— Ну, конечно, мы нуждаемся в защите южных границ, — говорил Этельред, когда дворецкий распахнул дверь. — Сейчас там живут гоблины. Ты их не видел, Саули, и не представляешь… — Тут Этельред заметил, что дверь в кабинет открылась, и прервал свои рассуждения. — В чем дело, милейший?

— Могу я представить вам профессора Аркадиуса Латимера, магистра Шериданского университета? — спросил дворецкий.

— Так, значит, вы учитель, — сказал Этельред, глядя на Латимера.

— Он больше, чем просто учитель, Ланис, — поправил его Сальдур.

— Вовсе нет, вовсе нет, — с веселой улыбкой заявил Аркадиус. — Обучение юных умов — самая благородная задача из всех, что мне доводилось решать. Для меня это высокая честь.

Магистр поклонился людям, собравшимся в кабинете Сальдура. Их было четверо, но он знал только двух регентов. Впрочем, один из двух других был в узнаваемых одеяниях стража церкви.

— Далеко же вы оказались от Шеридана, профессор, — обратился к нему Сальдур, который сидел за большим письменным столом. — Вы прибыли сюда на праздники?

— Боюсь, что нет, ваша светлость. В моем возрасте звона колокольчиков и засахаренных фруктов недостаточно, чтобы заставить меня в разгар зимы покинуть теплые университетские покои. Не знаю, заметили ли вы, но за окном очень много снега.

Аркадиус огляделся по сторонам и увидел сотни книг на застекленных полках, на красивом разноцветном ковре была изображена сцена покорения мира Новроном, мечом которого руководил Марибор. Впрочем, часть этой картины скрывалась под письменным столом.

— У вас такой… прибранный кабинет, — заметил профессор.

Сальдур удивленно приподнял бровь и рассмеялся.

— О да, я припоминаю, как однажды побывал в вашем логове. Кажется, мне даже не удалось войти в дверь.

— Да, у меня уникальная система хранения.

— Магистр, мне не хочется вас прерывать, но мы очень заняты, — вмешался Этельред. — Что же все-таки привело вас сюда в такой холод?

— Ваше сиятельство, — начал Аркадиус, улыбнувшись Сальдуру, — я рассчитывал, что мы сможем поговорить наедине. — Он бросил выразительный взгляд на обоих незнакомцев. — Мне нужно обсудить один щекотливый вопрос, касающийся будущего империи.

— Это куратор Луис Гай и лорд Меррик Мариус, — пояснил регент Сальдур. — Я полагаю, вы знакомы с нашим будущим императором Этельредом. Если вы хотите обсудить проблемы будущего империи, именно эти люди вам и понадобятся.

Аркадиус сделал выразительную паузу, снял очки и тщательно протер их рукавом мантии.

— Ну что ж, так тому и быть. — Он надел очки, пересек комнату и остановился возле мягкого кресла. — Вы не против, если я сяду? У меня начинают болеть ноги, если долго стою.

— Конечно, — с иронией отозвался Этельред, — чувствуйте себя как дома.

Аркадиус со вздохом сел, глубоко вздохнул и заговорил:

— Я много размышлял о Новой империи, которую вы создаете, и должен сказать, что одобряю ваши действия.

Этельред иронически хмыкнул:

— Ну, теперь, когда ученые мужи с нами, мы можем спать спокойно.

Аркадиус бросил на него быстрый взгляд поверх очков и как ни в чем не бывало продолжил:

— Я имел в виду, что идея центральной власти весьма разумна, поскольку поможет остановить бесконечные войны между монархами, и на смену хаосу прийдет гармония.

— Но? — поторопил его Сальдур.

— Но что?

— Мне показалось, что вы хотите указать нам на некоторые недостатки, — сказал Сальдур.

— Верно, но, пожалуйста, не забегайте вперед, вы испортите весь эффект. Я провел несколько дней, трясясь по мерзлой дороге и готовясь к встрече с вами, и вы должны услышать мою историю в наилучшем виде.

Аркадиус поправил рукава мантии, дожидаясь момента, когда присутствующие будут готовы внимательно его выслушать.

— Мне хочется знать, что вы думаете о вопросе наследования.

— Наследования чего? — выпалил Этельред, сидевший на краю стола Сальдура.

— Ну, вы же знаете, что империи нужен наследник, к которому перейдет власть. Большинство империй потерпели крушение именно из-за того, что не уделяли должного внимания данной проблеме.

— Я еще не коронован, а вы сетуете, что у меня нет наследника?

Аркадиус горестно вздохнул:

— Отнюдь не ваш наследник вызывает у меня тревогу. Империя опирается на краеугольный камень веры в то, что прямые потомки Новрона возвращаются на престол. И если эта линия не будет сохранена, сила, удерживающая империю от гибели, может исчезнуть.

— Что вы хотите этим сказать? — осведомился Этельред.

— Только то, что вам необходимо беречь Модину. Если на свет не появится ребенок с ее кровью, вы потеряете свое главное достояние. Линия Новрона закончится, а без этой тонкой нити, придающей власти законность, Новая империя окажется на грани развала. Империя Гленморгана просуществовала только три поколения. А сколько продержится нынешняя, если престол займет простой смертный?

— А почему вы думаете, что с императрицей может что-то случиться?

Аркадиус снисходительно улыбнулся.

— Скажем так, я знаю, как устроен мир. Чтобы создать нечто новое, нередко требуются жертвы. Я опасаюсь, что вы по неосмотрительности намерены избавиться от Модины после коронации Этельреда. Я хочу предостеречь вас от ужасной, возможно, фатальной ошибки.

Сальдур и Этельред обменялись тревожными взглядами, подтвердив тем самым подозрения магистра.

— Однако вам нечего бояться, господа, я могу предложить решение этой проблемы. — Аркадиус одарил присутствующих самой обезоруживающей из своих улыбок, от чего вокруг глаз у него появились симпатичные морщины, а розовые после мороза щеки стали еще круглее. — Я предлагаю объявить, что Модина родила ребенка.

— Что? — Этельред покраснел от негодования и вскочил на ноги. — Вы обвиняете мою невесту и императрицу в непристойном поведении?

— Я лишь хотел сказать, что если у нее есть ребенок, рожденный несколько лет назад и живущий отдельно от матери, это заметно упростит вашу жизнь. Он обеспечит дальнейшее объединение империи под началом потомков Новрона.

— Говорите прямо, магистр! — взорвался Этельред. — Вы утверждаете, что такой ребенок существует?

— Я лишь говорю, что такой ребенок может существовать. — Он поочередно оглядел все лица и остановился на Сальдуре. — Модина не в большей степени наследница Новрона, чем я, но это не имеет ни малейшего значения. Важно лишь то, во что верят подданные империи. Если они узнают, что у нее есть ребенок, вопрос о наследнике перестанет быть таким острым, и вы сможете не опасаться волнений. После этого несчастный случай с императрицей уже не станет трагедией для империи. Конечно, народ будет ее оплакивать, но у них останется надежда на ребенка, который когда-нибудь взойдет на трон.

— Вы высказали интересную мысль, профессор, — заметил Этельред. — В последнее время Модина болеет, но я уверен, что она сможет родить ребенка. Верно, Саули?

— Почему бы и нет. Да, мы это можем организовать.

Магистр недовольно покачал головой, словно услышал неправильный ответ от своих учеников.

— А что, если она умрет при родах? Такое нередко случается, неужели вы готовы пойти на такой риск? Вы хотите поставить на карту все, что уже удалось сделать? Ребенок, зачатый до того, как императрица узнала Этельреда, никак не повлияет на его репутацию. Можно представить этого ребенка таким образом, что он лишь укрепит позиции нового императора. Например, Этельред может провозгласить, что он просто обожает Модину и готов вырастить ребенка как родного. Народ его за это полюбит.

Аркадиус выдержал долгую паузу и продолжил излагать свой замысел:

— Возьмите здорового ребенка и обучите его философии, теологии, поэзии, истории и математике. Наполните сосуд квинтэссенцией гражданского права, экономики и культуры. Пусть ребенок станет самым просвещенным правителем из всех, кого знал мир. Представьте себе, какие при этом откроются возможности. Представьте потенциал империи, которой управляет истинный мыслитель, а не разбойник с самой большой палкой из всех возможных. Если вы хотите создать империю лучше прежней, создайте выдающегося правителя. Я могу вам это обеспечить. У меня есть ребенок, которого я уже начал обучать и буду продолжать его воспитание. Я могу вырастить его в Шеридане, вдали от двора. Мы не хотим, чтобы трон занял испорченный щенок, избалованный с раннего детства. Нам нужен сильный, полный сострадания лидер, не связанный с аристократией.