Над отцовским посланием Луиза проплакала целые сутки. Помимо родительского гнева молодой женщине вдруг словно открылось между строк, насколько фальшивым и неустойчивым было ее новое положение при дворе – фаворитки короля.

Конечно, любовь, которую испытывал к ней Карл, была по-прежнему пылкой. Он обожал Луизу, как и в тот первый чудесный день их свадьбы в Юстоне. Отныне она стала обладательницей огромных апартаментов в Уайтхолле, состоявших из сорока комнат. У нее были чудесные наряды, великолепные украшения, выезд, достойный королевы, и она принимала у себя самых знатных, самых богатых людей в Англии либо тех, чьи имена были на слуху. Важные чиновники, министры и знаменитости всех мастей почитали за честь оказаться в ее салоне. Карл прислушивался к советам Луизы, предоставляя королю Франции все больше доказательств своего расположения, так что у Людовика XIV имелись все основания быть довольным своим очаровательным секретным агентом.

Однако – и это было очень серьезное «однако»! – мечты Луизы не осуществились в одном очень важном для нее вопросе: остальные любовницы монарха никуда не делись! Более того, сразу три из них обзавелись королевским потомством вскоре после того дня, как она родила ему сына.

Может, именно из-за многочисленности потомства Карл не удосужился признать этих четверых детей, что еще больше взвинтило ярость старика Керуаля.

«Бастард всегда останется бастардом, – писал он, – будь то даже сын короля». И бесчестие было таким же бесчестием, как и для любого другого, менее высокородного человека.

Луиза еще рыдала над отцовским письмом, когда, как обычно по вечерам, к ней пришел король. Впервые он застал фаворитку в слезах, ее, всегда спокойную, любезную и улыбающуюся. Монарх был потрясен, тем более что Луиза, в отличие от большинства женщин, и плачущая оставалась прелестной. Молодая женщина протянула ему злосчастное письмо.

Карл прочитал, сначала удивленный, а потом разгневанный.

– Как отец может так жестоко оскорблять дочь, столь добродетельную, как вы? Успокойтесь, моя дорогая, я обещаю, что скоро те, кто обидел вас, горько об этом пожалеют.

Несколькими днями позже действительно мадемуазель де Керуаль получила титул герцогини Портсмутской, баронессы Петерсфильдской и графини Фарельзамской. А еще через некоторое время Карл II достойно завершил дело, признав сына Луизы и присвоив ему двойной герцогский титул: Леннокса и Ричмонда.

Но восторг Луизы продлился недолго. Опасаясь недовольства народа, который просто обожал Нелл Гвин (и, как следствие, ненавидел француженку!), монарх признал также и сына актрисы, дав ему титул герцога де Сент-Олбанса. Поступок любимого жестоко ранил Луизу, ибо в нем она увидела попытку поставить ее на одну доску с бывшей торговкой апельсинами.

К счастью, Луиза была умна и поняла, что ничего не поделаешь с таким человеком, как Карл, ведь он никогда не изменится, и решила полностью посвятить себя делам своего истинного государя – короля Франции. Перестала она сражаться, хотя и прежде почти этого не делала, и с полком своих соперниц, включая несносную Нелл.

Карл II был очень признателен Луизе за ее мудрость. С годами он не утратил к ней глубокой нежности, порой переходящей в страстное желание, и ему всегда нравилось находиться рядом с прелестной и всегда улыбающейся красавицей. В ее апартаментах царила приятная атмосфера изысканного французского шика, утонченной элегантности и хорошего тона. Да и принять гостей хозяйка умела с такой непринужденной искренностью, как никто другой. Редкий день заканчивался для Луизы без визита короля. Порой случалось, что он устраивал у нее дружеские либо дипломатические приемы, что еще больше поднимало престиж герцогини Портсмутской.

Людовик XIV, со своей стороны, по просьбе Карла и дабы не отстать от него, наградил свою верную и скромную чрезвычайную посланницу титулом герцогини д`Обиньи. Земли Обиньи-сюр-Нер, простиравшиеся к северу от Буржа, прежде принадлежали Стюартам, благодаря шотландцу Джону Стюарту из Дарнли[65], графу Бьюкена и коннетаблю Франции[66] во времена Столетней войны[67].

Увы, вскоре над головой Луизы стали сгущаться тучи. На любовном горизонте Карла II только что появилась новая фаворитка, и тем сильнее были страдания Луизы, что та оказалась француженкой – герцогиней Мазарини, Гортензией Манчини, женщиной вздорной, как говорили, но неземной красоты.

Еще во времена ссылки после трагической смерти отца Карл II познакомился с Гортензией в Париже и не остался равнодушным к ее прелести, и вправду несравненной. Потом та неудачно вышла замуж и в поисках удовольствий исколесила всю Европу, влача за собой длинный шлейф поклонников и громких любовных авантюр. Последняя из них произошла в Савойе, где она завладела сердцем герцога Карла-Эммануила. Там Гортензии очень понравилось, но, к несчастью, герцог умер, притом такой странной смертью, что поговаривали об отравлении. И первое, что сделала вдова герцога, – она поспешила избавиться от проклятой интриганки, превратившей ее жизнь в ад. Так что Гортензия, успевшая повсюду оставить за собой неприглядные следы, не нашла ничего лучшего, как обрести убежище в Англии.

Встретили ее там с распростертыми объятиями. Король страстно влюбился в Гортензию, забыв об остальных фаворитках, не исключая и Луизы, от которой сразу отвернулось множество «друзей», устремившихся к новой восходящей звезде.

Самым жестоким из разочарований стало охлаждение к ней старинного друга Сент-Эвремона, который чуть ли не поселился в особняке Гортензии.

Но все-таки английский монарх сохранил теплые и нежные чувства к герцогине Портсмутской. Его политика в отношении Франции не сошла с верного направления, заложенного Луизой, невзирая на все усилия Гортензии, которая затаила злобу на Людовика XIV и старалась настроить любовника против него. Но Карл II оставался тверд в своих политических пристрастиях, на что, впрочем, требовалось мужество, поскольку эту политику – прокатолическую и профранцузскую – не одобрял народ Англии. Некий Тит Оутс[68] даже попытался организовать бунт, который принял такой размах, что Луиза испугалась, и даже сам король начал опасаться за ее судьбу. Тогда Карл решил, что из соображений безопасности ей следует на время выехать во Францию, где она не появлялась много лет.

Весной 1682 года герцогиня Портсмутская прибыла в Версаль, где по распоряжению Людовика XIV ей были оказаны поистине королевские почести. Шестьдесят четыре лошади и четыре кареты с гербами Англии составляли экипаж герцогини, и вскоре Луизу ждала великолепная встреча с монархом, который называл ее отныне «моя кузина».

Недавно отстроенный, блистательный Версаль ее ослепил, и она ослепила Версаль своей красотой и пышностью нарядов. Под золочеными ламбрекенами самого прекрасного дворца в мире Луиза проживала восхитительные часы, тем более пьянящие, что она влюбилась.

Луиза еще в Лондоне была знакома с великим приором Филиппом Вандомским, братом ее благодетеля герцога де Бофора и внука Генриха IV и Габриеллы д`Эстре, который часто ее посещал. Но с каким же восторгом, неожиданным для нее самой, она встретила его во Франции и даже приняла его ухаживания. И вскоре Луиза не устояла…

Итак, когда после пребывания на водах в Бурбон-Ларшамбо и короткого путешествия по Бретани герцогиня Портсмутская вновь достигла берегов Англии, она увозила с собой не только изумительные алмазные серьги, подаренные королем, но и нового любовника. Филипп решил ее сопровождать под самым банальным предлогом: он якобы хотел навестить свою тетушку, которая, только представьте, оказалась… Гортензией Манчини!

Но выбор Луизы, увы, оказался неудачным. Филипп повел себя как мерзавец, абсолютно лишенный деликатности. Он сделал все возможное, дабы предать огласке их отношения, которые чрезвычайно льстили его самолюбию. Оскорбленная герцогиня поняла, что совершила непростительную ошибку, которая могла стоить ей расположения обоих монархов – как Людовика, так и Карла.