Минс выбрался из снежной норы, натянул на голову капюшон и зевнул. Его разбудили, потому что пришел его черед проверять лошадей. Кто работает, тот ест, именно такой закон действовал у них в команде, и с этим никто не спорил. Но ранним зимним утром, когда ты завернулся в одеяло и еще окончательно не проснулся, сама мысль о том, что нужно выйти туда, где бушует ветер и идет снег, кажется абсурдной. Наконец чувство долга победило, и Минс сдался, тем более что в противном случае его могли выгнать из норы пинками.

Он встал, потянулся, как всегда делал по утрам, и подумал, что стал еще немного старше. Было раннее утро, солнце только начало подниматься над кронами деревьев, но в его золотистых лучах уже засверкали кристаллики снега. Стало теплее, но ночной холод еще не отступил. Минс решил, что сырость все портит. Когда холодно, воздух и даже снег остаются сухими.

Минс подошел к лошадям, которые его уже ждали. Он знал каждую по имени, они тоже всегда его узнавали, и теперь дружно к нему повернулись и навострили уши. Им повезло. Внезапно потеплело, и ни одна лошадь не умерла. Даже та, которая, как показалось Минсу, перестала дышать, выжила.

— Доброе утро, дамы и господа, — как обычно, приветствовал их Минс. Одновременно он им кивал и делал изящный жест рукой. — Как вам этот паршивый денек? Что такое, Простак? Вы не согласны? Вы хотите сказать, что денек сегодня славный? Что стало гораздо теплее? Ну не знаю, могу ли я с вами согласиться. А что думаете вы, Мышь? Вы согласны с Простаком? Хм, даже не знаю. Просто мне кажется, что здесь слишком тихо.

И верно, Минс стоял на мокром снегу и прислушивался. До него не доносилось ни шума ветра, ни единого звука. Вокруг царило странное безмолвие, словно весь мир умер.

«Возможно, так и есть, — пришло ему в голову. — Что, если все уже умерли? Кто знает, что произошло на севере или на юге, если уж на то пошло? Что, если нас осталось только четверо на всем белом свете?»

Где-то рядом на дереве каркнула ворона. После этого воцарилась еще более гнетущая тишина, чем до этого. У него возникло ощущение опустошенности, казалось, все потеряно. Минс проверил веревки, которыми были стреножены лошади, потом развязал мешки с кормом. Обычно лошади начинали пихаться и отталкивать друг друга, но в это утро их внимание привлекло что-то другое. Они дружно повернули головы в одну сторону, всматриваясь куда-то в даль и прядая ушами.

— Там кто-то есть? — шепотом спросил Минс у Принцессы.

Лошадь мотнула головой вверх-вниз, а потом принялась ею мелко трясти, чем изрядно напугала Минса. Он поспешно вернулся в снежную нору, чтобы разбудить друзей.

— Кто там? — прошептал Бранд.

— Откуда я знаю, — ответил Минс, забираясь внутрь.

— Но точно не Адриан и все наши, — заметил Элбрайт. — Они оставили всех лошадей здесь.

— Может быть, возвращается Ренвик? — с надеждой предположил Кайн, и мальчишки с довольным видом закивали головами.

— Один из нас должен пойти на разведку, — решительно заявил Элбрайт, вставая на колени и натягивая плащ.

— Только не я, — сказал Минс. — Пусть идет Бранд, он смелый.

— Помолчи, — резко осадил его Элбрайт. — Я пойду.

Он сдвинул в сторону холстину и выглянул наружу.

— Ты их видишь? — спросил Кайн.

— Нет.

— Может быть, они…

— Чш-ш-ш! — Элбрайт поднял руку. — Послушайте.

В тишине зимнего утра до них донеслись едва различимые голоса.

— Они пошли туда, — сказал голос.

— Ой! Это выглядит неприятно. Вы уверены, ваше святейшество?

— Абсолютно.

— Они не похожи на эльфов, — прошептал Кайн.

— А ты будто знаешь, как разговаривают эльфы, — заметил Минс.

— Но и на Ренвика не похоже, — добавил Бранд.

— Да заткнитесь вы! — прошипел Элбрайт и дал Кайну подзатыльник.

— Тут так глубоко, что дна не видно, — снова послышался далекий голос.

— Да, здесь очень глубоко.

— Но рядом не видно никаких следов.

— Они все еще внизу, ищут реликвии и пытаются раскрыть древние тайны. Но они возвращаются. Они уже близко, и они нашли Рог.

— Откуда вы знаете?

— Назовем это интуицией старика.

— Но это хорошо, что Рог у них, не так ли?

— О да, это очень хорошо.

Они услышали, как хрустит снег, шаги приближались.

— Они идут сюда, — сказал Элбрайт.

— Ты их видишь? — спросил Кайн.

— Их четверо. Один похож на священника в черной сутане, двое солдат в разноцветных одеяниях и старик с длинными седыми волосами. Солдаты выглядят странно.

— Что они здесь делают? — спросил Бранд.

— Это их лошади, — донесся снаружи чей-то голос.

Мальчики слышали, как хлюпает под ногами незнакомцев мокрый снег.

— Вы можете выходить, молодые люди.

Они с тревогой переглянулись.

— Элбрайт, Бранд, Кайн и Минс, выходите, мы собираемся завтракать.

Элбрайт, осторожно отодвинув в сторону холстину, выбрался из норы первым и принялся оглядываться по сторонам. Остальные медленно последовали за ним, щурясь на ярком солнце.

Элбрайт оказался прав: на маленькой поляне стояли четверо мужчин, трое из которые выглядели довольно необычно. Один из них, старец с длинными седыми волосами, был облачен в золотисто-пурпурную мантию. Он опирался на посох. По обеим сторонам от него стояли солдаты в золоченых шлемах и латах, с мечами на боку. На них были бриджи красно-пурпурно-золотистой расцветки. Каждый держал в руке копье. Зато священник церкви Нифрона в его простой черной сутане показался мальчишкам самым обыкновенным человеком.

— А вы кто? — спросил Элбрайт.

— Это его святейшество патриарх церкви Нифрона, — сказал священник.

— О, все понятно! — кивнул Элбрайт.

Минс догадался, что Элбрайт, как всегда, делает вид, будто в курсе всех событий, хотя это было далеко не так.

— Это телохранители их святейшества, а я монсеньор Мертон из Гента.

— Ну а нас вы уже знаете, — сказал Элбрайт. — Что вы здесь делаете?

— Ждем, — ответил патриарх. — Как и вы, ждем, когда они выберутся из подземелья и навсегда изменят судьбу нашего мира. Полагаю, вы не станете возражать, если мы займем места в первом ряду?

Старик посмотрел на телохранителей, и те отошли в сторону.

— А как Ренвик? — спросил Минс. — Он сумел добраться до Аквесты?

— Мне очень жаль, — мягко ответил монсеньор Мертон. — Мы плыли по морю, обогнули мыс и в Бернесе пересели в карету. Мы покинули Аквесту довольно давно, так что он мог туда вернуться уже после нашего отъезда. Ренвик был вашим другом?

Минс кивнул.

— Он отправился в Аквесту, чтобы сообщить, что эльфы нападут с юго-востока, — сказал Бранд. — Они прошли мимо нас, совсем рядом.

— Прошу прощения, но больше я ничего не знаю, — сказал священник.

— А у вас тут славный домик, — заметил старик, глядя по сторонам. — Замечательно, что вы разбили лагерь под священным деревом. Мне нравится смотреть на зелень в такой день, когда кажется, что все цвета, кроме белого, исчезли. Зима была долгой и холодной, но она подходит к концу. Скоро расцветет новый мир.

Минс услышал далекие звуки музыки и тут же закрыл уши руками.

— Что это? — с тревогой спросил Элбрайт, подняв руку в жесте ожидания, а Минс испуганно замотал головой.

— Расслабьтесь, мальчики, — сказал патриарх. — Эта мелодия не является волшебной. Вы слышите эрианский гимн «Ибин Рин».

— Но это же эльфы! — воскликнул Элбрайт. — Они приближаются!

— Да, это так, — согласился патриарх, он посмотрел в сторону холма, потом перевел взгляд на вход в подземелье. — Гонка начинается…

— Мне здесь нравится, — сказала Ариста, когда они постелили одеяла на плоском камне.

Над их головами мерцали светлячки, и Ариста поняла, как сильно ей хочется снова увидеть настоящее небо. Тем временем Магнус принес на середину площадки несколько камней.

— Это все ерунда по сравнению с теми чудесами, с которыми я сталкивался в детстве под землей, — сказал он. — Однажды в Тренте дед взял меня с собой в горы Дитмар Рендж и отвел в одно место, известное лишь ему. Дед сказал, что каждый должен помнить, откуда он родом. Мы подошли к глубокой расселине, где река уходила под землю, и провели там несколько недель. Мои мать и отец пришли в ярость, когда мы наконец вернулись. Они не хотели, чтобы у меня «появились мысли». Они уже сдались, но мой дед знал.