В тот день, когда я наконец смог полностью изучить и освоить свою собственную базу, которую Астрамаэль обозвал «Бой», до меня дошло как много информации мы получаем и как мало из полученного используем. Если бы мой бой с тем гуркхом состоялся сейчас, то максимум что ему светило, так это попытаться подойти ко мне. После освоенной базы остальная информация из уже местных Баз ложилась без всяких проблем, мне оставалось только закреплять рефлексы и навыки в тренажере и научиться все это применять в виртуальных боях, хотя само понятие виртуала здесь мало применимо, после таких «виртуальных» тренировок не редко бывало, что мне была просто жизненно необходима медкамера и помощь дроидов медсекции, чтобы до нее добраться. Так и текло время, я учился и учился, оставалось только поблагодарить аграфа, что во время налета на планету он уделил особое внимание не только оборудованию и ЗИПу, но и Базам Знаний из местного отделения корпорации «Нейросеть». Постепенно я становился очень подготовленным специалистом, а бойцом, по земным меркам, я стал просто непобедимым, как обстоит дело с этим в Содружестве еще посмотрим. К концу пятого года войны я нашел себе развлечение, в одном из заброшенных секторов базы, вооружив нескольких штурмовых дроидов нелетальным оружием и подобием мечей из пластика, стал устраивать что-то вроде боев, сначала все против всех, а со временем все против меня. С каждым днем мой уровень как рукопашника и фехтовальщика рос просто на глазах. Но я не забывал и об изучении технических и производственных Баз, жаль только, что применить я их не мог, нет физически мог, а вот юридически нет. Каждый технический      дроид, каждая консоль управления, требовали подтверждения, то есть сертификата, а кто бы мне его дал. Но я надеялся со временем преодолеть и этот барьер, ведь не даром изучал Базы по кибернетике, программированию и робототехнике, уже в седьмой ранг.

А потом наступил день, когда я понял, что не даром человек считается стайным животным и длительное одиночество ему категорически противопоказано. Как я это понял? Да очень просто. С некоторых пор я стал увлекаться кулинарией. Высокие ранги в программировании и кибернетике позволяли мне активно вмешиваться в работу пищевого синтезатора и вот пожалуйста, и пельмешки, и мясо по французский, и спагетти под соусом «Болоньез», да много чего еще. Я никогда не был гурманом, но тут стал им по неволе, а между делом выученная База по этикету заставляла относиться к процессу приема пище не как к простому ее поглощению, а обставлять это действие определенными ритуалами. В один прекрасный день я наконец обратил внимание, что сажаю с собой за стол одного из штурмовых дроидов и пытаюсь поддерживать с ним светскую беседу. «Я схожу с ума!», это была первая моя мысль, а вторая звучала более точно «Я сошел с ума!». А как еще можно интерпретировать мои попытки разговора с ДРОИДОМ о поэзии раннего средневековья в Аратанской Империи, или «о влиянии искусства аграфов на восприятие действительности высшим светом дварфов». Выход был один, надо попытаться покинуть систему и попасть к людям. В моей голове созрел дикий, сейчас то я это понимаю, план. На штурмовом шатле добраться до кладбища кораблей, восстановить один из них и лететь в человеческие системы. Со всей своей настойчивостью за занялся претворением этого, бредового, плана в жизнь. Для начала надо было поднять все доступные мне технические и инженерные Базы до максимально доступного уровня, вместе с ними требовали изучения еще десятки Баз по пилотированию, навигации, обслуживанию, управлению, защитным и наступательным системам корабля, реакторам и двигателям, дроидам и техническим комплексам. В общем вырисовывалась картина на еще не один год обучения. Сейчас-то я понимаю, что в тот момент я уже находился в состоянии помрачнения, но я-то считал, что я только-только начал погружаться в это состояние. А в Содружестве шел восьмой год войны с арахнидами. Восьмой и последний. К ее окончанию у меня было более пятидесяти изученных и освоенных Баз, причем ни одна из них не была ниже шестого ранга, а большая часть и превышала его. Но вот мой разум уже почти покинул мою бедную голову, постепенно я начал превращаться в своеобразный биологический ИскИн с самосознанием и, уже увы, ущербной личностью. Как-бы это не звучало глупо, но меня спасло объявление мира между Содружеством и архами. Как только ситуация нормализовалась в систему вошел крейсер моего нанимателя, Астрамаэля.

Я сидел в глубоком и до сумасшедшего удобном кресле, напротив меня, в таком-же кресле расположился аграф. Прошедшие годы оставили на его лице свой отпечаток, война никого не щадит. Не знаю сколько ему уже лет, но эти чуть больше чем девять лет взяли с него не маленькую дань. И стоит благодарить всех богов вселенной, что у меня в период помешательства, не разыгралась паранойя, иначе мне точно пришел бы конец. Крейсер теперь уже моего друга, воспринимать иначе я его уже не мог, долетел до базы только на честном слове. Находясь во Фронтире, во время начала боевых действий, аграф был вынужден принять в них самое активное участие, мелкие стычки чередовались с крупными сражениями, засады с бегством или преследованием. Эскадра эльфа постепенно таяла, пока не остался только его родной крейсер, но и тот уже не представлял для архов никакой опасности. Однако врожденное высокомерие, а главное понятия о чести и долге не позволяли оставаться в стороне от войны, поэтому он еще почти год, на одном единственном крейсере продолжал сражаться, пока наконец не было объявлено о мире и война не закончилась. Как обычно архи отхватили от Содружества десяток систем и успокоились. Только тогда Астрамаэль, наконец смог вернуться на старую базу, где оставил глупого землянина. Как он сам признался, найти меня живым он не рассчитывал, но рад что ошибся и горд что ошибся не так сильно. Просматривая записи с камер наблюдения, я убедился, что он сто процентов прав. На камерах был запечатлен грязный, оборванный и заросший дикарь, обвешанный каким-то подобием оружия с ног до головы, как новогодняя елка. Как оказалось, в последние четыре месяца, перед его прилетом, мой разум покинул меня окончательно, и только в своем больном воображении я продолжал учиться, а на самом деле бегал по базе, сражался с воображаемыми противниками и не только воображаемыми, устраивал столь же воображаемые приемы, гадил под себя и жрал что мог найти. В общем на лицо была полная потеря разума, человек превратился в дикое животное. После просмотра записей, я не мог посмотреть в глаза ни Астрамаэлю, ни трем выжившим в войне аграфам из его личной охраны. Эти же четверо смотрели на меня как на чудо природы и разве что не заглядывали в рот. Как выяснилось, такая реакция на меня была не спроста. В долгой истории этой расы было всякое, случалось, что аграфы попадали в похожие ситуации, так вот пределом их мозговой устойчивости до сих считается три года, три года одиночества, после этого любой аграф сходит с ума, и более того, возвращение ему человеческого облика уже невозможно. А то что я всего после полутора месяцев восстановительных процедур смог вернуться в норму говорит только о моей эмоциональной устойчивости. Ну а после того как выяснилось количество и ранги усвоенных мной Баз их удивление превысило все разумные пределы. Вот так, сам того не зная, я завоевал у немногих знавших меня аграфов не шуточное уважение, которое только возросло после того как я смог подтвердить все ранги изученных Баз и получить по ним сертификаты. А показательный бой с телохранителями Астрамаэля позволил мне надеяться, что мое участие в турнире не закончится в первом-же поединке. До турнира оставалось еще почти полтора года, это время по решению Астрамаэля я должен был посвятить изучению и освоению жутко секретной и редкой Базы, предназначенной для защиты и нападения с помощью ментальных способностей. Времени оставалось очень мало, поэтому терять его по напрасно было бы глупо. Обучающая капсула опять распахнула мне свои объятья.