А заодно и Шарлотты. Ла-Роши, осознавшие, чем они рисковали, быстро предупредили аббата де Псалмоди, и прилежный опекун немедленно вернул беглянку в монастырь под присмотр бдительных сестер, обрадовав ее приятной перспективой провести в монастыре все каникулы в качестве наказания. Но это ничуть не обескуражило юную рабу любви. Она лишь передернула плечиками и тут же написала Фулкранду новое послание, чтобы предупредить его об изменениях, внесенных в ее планы, призывая юношу напрячь воображение и «придумать что-нибудь».

Единственным решением оставалось… взять монастырь штурмом. Но даже для такого смельчака, как Фулкранд, задача была не из легких. Ему требовалась помощь, и он отправился рассказать о своих трудностях кузену Жюлю де Клозелю, сыну председателя Счетной палаты Монпелье.

– Для нападения на монастырь нужно хотя бы к нему приблизиться, – сказал кузен Жюль, который был опытным малым. – О, я знаю, прямо напротив обители урсулинок есть отличный постоялый двор «Белая лошадь», откуда мы сможем наблюдать за тем, что происходит в интересующем нас месте.

– И что нам даст пустое созерцание этих допотопных стен? – разочарованно спросил Фулкранд.

– Подгадаем момент, которым мы сможем воспользоваться. Узнаем, например, кто поставляет туда провизию, разведаем все новости, касающиеся монастырской жизни. Поверь, занять позицию в «Белой лошади» очень даже стоит.

В конце концов Фулкранд дал себя убедить и вместе с Жюлем и целым отрядом слуг обосновался на постоялом дворе. Среди последних был некий Сентонж, на которого его хозяин возлагал самые большие надежды, поскольку тот был хитер как бес и владел особым талантом переодеваться в кого угодно. Заняв позиции, они стали ждать.

Примерно через неделю, которая показалась влюбленному вечностью, им удалось кое-что узнать. Мадемуазель де Кальвьер заказала себе новое монашеское платье, доверив эту миссию самому лучшему портному Монпелье, постоянными клиентами которого, разумеется, были и кузены. Нечего и говорить, что для Фулкранда с Жюлем было детской игрой атаковать портного и заставить его отдать им требуемое платье. После чего Жюль де Клозель, который был старше Фулкранда, а значит, мог скорее сойти за портного, переоделся, взяв в «подмастерья» Сентонжа, и попросил двоюродного брата предупредить нежную Шарлотту о готовящемся деле. Фулкранд тут же взялся за перо и написал девушке трогательное письмо, которое поручили монастырскому садовнику ей доставить, потом же, когда наступил решающий день, влюбленный устроился возле окна и вновь погрузился в ожидание. Вскоре он увидел, как фальшивый портной с важным видом позвонил в дверь обители. Рядом стоял «помощник» и на растопыренных руках держал предназначенное Шарлотте платье. Когда их впустили внутрь, Фулкранд поспешил за большой каретой, уже стоявшей наготове на соседней улице, и вместе со своими людьми подошел к черному входу монастыря.

Ожидание было недолгим. Не прошло и получаса, как появились Жюль с Сентонжем, сопровождаемые закутанной в плащ женской фигурой, при виде которой сердце Фулкранда забилось сильнее. Конечно же, это была Шарлотта, стремительно бросившаяся в его объятия, смеясь и плача одновременно. И пока карета с Жюлем на козлах и сопровождаемая всадниками мчалась по дороге в Боск, наши голубки в своем укрытии предавались милому бессмысленному воркованию, свойственному всем влюбленным. Произошло это событие четвертого сентября 1658 года.

Но невозможно убежать из монастыря без последствий. Почти сразу была поднята тревога. Господин де Ла-Рош и его зять Антуан де Кальвьер спешно вооружили своих людей и бросились догонять похитителей, которых они настигли на расстоянии четырех лье от Монпелье.

Жюль де Клозель и его слуги не растерялись и оказали самый решительный отпор, сражаясь как львы, не говоря уже о Фулкранде, который немедленно покинул карету и принял участие в стычке. Во время этой ожесточенной схватки погибло множество людей и несколько лошадей, так что господин де Ла-Рош был вынужден повернуть назад с пустыми руками, чего он и представить не мог, в то время как карета продолжила путь по дорогам любви.

В Лангедоке сентябрь всегда прекрасен, и безмерно счастливая Шарлотта нашла восхитительными суровые башни замка Боск (который позже обретет известность, ибо там проведет свои юные годы Анри де Тулуз-Лотрек[93]). Фулкранд был как всегда, и даже больше, очарователен и влюблен, а девушка его просто обожала.

Но эта идиллия оставила абсолютно равнодушным дядюшку Псалмоди, оскорбленного тем, что его так жестоко провели, и он не собирался давать поблажку влюбленным. Через восемь дней после похищения, двенадцатого сентября, он направил жалобу в Тулузский парламент, который приговорил преступников и их подельников к следующему наказанию: Сентонжа – к колесованию, Фулкранда и его кузена Жюля – к обезглавливанию. Замки Боск и Клозель надлежало разрушить до основания и стереть с лица земли «в знак вечного проклятия». Шарлотте же предписывалось немедленно вернуться в дом аббата.

Ничего не скажешь, суровый приговор. Но его еще нужно было суметь привести в исполнение! У четы Дю Босков имелись кое-какие связи в верхах, и они подали апелляцию в Королевский совет, который спешно выслал уполномоченного, господина де Безонса, чтобы тот допросил жертву похищения на месте, то есть в Боске.

Шарлотта встретила королевского посланника с обезоруживающей любезностью, призвав на помощь все свое очарование, а затем заявила с неподражаемым хладнокровием:

– За господами Дю Боском и де Клозелем, когда те приехали за мной в монастырь урсулинок, я последовала по доброй воле. Помимо того глубокого и сильного чувства, что связывает нас с господином Дю Боском, я не могла продолжить пребывание в этой обители, где подвергалась постоянным нападкам со стороны персоны, чье имя я предпочла бы не разглашать.

– Почему?

– Потому, что речь идет о незаконнорожденной дочери моего дяди, аббата де Псалмоди, а я не хочу дискредитировать человека Церкви! – ответила девушка, которой явно было не занимать изобретательности.

Нетрудно вообразить, как аббат воспринял это заявление. Он приложил все старания, чтобы приговор Тулузского парламента поскорее перешел в фазу исполнения. Сопровождаемый капитаном Делапьером, ответственным за арест преступников, вместе с отрядом полицейских стражей он лично отправился в Боск и обыскал замок, никого там не обнаружив, а затем и все соседние постройки – с тем же успехом. Дю Боски, разумеется, не стали дожидаться полицейских и, пока досматривали их владения, преспокойно отсиживались в своем замке Монматон.

Взбешенный и не желавший признать поражение аббат все под тем же прикрытием Делапьера собрал целое войско из пяти-шести сотен человек и, сам возглавив вооруженный отряд, осадил замок Монматон, направив туда требование сдаться.

Предупреждение осталось без ответа, и осаждавшие приступили к штурму… Замок был взят, только вот и он оказался совершенно пуст. И тогда, следует признать, как это ни прискорбно, «воины» аббата де Псалмоди и Делапьера повели себя как бандиты с большой дороги. Деревня подверглась нападению: солдаты грабили, поджигали дома, бесчинствовали, насиловали и убивали… Потом, заложив под башни мины, замок взорвали. Совершив эти злодеяния, изрядно утомленные бессмысленной бойней, вояки затем убрались восвояси, несолоно хлебавши.

Шарлотта между тем находилась совсем близко, укрывшись со своей новой семьей в доме друзей, живших неподалеку. Трагедия, произошедшая в Боске, окончательно переместила девушку в стан возлюбленного.

– Нужно окончательно отделаться от этих людей, – заявила она Фулкранду. – Отныне у меня есть право выйти замуж. Закон позволяет, к тому же этого хочет Бог! Женись на мне!

Фулкранд был не слишком уверен, что Бог так уж этого хочет, но ведь и ему не терпелось воссоединиться с прекрасной Шарлоттой! Так что двадцать четвертого декабря подписали брачный договор, двадцать восьмого было объявлено о бракосочетании, а восьмого января в полуразрушенной церкви Монматона состоялась долгожданная церемония.