнует его к Танечке. Увы, теперь никакой уверенности даже в этом у него не было.
«Лексус» Дениса терпеливо поджидал Турецкого на парковке у дома Луганских. Сам владелец уже какое-то время на новеньком синем «пежо» Александра Борисовича сидел на «хвосте» у Татьяны Монаховой, покинувшей банкет после знакомства, неприятного во всех отношениях.
Турецкий легко вывел Денисова красавца со стоянки и, немного отъехав по тихому переулку в сторону никогда не умолкающего московского центра, притормозил машину в густой тени громады «сталинки», за которой сдержанно гудело Кольцо. Извлек из внутреннего кармана мобильник и набрал рабочий номер Меркулова. Его шеф взял трубку почти сразу.
— Привет, Костя? Паришься на трудовом фронте?
— А ты как думал, — ворчливо буркнул тот. — Это некоторые привилегированные личности у нас на светских раутах тусуются, как выражается нынешняя молодежь. Ну и словечки у них! «Тусуются», «оттягиваются»… Тьфу!..
— Зато как ярко и образно! — усмехнулся Турецкий, никогда не упускавший возможности слегка поддразнить своего старшего друга за его пуританство.
— Короче, — сурово произнес Меркулов, — ты что, уже покинул юбилейное застолье?
— Так же, как и наша дамочка. Ну, доложу я тебе…
— Что, впечатлила? — фыркнул Константин Дмитриевич.
— Несомненно! Но не в том смысле, на который ты делаешь свои прозрачные намеки! Поверь мне, старому волку и не менее старому знатоку волчиц, наша заявительница не просто права — свою новоявленную мачеху Тамара Владимировна, похоже, недооценивает.
— Это ты что, с одного взгляда на фигурантку сделал такой вывод?
— Костя, ты меня знаешь. Скажи-ка, я хоть раз на твоей памяти ошибался, зачисляя кого-либо в кровные наши враги?
— Между прочим, за последнее время ты мне уже во второй раз напоминаешь о своей знаменитой интуиции! Что ж она у тебя так выборочно работает, Саня, в последнее время? На руках у тебя труп, и еще слава богу, что не два. Из Якутска пока что ни звука, информации по нужному нам направлению по-прежнему, считай, ноль.
— Принято, — пробормотал Турецкий. — Насчет информации, кстати, придется тебе лично кое-что у нашего генерального выяснить.
— Да ну?!
— Я серьезно. Мадам между делом весьма изящно пригрозила, что якобы неплохо с ним знакома. Вот и выясни, так это или нет.
Меркулов помолчал, что-то обдумывая, Турецкий терпеливо ждал.
— Послушай, Сань, — сказал наконец Константин Дмитриевич, — а не рановато мы приоткрыли крышку нашей шкатулки с секретом? Если дама и впрямь умна, вряд ли сочтет ваше знакомство случайностью. В итоге ты можешь возвращаться в свой кабинет хоть завтра и…